Ольга Громыко - Цветок камалейника

С настроением происходило то же самое.

Присмирел даже ЭрТар — ему еще никогда не доводилось ходить к Границе лесом. Для того существуют мощеные, надежные дороги, солнечными лучами пронзающие тьму дикоцветья. Иггрово благословение не дает им зарасти, а налоги на содержание — покрыться выбоинами. И ни один разбойник не посмеет засесть в кустах у тех дорог, облизываясь на купеческие караваны — ибо кое для кого дорогой являются как раз кусты, куда, увы, не проникает очистительный взгляд Двуединого.

Деревья становились ниже, но вместе с тем крючковатее, толще и уродливее. Определить их породу было все сложнее — переплетшиеся ветви как будто срослись, породив смешанные побеги: колючки и листья всех форм и размеров, поодиночке и пучками. Кое-где торчали и вовсе лысые, бескорые прутья, похожие на ловчие щупальца каких-то тварей. А может, так оно и было?!

Корни, завидуя кронам, выпирали из земли, окружая стволы узловатой сетью. Казалось: вот-вот, и деревья поднимутся на них, как на ноги. Поменял цвет мох — с зеленого на черный, с бурого на ядовито-синий. Лишайники смахивали на настоящие лишаи, разъедающие кору. Умолкли и исчезли птицы. Дольше всех продержались вороны, достаточно зоркие и умные, чтобы не клевать отличающихся лишней крапинкой гусениц и не садиться на подозрительные ветки. Но в чащобах Приграничья стало слишком неуютно даже для них.

Мысль о том, что путники будут делать, когда упрутся в саму Границу, они старательно отгоняли.

Радда так дивно вписалась в компанию, словно была в ней с самого начала — просто куда-то отлучилась на денек, а теперь вернулась. Вид у бывшей монашки был насупленный и решительный, как будто она шла лично разбираться с подведшим ее Иггром. Обряженная в рубашку ЭрТара и штаны Джая, с обмотанными тряпьем ступнями, девушка без труда шагала наравне с парнями, даже немного опережая обережника. Не шумела, не ныла, не отвлекала вопросами, больше не плакала и, что самое удивительное, совершенно не раздражала Брента. Как он ни пытался себя растравить.

Судьба ехидно хихикала над плечом.

— Слушай, откуда ты все знаешь? — поразился Джай, когда жрец безбоязненно переступил через один камень и по большой дуге обошел другой, точно такой же с виду. — Бывал здесь, что ли?

— Нет. Я просто чувствую, что настоящее, а что — пришлое.

— Этот булыжник? — Обережник оглянулся. — Как он мог откуда-то прийти?

Жрец потянулся отвести ветку, но передумал и поднырнул под нее.

— Возможно, на нем растет ядовитая плесень, или что-то сидит под ним. Терпеливо ожидая, когда ты перевернешь его в поисках ножек.

— Нет уж, спасибо! Я не настолько любопытен. — Джай поскорее отвел взгляд, как будто камень мог его почуять и побежать следом.

— Научи нас так чувствовать, э? — Горец безотчетно уклонился от натянутой между деревьями паутинки. Солнечный луч, прокатившийся по ней мгновением позже, печатнул землю пузатой шестиногой тенью.

— Ты бы еще кошака попросил. — Брент понятия не имел, с чего в нем вдруг прорезался этот дар. — Он вон тоже неплохо справляется.

Тишш действительно рыскал по Приграничью, как по обычному лесу. Разве что постоянно «дурачился», перескакивая невидимые нити или невесть на что шикая.

— Но откуда они пришли, эти твари?

