Вольфганг Хольбайн - Возвращение колдуна

Я облегченно вздохнул, повернулся к нему и собрался уже ответить. Однако в этот момент мой взгляд скользнул по кровати Говарда, и слова, которые я с таким трудом подбирал, застряли у меня в горле. На застеленной кровати Говарда стоял чемодан, а вокруг лежала разбросанная одежда и другие личные вещи.

— Ты… куда-то собираешься? — спросил я, не в силах скрыть волнения.

— Как видишь.

Говард торопливо подошел к кровати, как попало сложил рубашки и, запихнув их в чемодан, захлопнул крышку.

— Я отъезжаю завтра утром, — коротко сказал он. — С первым же поездом на Доувер.

— Но ты… — Меня охватило смятение, и я замолчал, окончательно растерявшись. В желудке вновь появился ледяной ком. То, что я чувствовал, граничило с отчаянием. — Пожалуйста, Говард, — тихо произнес я. — Мне очень жаль. Я… не хотел ничего такого говорить. Я не собирался…

— Мой отъезд не имеет никакого отношения к тому, что произошло между нами, — прервал меня Говард.

На этот раз его голос прозвучал настолько сдержанно, как будто он говорил с посторонним человеком. Причем с неприятным человеком, присутствие которого вызывает самые негативные эмоции. Однако Говард, как всегда, оставался подчеркнуто вежлив.

— Но к чему этот поспешный отъезд?

— Он отнюдь не поспешный, — спокойно сказал Говард. — Ты переоцениваешь значимость своей персоны, Роберт. Я уехал бы в любом случае. — Он пожал плечами. — Может быть, на несколько дней позже. Но мне нужно уехать.

Я воспринял его слова как пощечину.

— Но почему?

— Это дело не имеет к тебе никакого отношения и касается меня одного. Оно связано с господином ван дер Гроотом… и людьми, которые его послали.

— Ван дер Гроотом? А что с ним? Я думал, что полиция…

— …арестовала его, — перебил меня Говард.

Взгляд, которым он меня наградил, был отстраненным и как бы говорил, что его дела меня не касаются. «Теперь уже да», — с горечью подумал я.

— Но речь не идет лично о фламандце, — продолжил Говард. — Ван дер Гроот не самая главная фигура. Намного важнее те люди, которые стоят за ним. И поверь мне, это дело никоим образом не связано с тобой, Роберт. Это… старый счет, по которому я уже давно должен был заплатить.

— У меня нет… никакой возможности извиниться перед тобой? — тихо спросил я. — Я совершил ошибку. Прости меня. Больше я ничего не могу сказать.

— Да это и не нужно, — ответил Говард. — А что касается ошибки — так теперь нам не в чем упрекать друг друга. Я должен был сам обо всем догадаться. Такому человеку, как я, нельзя заводить друзей.

— Говард, я…

— Пойми, сейчас мои мысли заняты совсем другим, — быстро сказал он. — Когда-нибудь ты поймешь это, Роберт. Не сейчас. — Он улыбнулся, вынул сигару из кармана жилетки, покрутил ее в руке, но не зажег. Затем он неожиданно резко сменил тему. — А что с тем письмом, которое я тебе принес? — спросил он. — Судя по штемпелю, оно должно быть из какого-то ведомства. Если тебе нужна моя помощь или доктора Грея…

Какое-то мгновение я растерянно смотрел на него, совершенно не понимая, что он имеет в виду. После ужасной размолвки, которая произошла между нами, я засунул письмо в карман и напрочь забыл о нем. Теперь я вытащил его, быстро взглянул на печать и разорвал конверт.

— Вызов? В суд? — Говард удивленно поднял брови. — С каких это пор английское правосудие стало так быстро принимать решения?

— Это не относится ни к нападению на дом, ни к смерти Торнхилла, — ответил я. — Это вызов по делу о спорах на море. Речь идет о Баннермане.

— Тогда ты должен обязательно пойти, — сказал Говард, прочитав письмо. — Грей будет сопровождать тебя.

— Мне было бы лучше, если бы ты… тоже был со мной, — запинаясь, неуверенно произнес я.

— В понедельник? — Он покачал головой. — Это невозможно, Роберт. В понедельник я буду уже в Париже. По крайней мере, я надеюсь на это.

Было еще так много всего, о чем бы я хотел сказать ему, но у меня, к сожалению, появилось ощущение, что все мои попытки помириться бесполезны. Поэтому я развернулся и молча вышел из комнаты.

Я чувствовал себя таким подавленным и отчаявшимся, словно попал в дурной сон. Неужели возможно, чтобы несколько необдуманных слов, сказанных в сердцах, могли разрушить все то, что за несколько месяцев превратилось в дружбу?

Я вспомнил слова Некрона и, в первый раз с тех пор как он произнес их, задумался. Я вдруг понял, что это больше, чем простое проклятие умирающего человека. «Я проклинаю тебя, Роберт Крэйвен! — сказал он тогда. — Тебе никогда не будет покоя! Ты проведешь всю свою жизнь в гонениях! Все, что ты любишь, будет уничтожено, и все, что ты делаешь, впоследствии принесет зло! Я даю тебе несчастье. Страдание и смерть станут твоими братьями, а люди будут проклинать тебя везде, куда бы ты ни пришел!»

«Наверное, проклятие Некрона уже начало действовать, — мрачно подумал я. — Что ж, значит, такова моя судьба».

Но когда я начал подниматься по лестнице, на глаза навернулись непрошеные слезы.

— Вот мы и приехали.

Кучер кивнул головой в сторону огромного трехэтажного здания, которое на фоне темного неба казалось мрачным и чрезмерно громоздким.

— За поездку два шиллинга и шесть пенсов, мадам.

Глория Мартин достала маленький кошелек ручной работы, отсчитала необходимую сумму и положила кучеру в руку. Тот спрятал деньги в карман, не пересчитывая их, взял с сиденья ее дорожную сумку и осторожно поставил на мостовую.

— Вы не ошиблись? Это… правильный адрес? — уточнила Глория.

Она неуверенно посмотрела на огромный дом, огороженный высоким забором из кованого железа.

— Эштон Плейс, 9, — подтвердил кучер, пожав плечами. — Я же сказал — это один из самых шикарных кварталов города. — Он улыбнулся, указал на ее багаж и спросил: — Хотите, я помогу вам отнести сумку в дом, мадам?

Глория поспешно отказалась:

— Спасибо. Она… не очень тяжелая.

— Ну что ж… — Мужчина пожал плечами. — Если вам еще что-то понадобится… — Он смущенно улыбнулся, заметив пристальный взгляд Глории, и продолжил: — Сегодня все равно не очень хороший день. Мало клиентов. Если вы не против, я подожду вас здесь.

Несколько секунд Глория всерьез раздумывала над его предложением. Еще по дороге сюда она разговорилась с кучером и рассказала ему, что приехала по объявлению в газете, намереваясь устроиться на предлагаемое место экономки. Она сразу почувствовала явный интерес к своей особе со стороны кучера. Почему бы и нет? Ей всего двадцать шесть, и она довольно симпатична, а он… тоже выглядит довольно-таки прилично, особенно если не обращать внимания на это слишком широкое пальто и невозможный цилиндр.