Ольга Громыко - Цветок камалейника

— Не торжествуйте, святотатцы, ибо недолго вам осталось предаваться злу и порокам! Скоро вы узнаете всю тяжесть гнева Двуединого, и возмездие за грехи ваши будет воистину ужасно! Тела ваши сгниют в страшных муках, черви будут заживо пожирать их, а мухи виться над гноем…

— Джай, ты ближе сидишь — дай ей затрещину, э?! — взмолился ЭрТар. — А то портит апэтыт, панымаэш’…

— Не могу, — сумрачно отозвался тот. — У меня на женщину рука не поднимется…

Монашка победоносно задрала подбородок.

— …разве что ногой пнуть.

— Йеры отомстят вам за мою мученическую смерть! — уже более реалистично пригрозила девица, с опаской косясь на запыленные сапоги Джая.

— Хэй, дарагая, думаеш’, аны за нами с пачетный грамата бегай?! Адын мертвый тетка болшэ, адын мэнше… — ЭрТар подкинул грушу и взмахнул кинжалом. Одну половинку поймал в ладонь и перебросил Джаю, другую — на кончик лезвия и начал со смаком ее обгрызать.

Брент наскоро проглотил несколько кусков и, отвернувшись от компании, выбрал очередное семя.

Ну вот, опять.

Лучше бы вообще не отвечала, чем так издеваться. Интересно, а другому жрецу, нормальному, она бы больше сказала? Как-то же этот другой ее нашел? Или он вообще не жрец, и у него иные причины для бегства? Вдруг он даже не подозревает, какой ценностью обладает?

Выпущенный из пальцев росток упрямо развернулся в прежнюю сторону. Мужчина тяжело вздохнул. Может, парней попросить?

Нет.

Мы сами должны отвечать за свои поступки. Прятаться от совести за спинами исполнителей бессмысленно: вина не разделится на двоих, а удвоится.

Брент сжал росток у основания и выдернул с корнем.

Священное, божественное растение.

Предательскую веху для погони.

Парни ничего не заметили, продолжая подтрунивать над затравленно огрызающейся монашкой. Нашли игрушку!

— Джай… нет, лучше ЭрТар — будь добр, расскажи ей о первой и последней брачной ночи. Да поподробнее.

Обидевшийся было обережник быстро понял, почему Брент выбрал горца. Когда тот закончил рассказ, украшенный как вымыслом, так и сочным горским говором, жутковато стало даже Джаю.

— Все, — обратился жрец к парням, — можете ее отпускать. Она уже не годится в Иггровы Невесты.

— Я вам не верю! — взвизгнула побледневшая от страха и злости девица. — Вы полоумные тваребожцы, богохульники и лжецы!

— Это неважно. Зато и йерам она теперь не верит. — Брент подчеркнуто игнорировал украденную. — Смысл пышных церемоний выбора и бракосочетания — заставить жертву добровольно, более того, с радостью возлечь на «супружеское ложе». Для дхэров, питающихся жизненной силой, это невероятно лакомый кусочек. А перепуганных, сопротивляющихся людей им и так каждый семерик поставляют.

— Почему же они не пьют силу прямо из Потока? — удивился Джай.

— Там она в ином виде. Ты ведь тоже предпочитаешь жареного барашка, а не траву, на которой он вырос.

ЭрТар распутал узел, хозяйственно смотал веревку и вернулся на свое место. Вся компания, включая Тишша, с интересом уставилась на освобожденную скандалистку.

Та потопталась на месте с видом вытряхнутой из мешка гадюки: не то искусать всех как следует, не то плюнуть на оскорбленное достоинство и поскорее уползти в болото.

— Кыш’, кыш’! — помахал на нее грушевым огрызком горец. — Чэго стал?

Девушка зябко обхватила руками полуголые, с лямочками ночнушки, плечи и ненавидяще зыркнула на Брента сквозь рваную шаль волос, почему-то сочтя его главным виновником своих бед.

— Ага, а вдруг вы мне в спину выстрелите?! — нашла она новый повод придраться к «злодеям».

— Ну жди тогда, пока мы уйдем, — разрешил жрец. — Все, парни, собираемся. Нам вон туда.

— Приграничье… — разочарованно простонал Джай. Что ж, к этому шло (и шли) еще вчера, но вдруг бы Привратница одумалась?!

— Хочешь остаться с ней?

— Да я лучше вплавь через Границу! — возмутился обережник. — Слушай, а она не наведет Архайна на наш след?!

— Не волнуйся. Дороги сюда она не видела, а когда отойдет на четверть выстрела, тут же забудет и это место, и куда мы пошли. — Брент пристально глянул на монашку, закрепляя приказ силой Потока.

— Размечтались! — неуверенно вякнула девица.

— Можэм для вэрнаст’ глаз выкалат’! — с готовностью предложил ЭрТар, блеснув кинжалом.

Жрец, воспользовавшись замешательством монашки, поймал ее за плечо и развернул лицом к лугу.

— Видишь, там мужик корову пасет? Вот и чеши к нему со всех ног, вопи, что тебя похитили, изнасиловали, убили, не знаю уж еще чего Иггровы Невесты в таких случаях кричат.

Девица сощурилась на черную точку мужика с рыжим пятнышком коровы и злобно шмыгнула носом.

— Он далеко.

— Еще провожать тебя прикажешь?! — возмутился Джай.

— Могли бы и проводить. И извиниться.

— Пэрэд тот бэдный мужик? — уточнил ЭрТар.

— Передо мной!!!

— Слюшай, глюпый баб, не сэрды злой нас, а то точна насилуй и убивай!

У девицы чуток поубавилось спеси, но не упрямства.

— Вы же тваребожцы!

— Ну и что?

— Женщины вас не интересуют!

— Это кто тэбэ сказат’?!

— Йеры!

— Завыдуют, сабаки!

— Убить-то мы в любом случае сумеем, — холодно добавил жрец.

— А правда, как у вас в ордене с этим? — заинтересовался Джай.

— Никак.

— Что, совсем? — ужаснулся горец.

— В смысле, никаких ограничений. Если сам не пожелаешь.

— И что, находятся такие дураки?!

— Представь себе, находятся, — уязвленно проворчал Брент. — Некоторые «шипы», «корни», и почти все «цветы». Из последних Привратница обычно выбирает себе мужа, и пока этого не произошло, часть жрецов считают себя ее женихами и хранят ей верность.

— А вот Иггр не гнушается потертым товаром. — ЭрТар насмешливо глянул на девушку, тут же запальчиво огрызнувшуюся:

— Золотой бусине и поцарапанной рады, а за новехонькой медной даже нагибаться не станут!

— Тебя не спросили! — рыкнул вконец обозленный жрец. — А ну пошла отсюда!

Шуганутая плетью девица отскочила на несколько шагов. Гнев был ей очень к лицу: из тощей монастырской крысы она разом превратилась в гибкую дикую кошку, черногривую и медноглазую.

— Ах так?! — прошипела она. — Ну погодите, вы меня еще вспомните!

— Ты забыть-то сначала дай, — отбрил Брент, поворачиваясь к ней спиной.

Будь мыслестрел у самой монашки, она бы точно из него пальнула.

«…законов мирских не блюл, молитв в положенное время не читал, а в селище Горшечная Полянка самым бессовестным образом овладел девицей…»