Врата Лимбрета - Робин Хобб
Вандиен приподнял брови, глядя на нее. Он не был уродливым мужчиной, хотя многие смотрели дважды на длинный шрам, который образовывал тонкий шов посередине его лица. Он знал силу своих темных глаз и очаровательной улыбки и был не прочь использовать их в своих интересах. Но подобное неожиданное предложение столь лестного характера было за пределами его опыта. Его юношеская часть ликовала.
- Я дурак, - признался он ей. - Или сумасшедший. Возможно, я просто доволен своей нынешней удачей и не рискну ее менять. Но я благодарен тебе за то, что ты подумала обо мне. - С сожалением покачав головой, как будто он сам не мог поверить, что отказывает ей, он прошел мимо нее. Игла боли пронзила его бедро. Даже когда боль пронзила его позвоночник, он не нашел силы закричать. Он сделал два шага и упал.
- Мой брат! - истерически воскликнула женщина. - У него очередной приступ! Пожалуйста, кто-нибудь, помогите нам!
Вандиен лежал в пыли, тупо глядя на мельтешение ног вокруг него. Пыль попадала ему в глаза, он вдыхал пыльный воздух, но не мог ни моргнуть, ни чихнуть. Он мог слышать, как женщина разглагольствовала о своем бедном брате и умоляла о помощи. Ее нежный голос теперь был таким резким, что с его помощью можно было содрать чешую с рыбы. Вандиен не удивился, когда кто-то наконец решил помочь ей. Это было проще, чем слушать ее.
Его мысли должны были мчаться вскачь, когда его подняли на ноги и обняли за плечи женщина и ее благодетель. Но он почувствовал себя странно спокойным, скорее наблюдателем, чем участником этой странной игры. Женщина жила через несколько улиц и вверх по лестнице. Его скорее возмущало то, как его тащили вверх по ступеням, не думая о его голенях и лодыжках, которые ударялись о каждую ступеньку. Было неприятно плюхнуться на заляпанный диван и быть укрытым грязным одеялом, и оскорбительно слушать, как благодетель с шумом забирает свою награду. Он не видел, потому что они положили его лицом к стене, и он не мог пошевелиться. Из его глаз потекли слезы, смывая пыль, от которой он не мог отмахнуться. Еще больше раздражало то, что он не мог закрыть глаза и уснуть, чего ему так хотелось. Он уставился на потрескавшуюся каменную кладку стены перед собой и, наконец, погрузился в сон с открытыми глазами или в бессознательное состояние, очень похожее на это.
Ки уставилась в свою чашу. В ней оставалось не более двух глотков розового. После этого ей придется принять решение. Она могла вывезти свой фургон из города, полагаясь на то, что Вандиен догадается, что она отправилась на север, обратно к своим обычным торговым маршрутам. Или она могла оставить для него определенное сообщение у хозяина таверны. Или она могла бы отвести свой фургон обратно на постоялый двор и провести ночь в гостинице, надеясь на удачу, что ее фургон не сожгут ночью. Или она могла бы прогуляться по вечерним улицам, выкрикивая имя Вандиена на каждом углу.
Она залпом допила Цинмет и подняла чашу, чтобы ей налили еще. Она подождет его еще немного. Она выпьет еще один бокал, и если к тому времени его здесь не будет, она решит, что делать. Она смотрела, как мальчик из таверны наливает пряный ликер в ее чашу. Это был ее пятый бокал. Пусть Вандиен придет и обнаружит, что она может быть такой же импульсивно-безрассудной, как и он. Она могла доверять своей удаче так же, как он всегда доверял своей. Но в этом-то и заключалась беда его проклятой удачи. Она всегда была хороша, смягчая его падения, так что он так и не усвоил урок-другой осторожности. И пунктуальности тоже.
Она удивленно вскинула голову от дребезжащего звука. Мальчики-прислужники опускали оконные решетки. Один мальчик обходил столы с подносом, полным маленьких свечей на глиняных тарелочках. Он зажег одну для Ки и осторожно поставил перед ней. Ки с любопытством уставилась на него, потому что он не был обычным пареньком из таверны. Как правило, это были прочные маленькие ребята, которых выбирали за их крепкие тела и выносливые маленькие ножки, которые могли бегать взад-вперед по подвалу весь вечер. Но этот паренек был стройным и хрупким, казалось, он нервничал и боялся даже свечей, которые зажигал. Его серые глаза слабо светились в полумраке таверны. Его волосы были светлыми, как лунный свет, как и брови и ресницы, которые выделялись на фоне его смуглой кожи. Несмотря на его цвет кожи, синяки от жестких пальцев были заметны на его маленьких запястьях и тонких руках. Мальчик поймал ее пристальный взгляд, и в его испуганных глазах читалось почти обвинение. Ки подняла свою чашу и осушила половину крепкого Цинмета, чтобы смыть этот взгляд. Где ребенок научился такой огромной настороженности?
Но когда Ки поставила свою чашу, мальчик стоял прямо перед ней, крошечное пламя свечи плясало, отражаясь в его глазах. Он испуганно огляделся по сторонам, прежде чем заговорить. Слова звучали так же тщательно подобранными, как у актера.
- Ты ждешь человека с такой отметкой? - он провел тонким пальцем по своему лицу, начиная между глаз и проводя вдоль носа до подбородка.
- Возможно, - осторожно парировала Ки. Ее рука потянулась к кошельку с монетами, но он не последовал за ней взглядом. Ее ответ оставил его в нерешительности. Он снова огляделся, словно ища у кого-то поддержки, но никого там не обнаружил. Когда он снова посмотрел на нее, в его глазах была паника.
- У меня есть друг, отмеченный таким образом, - поспешно призналась Ки.
Мальчик громко вздохнул с облегчением. Он облизал губы и продолжил свою роль.
- Тогда у меня для тебя сообщение. У него были небольшие неприятности. Он послал человека в таверну, чтобы найти тебя, но тот не смог остаться. Я не знаю почему, но Рустеры выставили его за Врата. Он ждет тебя там.
Ки недоверчиво покачала головой. Но это должно было быть правдой. Это объяснило бы, почему его лошадь больше не была привязана перед таверной. Будь проклята его импульсивность! Ей было интересно, что он сказал и кому. Она надеялась, что они не причинили ему вреда.
Она допила остатки своего Цинмета и позвенела монеткой на столе для мальчика. Он посмотрел на нее, но не двинулся с места. Вздохнув, она добавила
