Врата Лимбрета - Робин Хобб
- Возьми! - сказала она ему немного раздраженно, и он медленно поднял монетки. Она быстро поднялась, но у нее закружилась голова. Черт, и черт, и черт. Вот что бывает, когда они оба становятся импульсивными в один и тот же день, укоряла она себя. Она боялась того, что может обнаружить. Вандиен дал бы отпор. Она знала, что он это сделает. Но его рапира, которая делала его равным многим более высоким и крепким мужчинам, висела на крюке внутри ее фургона. Ки видела брурджанцев, которых город держал в качестве рустеров. Это были громоздкие, сварливые существа, их лица были покрыты темной шерстью. Копыта своих лошадей они красили в красный цвет. Ки успела дойти до двери, прежде чем опомнилась.
- Какие Врата? - крикнула она мальчику-слуге.
С пораженным видом он поспешил к ней. Он указал на улицу и сообщил ей количество поворотов.
- Они называются Вратами Лимбрета, - закончил он тихим голосом. Затем, словно произнося семейный девиз, он добавил: - Если ты поищешь это там, где я тебе говорю, ты их найдешь. Но ты должна искать.
- Я найду. - Ки потянулась потрепать его по волосам, но он отшатнулся так резко, что у нее сжалось сердце. Он бросился прочь от нее. У нее возникло искушение пойти за ним. Но он, скорее всего, связан службой, и выкупить его будет делом долгим, требующим присутствия его родителей и долгих переговоров с хозяином таверны. Она будет помнить о нем, пообещала она себе, и, возможно, что-нибудь предпримет после того, как найдет Вандиена. Она задумалась, сильно ли ему навредили Рустеры, и ускорила шаг.
Прохладный ночной воздух успокаивал кожу и глаза, заставляя чувствовать себя увереннее, но он не мог унять ее тревоги. Она заставила себя двигаться медленно и уверенно. У нее не было желания привлекать к себе внимание каких-либо прохожих. На незнакомых улицах было уже совсем темно. По крайней мере, от Цинмета у нее не так раскалывалась голова, как от вина. Он легко парил над ее плечами.
Ки подошла к самой стенке своего фургона, прежде чем увидела его. Она поворчала на темноту и ощупью забралась на сиденье. Внутри фургона она ощупью пробиралась по знакомому пространству, пока не нашла свой фонарь. Бессмысленно вести серых в такой темноте. Ей придется идти перед ними со светом, по крайней мере, до тех пор, пока она не доберется до Врат.
Дружелюбный Сигмунд ткнулся в нее носом в знак приветствия. Она ласково хлопнула огромного серого коня по плечу. Но угрюмый Сигурд отвернул голову в сторону и пошевелил косматыми ногами в пыли. Он не считал за удовольствие оставаться в упряжи, пока его хозяйка прохлаждается. Когда она окликнула их, оба с готовностью впряглись в упряжь, следуя за ней по пятам, как огромные собаки. Фургон тяжело потащился за ними, звуки его движения были приглушены пылью.
Ночной город ускользал от ее глаз. Каждый знакомый ориентир находился за пределами круга ее фонарей. Она двигалась по безымянным улицам того, что могло быть любым городом, слыша только скрип и звяканье повозки. Она считала перекрестки, молясь, чтобы не перепутать улицы с переулками. Если она хоть раз свернет не туда, все указания мальчика окажутся бесполезными. По крайней мере, улицы были хорошо вымощены. По обе стороны от них высились приземистые дома из глинобитного кирпича. Большинство из них были темными. То тут, то там из маленьких окон или через потертые дверные щели просачивался тусклый свет свечи, но этого было недостаточно, чтобы осветить улицы. Ки шла в своем собственном маленьком круге света.
Она сделала последний поворот в своих инструкциях. Теперь, если мальчик дал их правильно, и если она точно следовала им, Врата должны быть прямо перед ней. Ки медленно шла вперед, сопротивляясь желанию идти в ногу со своим колотящимся сердцем. С ним все будет в порядке. Если он был достаточно жив, чтобы послать гонца с указаниями, значит, он не сильно ранен, а может, и вовсе не ранен. Она слегка вздрогнула, вспомнив брурджанского рустера, которого мельком видела ранее. На нем была черная кожаная сбруя с ненавистной эмблемой в виде горящего колеса. Она могла бы сшить из его тела двух Вандиенов, и у нее еще остался бы материал. Она надеялась, что он не встретил того самого. Перед ней внезапно возникли городские стены. Ки выругалась. Врат не было. Под парапетом была сплошная чернота, а над ним - чернота со звездами. Она пропустила Врата. Ей придется вернуться. Она могла бы пойти вдоль стены и надеяться, что так найдет Врата, но в каком направлении? Если она выберет неправильное направление, то может пройти несколько часов, прежде чем она узнает об этом, и тогда ей придется проделать обратный путь. Черт бы побрал этого мужчину! Ему хотелось, чтобы она была более импульсивной, не так ли? Что ж, если она последует своим импульсам, когда найдет его, у него неделю будет звенеть в ушах.
Ки успокоилась и выровняла дыхание. Как раз в тот момент, когда она остановила серых, чтобы решить, в какую сторону идти, ее глаза уловили проблеск красноватого света. Она повернулась туда и ничего не увидела. Но на этот раз ее внимание привлек свет из противоположного угла. Озадаченная, она обернулась медленнее. Там были Врата.
Ее сердце ухнуло куда-то в живот. Какая-то хитрость проекции стены, или Цинмет, скрыли их от ее глаз. Теперь прямоугольник света факелов становился больше, когда она вела к нему своих лошадей. Но когда она подошла ближе, то увидела, что Врата Лимбрета не были освещены никакими факелами, которые она могла видеть. Фонарь Ки даже не освещал их; скорее, его свет отражался обратно к ней, как будто не мог проникнуть сквозь камень, обрамляющий Врата. Там не было опускной решетки, вообще никакого барьера для входа или выхода, насколько она могла видеть. Они были больше, чем Северные Врата, через которые они с Вандиеном вошли. Она удивлялась, как могла их не заметить. Смутное беспокойство по поводу этих Врат зародилось у нее в животе; она крепко зажмурилась на долгое мгновение, а затем медленно открыла глаза. Проклятый Цинмет. Никто из охранников не прислонялся к стене, но один наблюдатель присел на корточки в центре Врат, преграждая ей путь.
Мужчина или женщина, Ки не могла сказать; это не была даже знакомая ей раса. Потрепанная одежда, в которую он был завернут, могла