— Из другой «заводи», вместе с дхэрами. — Насчет этого знания жрец тоже пребывал в большом сомнении. Оно словно бы само собой появилось в его голове после второй инициации, вместе с именем и прочей памятью — своей и чужой, кусками всплывавшей при надобности. Но, может, так оно и должно быть? Дар Привратницы? Знак ее доверия? По прошлому разу он ничего подобного не помнил. Хотя было-то его, того раза, считаные часы… — Как улитки или водоросли, присосавшиеся к днищу лодки. Там, дома, на них находились свои хищники, здесь же — только еда. Возле созданных дхэрами Границ им уютнее всего, но некоторые, вроде крагг, сумели расползтись по всему миру…

— А разве их создал не Тваребог?! — перебил Джай.

Брент поморщился:

— Да нет никакого Тваребога, сколько раз можно повторять! И Границы, и стены вокруг городов, и Иггровы огни сотворили дхэры — сразу после вторжения, когда они еще не знали, чего ожидать от этого мира, и были переполнены сил.

— Но зачем им Границы и стены? Царствие же все равно единое!

— Кто их знает. То ли боялись, что придется воевать друг с другом. То ли решили держать «домашний скот» по разным клеткам — так он и дерется меньше, и присматривать за ним легче, — желчно предположил жрец. — И не спутаешь, где чей.

— Вы же сказали, что как только вернется Привратница, дхэры исчезнут, — робко подала голос Радда. — Как же они тогда вообще сумели прийти?

«А, — подумал Брент, — чего уж там…»

— Улучили момент, когда старая Привратница умерла, а новая еще не родилась, и, одновременно напав на храмы ордена по всему миру, перерезали жрецов. Триста лет мы еще боролись — уцелевшие пытались собрать и обучить новых, найти ребенка раньше йеров, спрятать его, инициировать… пытались, даже когда поняли, что это бесполезно. Храмовникам требовались считаные дни, чтобы обнаружить и убить ребенка, а молодые жрецы, внезапно обретшие непривычную, пусть и долгожданную силу Потока, не могли им противостоять.

А потом дхэры придумали, как уничтожить Привратницу навсегда. Я сам видел, как Архайн вонзил в ребенка свитый из ирн клинок, который должен был разрушить ее сущность, отрезать ей путь к человеческому воплощению… И ему это удалось. Я показал вам, как создать из лозы плоть, — и точно так же могу вернуть ее к камалейному истоку. Йер проделал с Привратницей то же самое. — Брент перевел взгляд на Джая. — Потому я и допытывался у вас, что произошло в святилище. Пытался понять, кто или что открыло ей дорогу к возвращению.

— И как, понял?

— Полагаю, вы убили создателя клинка, и это каким-то образом повлияло на события. — Но голос у жреца был неуверенный. Дхэры не могли не предусмотреть такой возможности, ведь даже они не вечны. Брент пару раз видел, как Приближенные с величайшими почестями хоронили Глашатая, но весть об этом не выходила за пределы святилища, а вскоре невесть откуда появлялся новый дхэр.

Нет, тогда бы Глашатаи не казались такими растерянными. Скорее всего, убийство дхэра — простое совпадение. Одновременно с ним произошло что-то еще, возможно, вовсе не в святилище, и даже не в Орите…

Однако его спутников эта версия вполне устроила.

— А что было дальше?

— Гибель ордена прошла почти незамеченной, как и его существование. Дхэров было слишком мало, чтобы силой поработить весь мир, и они решили действовать хитростью, обратившись к процветающему в то время культу Двуединого. Когда храмы обрели поддержку со стороны «бога», их влияние начало быстро расти. Вскоре оно превысило мирское, и когда правители попытались осадить зарвавшихся храмовников, было поздно: армия перешла на сторону дхэров, а народ, который во время междоусобиц владык еще худо-бедно удавалось вдохновлять на «защиту родной земли», восставать против бога отказался наотрез. А потом историю немножко переписали, добавили Тваребога, немножко страшных баек… — Брент споткнулся, чуть не упал в охотно растопыривший листья куст, обругал себя за беспечность и закончил с трепом. Пусть сами Летопись Изначальную читают, если так интересно.