Мария Шабанова - Одной дорогой

Горячая волна прокатилась по телу инженера, он хотел крикнуть, но крик снова комом застрял в горле и единственное, что смог сделать Оди — это выронить из рук свечу и уставиться на руку, схватившую его за лодыжку. В висках билась кровь, а в мозгу пролетали мысли, но ни одну из них поймать не удалось.

В следующий миг он увидел, как из-под кровати показалась вторая рука, которая убрала свечу с ковра, пока тот не загорелся.

— Оди, только не ори, — вслед за рукой из-под кровати вылезла Асель.

В первую секунду у инженера отлегло от сердца, но уже в следующую еще одна горячая волна прошла по телу — он осознал, что находится в спальне своей девушки наедине с другой женщиной. Ситуация была двусмысленной и грозящей крайне неприятным последствиями в случае обнаружения.

— Асель! Ты что творишь? Как ты сюда попала?

— Через окно. Ты мне нужен.

— Даже если так… там внизу есть дверь, через нее тоже можно было войти.

— Если б было можно — я бы так и сделала. Хватит болтать, мне очень нужна твоя помощь!

— Да что происходит? Сначала ты сказала, чтоб я не совал нос в чужие дела и убирался из твоей жизни, теперь это…

— Оди, не начинай. Со всеми твоими обидами мы разберемся позже.

— Я не в обиде. Просто ты выбрала очень неудачное время — внизу меня ждет Амала, я хочу сделать ей предложение и…

— Сигвальда могут убить, — перебила Асель. — Одна я не смогу этому помешать. Помоги, Оди. Не мне — ему.

Инженер стоял в полной растерянности и не знал, что ему следует сказать или сделать. Тем временем Асель продолжала быстрым шепотом:

— Они нашли его, в девять они будут в «Добром арбалете», я сама слышала. И он там будет. Мы должны вытащить его, пока кто-то не снес его дурную башку с плеч.

— Сейчас уже без четверти, — тихо произнес Оди, взглянув на часы.

— Так что ты стоишь, как пень? — крикнула Асель, не выдержав. — Либо бери свою громыхающую хреновину и беги за мной, либо скажи, что тебе наплевать на Сигвальда и что ты остаешься. Ну же! Решай!

Но решать Оди не пришлось — на пороге появилась Амала, привлеченная звуком голосов. Любопытство на ее лице сменилось недоумением. Она переводила удивленный взгляд с Оди на Асель и обратно на Оди, который с глубоким стоном достал из тумбочки пистолет и принялся поспешно его заряжать.

— Оди, что здесь происходит? Кто это? Что она делает в моей спальне? — с каждым вопросом тон Амалы все повышался, в голосе различались гневные нотки.

— Амала, любовь моя, я должен идти. Мой друг в беде, я должен ему помочь!

— О чем ты говоришь? Кто это, Оди? Объяснись немедленно!

— Нет времени! Я вернусь и все тебе объясню! Я сделаю все, что ты хочешь, только пообещай выслушать меня потом! — инженер говорил быстро и сбивчиво, взяв девушку за руки.

— Я хочу, чтобы ты остался! — требовательно сказала Амала.

— Нет. Этого я сделать не могу. Прости. Прости меня, — шепнул он на ухо девушке, крепко прижав ее к груди.

Отпустив ее, он быстро сбежал по лестнице, Асель выскользнула вслед за ним, стараясь не встречаться взглядом с хозяйкой дома.

Когда они оказались на темных улицах, инженера охватила паника — он даже не мог представить, что сейчас о нем думает Амала, и как он сможет потом объяснить ей это происшествие.

— Мне не плевать на Сигвальда, — сказал он Асель, остановившись, чтобы отдышаться.

— Я вижу. Спасибо тебе.

Сигвальд, как громом пораженный, смотрел в усталые глаза Кеселара, стоящего на пороге, за плечом которого мялся его паж Лайхал. Рука северянина с занесенным клинком медленно опустилась, но пальцы все еще продолжали сжимать рукоять, воин дышал тяжело и часто. Он хотел что-то сказать, но все слова вылетели из его головы.

— Сигвальд из Ралааха, — строго начал Кеселар. — В ночь Пылающего Очага ты нанес тяжкое оскорбление брату моему демгарду Бериару ре Канетмак.

— Да, мой господин, — произнес Сигвальд, склонив голову.

Костяшки пальцев, сжимающие клинок, побелели от напряжения, пальцы свободной руки слегка подрагивали. Алтургер Кеселар — последний человек, которого он ожидал увидеть здесь.

— Сбежав сразу же после этого, ты поступил недостойно звания оруженосца алтургера. Ты признаешь это?

— Да, мой господин. И я готов понести любое наказание, вплоть до смерти.

Сигвальд бросил свой тесак на дощатый пол, и голос его был тверд и полон решимости, хоть воин до сих пор не решался поднять глаза на старого рыцаря, и чувствовал на себе его укоризненный взгляд.

— За это тебе следовало бы, по крайней мере, всыпать плетей, но… я не буду этого делать. Свое ты получил авансом.

— Но… как?.. Откуда вы узнали?

Сигвальд был крайне удивлен таким поворотом дела — этого он ожидал еще меньше, чем появления Кеселара в Рагет Кувере.

— Мне сказали солдаты демгарда. Жаль, что слишком поздно, — добавил он тихо. — Но скажи мне, Сигвальд, одно — почему я узнал об этом от них, а не от тебя?

— Я не хотел впутывать вас в это дело. Это были наши с демгардом счеты.

— Сигвальд, — устало произнес Кеселар. — У тебя голова пустая, как горшок. Ну какие счеты могут быть у тебя с демгардом? Подняв руку на моего оруженосца, Бериар нанес оскорбление мне в большей степени, чем тебе, и разбираться с ним должен был я, а не ты. А то, что ты сказал на пиру…

— Простите меня за это, — сказал Сигвальд, в порыве перебив алтургера. — Я был пьян…

— Ты был прав.

Кеселар усмехнулся, увидев лицо оруженосца, выражающее крайнюю степень удивления. Сигвальд же не понимал странного поведения своего господина и сказать что-нибудь разумное был не в состоянии. Видя это, старый рыцарь с отеческой теплотой обнял своего непутевого оруженосца.

— Между нами, Сигвальд, Бериар — свинья, куча железяк да имя, как ты тонко подметил. И, хоть по сути ты прав, но больше таких финтов не выкидывай. А ты, Лайхал, нас не слушай, а что услышал — забудь, — обратился он к пажу. — Поздоровайся лучше…

— Сигвальд! — мальчик был очень рад видеть своего старшего товарища и тоже позволил себе обнять его, при этом умудрившись придавить почти все синяки на теле оруженосца. — Я знал, что ты жив. Просто знал.

Сигвальд взъерошил мальчику волосы — он тоже по нему соскучился. Он вспомнил, сколько раз тот получал от него подзатыльники за мелкие шалости и проступки. «Похоже, к Кеселару просто притягиваются такие малолетние паршивцы как он, да и как я когда-то был. Хотя что уж там, до сих пор таким остался».

— А что мы стоим-то на пороге? — спросил рыцарь. — В ногах правды нет, да к тому же я зверски голоден. Эй, трактирщик! Три обеда получше и вина сюда! — крикнул он в общий зал.