Расколотый мир - Анастасия Поклад
А в это время к границе Сильфийских Холмов подлетала другая доска. Наргелиса спешила, последними словами кляня встречный ветер, не позволяющий толком разогнаться. Смерч знает, сколько сильфийских осведомителей в разведке Ордена, и знают ли на Холмах, что слухи о послах обды дошли до Мавин-Тэлэя. Наргелиса летела весь день и всю ночь, но не собиралась останавливаться, пока был шанс застать «воробушков» врасплох. А после визита к Верховному и проверки — скорее обратно в Мавин-Тэлэй, там уже наверняка будет ждать отчет наемного убийцы, посланного к обде. Климэн нельзя оставлять в живых. По-хорошему, девчонку следовало придушить еще в Институте. Но кто же мог предвидеть!
Потом Наргелиса надеялась успеть в Кайнис, к Лавьясу Дарентале. Пусть он там один разберется, а поимку преступников они проведут вместе. Очень удобно, даже хорошо, что для расследования начальство все-таки выбрало именно его. А пока Наргелиса дышала на замерзшие пальцы, старательно ловила выскальзывающий из-под доски ветер и не могла припомнить, чтобы когда-либо раньше у работников орденской разведки была такая сумасшедшая жизнь.
…Сильфийский дворец выглядел спящим, но в некоторых окнах уже начинал теплиться свет. Сегодняшнее совещание у Верховного было назначено на семь часов утра, и будущие участники спешили привести себя в порядок. Умывался холодной водой глава пятнадцатого корпуса тайной канцелярии, его заместитель в соседней комнате сдувал пылинки с голубого мундира. Главный казначей ругал жену, которая запихнула неведомо куда его парадную ленту. А ведущий конструктор досок из ученого дома, прибывший еще вечером, с любопытством изучал загадочные ведские каракули на замызганной бумажке и гадал, что имел в виду его друг, глава четырнадцатого корпуса, когда, вручая сей диковинный образец письменности, выразил надежду: «А вдруг вы, ученые, на каком-то своем языке говорите, может, хоть ты его поймешь, да помогут тебе Небеса».
Амадим уже был в зале совещаний — пока пустом и темном. Скоро сюда придут слуги и зажгут светильники, разложат на столе стопки чистой бумаги, поставят палочки и чернильницы. А пока Верховный сильф неподвижно стоял у распахнутого окна и теребил в руках гладкую розовую ленту. Пожалуй, только Небесам известно, о чем думал он в тот миг.
Глава 14. Лучики на досках
А твои дожди говорили мне, что соленые,
Мне твои не лгали луга, что глаза зеленые,
И твоя шелестела листва, не жалея тепла.
Лишь теперь понял я: всей вселенною ты была…
А. Макарский
Весна в этом году наступала рано, словно природа изжила весь холод в зимние заморозки и теперь сама стремилась согреться, раздвигая тучи навстречу солнцу.
И чем громче барабанили по стрехам капели, тем оживленнее становилось на землях обды. Клима готовилась к войне.
Дела обстояли скверно. Ивьяр Напасентала сдержал слово и в последние дни зимы прислал весточку, что горцы отказались давать столице войска для кампании против обды. По-хорошему, Климе сейчас следовало возблагодарить высшие силы и тихо сидеть до совершеннолетия, строя крепость. Но уже заключен договор с сильфами, по которому обда обязана этим летом атаковать Орден. А делать это без поддержки Фирондо такое же самоубийство, как не делать вообще ничего. Поэтому ведскую столицу нужно захватить до конца весны, при этом не рассчитывая, что с Сефинтопалой выйдет договориться так же полюбовно, как с Фенресом Тамшаканом. Сефинтопала сейчас чувствует ослабление своей власти, и за остатки будет держаться обеими руками. Под Фирондо Климу ждет тяжелая сеча: ведские войска преданы своему правителю, а не самозваной обде, о которой ходят настолько противоречивые слухи, что проще поберечь рассудок и не верить ничему. При этом силы Климы еще малы, чтобы на равных биться с хорошо обученной регулярной армией, а о помощи горцев можно забыть на долгие три года.
Но, несмотря на заботы, в эти предвесенние дни Клима поймала себя на мысли, что больше не мечтает по вечерам упасть на кровать и уснуть от изнеможения на недельку-другую, а пяти часов для сна хватает с лихвой. Она научилась делить обязанности на очень важные и те, которые можно спихнуть на Геру. Правда, у полезного умения был один недостаток: теперь изможденным и невыспавшимся выглядел «правая рука», но Клима судила по своему опыту, что рано или поздно Гера тоже привыкнет. Теперь именно он разрывался между стройкой, где теперь почти не строили, а обучались военному делу, и штабом в доме старосты, вместе с командирами из числа толковых строителей и поселян корпя над картами и рассказывая все, чему успел научиться в Институте. Геру слушали. Как выразился Тенька, будущему полководцу прощали молодость за блестящее академическое образование. Взамен с Герой делились опытом, и постепенно содержимое голов в Климином штабе приходило в некоторое равновесие.
Сама Клима теперь являлась к старосте ненадолго. Выслушивала отчеты, иногда вносила поправки и уходила по своим загадочным делам. Надо сказать, никто в округе толком не знал, чем занимается обда, но все сходились во мнении, что без Климы все непременно развалилось бы.
Сейчас девушка почти ничего не делала сама, лишь отдавала распоряжения — лично или через гонцов. А большую часть времени почему-то занимал пересчет денег. Кроме обды никто в точности не мог назвать соотношение прибылей и расходов, суммы содержания армии, штаба и разведки, запланированный перечень непредвиденных трат и тому подобные вещи. У Климы все было записано и учтено. Она не знала, заключается ли в этом прямая обязанность обды, но пока казну доверить было некому. Впрочем, в скором будущем Клима надеялась завести пару толковых помощников, ведь, несмотря на все невзгоды, казна росла. Купцы Локита, Редима и Вириорты ухитрялись торговать на стороне и поставлять часть выручки обде. Расходы к весне тоже увеличились — приходилось закупать вооружение и амуницию, но, по Климиным подсчетам, бить тревогу и клянчить у сильфов второй мешок жемчуга не было нужды.
Деревня гудела и бурлила, а дома у Теньки все было по-прежнему. Красавица Лернэ тщательно оберегала уют, и даже нагловатый Хавес всегда беспрекословно разувался, переступая порог. Хотя, возможно, он опасался Геры, которому Лернэ безо всякой задней мысли могла пожаловаться на невежливых гостей. Хавес и Зарин теперь ходили за Климой повсюду и безмолвно боролись между собой за право подать обде руку на гололедице. Клима принимала это как должное, а Тенька над ней подшучивал, советуя когда-нибудь напиться в обществе обоих и на утро посмотреть, что будет.
Сам колдун с наступлением оттепели окончательно переселился на чердак, спускаясь вниз лишь за пищей и запасами воды
