Твое… величество! (СИ) - Галина Дмитриевна Гончарова

А дети хрупкие.

А фарданцы сволочи…

Эти мысли так явственно отразились на челе Иоанна, что Мария даже хмыкнула.

— Предлагаю сказать, что Анна не так сильна здоровьем, чтобы заключать брак раньше шестнадцати лет. Лучше — восемнадцати.

Иоанн потер лицо руками.

— Согласен. Это будет неплохо…

— С Анной я поговорю. Надеюсь, она согласится.

— Я ей прикажу, — рыкнул Иоанн. Мария посмотрела на него, как на идиота. Прикажет он! Лучший способ настроить подростка против себя, а фарданцы этим преотлично попользуются, даже не сомневайся.

— Ваше величество, я сейчас же поговорю с Анной. Пока не произошло непоправимого.

— К примеру?

— Еще не хватало, чтобы моя дочь влюбилась в этого…

Мария проглотила едкое словечко, но Иоанн и без того понял.

— Благодарю. Но почему⁈

Мария и не подумала скрывать своих мотивов.

— Потому что это твоя дочь, — как-то само собой получилось это грустное «ты». — Ты можешь не любить Анну так, как я, но ты не желаешь ей смерти. А этому… мальчишке безразличны ее жизнь или смерть. Ему нужен только трон. Только власть. И в нем еще есть что-то плохое… гадкое. Не знаю. Не могу сказать точнее.

Иоанн кивнул.

— Хорошо, Мария. Я тебя услышал. Анна слаба здоровьем, и не может выйти замуж до восемнадцати лет.

— Более того, придется продумать ее защиту. Эти люди не остановятся перед похищением.

Иоанн опять кивнул.

А Мария подумала о другом.

Саймон… да, ее якобы-брат из Картена. Интересно, кого он предложит для ее дочери? Самое забавное, что у Марии нет никаких чувств по отношению к Иоанну. Ее более чем устраивает вариант, предложенный братом.

Иоанн в могиле, Анна с мужем на троне, Мария рядом, советники и помощники ЗА троном. Саймону Эрланд нужен как союзник, он заинтересован в сильной династии… да, возможно, он подберет такого парня, который будет верен Картену, но это уже детали. Это неважно. Главное, чтобы Анна была жива и здорова. И сама Мария еще пожить не откажется, лет пятьдесят, хотя бы. А может, и больше?

Многоликим обещали больше.

И тут уж вопрос стоит иначе. Она должна рассказать все Анне, просто обязана, и провести ее через посвящение — тоже. Только вот…

А когда в ее дочери проснется сила? И проснется ли? Мария не знала, как это можно проверить. Может быть, камнем?

Надо попробовать. Но сумеет ли ее ребенок сохранить тайну?

Все может быть. В это время дети взрослеют рано.

* * *

Его высочество Вернер не стал терпеть до посольства, и на своего сопровождающего требовательно посмотрел уже в карете.

— Ну⁈

Сам подросток пока еще не так хорошо разбирался в людях. А вот сопровождающий его секретарь…

Эрр Линок Саран был рекомендован его величеством Хансом ЛИЧНО, как весьма умелый и полезный человек. За время пути к нему и сам Вернер присмотрелся, и был согласен с дедом. Хотя…

Линок был умен, хитер, безукоризненно вежлив, его манерами можно было только восхищаться, но почему-то общаться с ним Вернеру и не хотелось. Было в нем что-то такое, неприятное…

Вот Вернер и старался разговаривать только по делу.

— Его величество Иоанн вас не одобрил. Он чует сильного соперника, он боится, — не стал врать Линок.

Вернер расплылся в улыбке от удовольствия.

— Королева?

Линок задумался.

— Я… я не знаю. Я не могу ее прочитать.

— Почему? — искренне удивился Вернер. За время поездки он регулярно спрашивал у эрра, что чувствует тот или иной человек, и эрр не ошибался ни разу. А тут — вдруг?

Но почему⁈

— Я не могу сказать. Я знаю, что королева… она опасна. Она ощущается, как нечто опасное и нечитаемое. Словно слепое пятно.

— С этим можно что-то сделать?

— Можно. Мне надо приглядеться к ней поближе.

— Это возможно. Я попрошу, чтобы мне разрешили навестить мою будущую супругу, и вы поговорите. А… то?

— Дайте немного времени, ваше высочество. Дайте немного времени, и все будет исполнено.

Вернер расплылся в улыбке.

— Я надеюсь, вы не подведете ни меня, ни деда, Линок.

— Я не подведу, ваше высочество.

* * *

Откладывать Мария не стала, и в тот же вечер крепко заперла дверь.

— Иди сюда, зайка.

Анна пожала плечами, и нырнула под одеяло. А это не двадцать первый век, где через одеяло на солнышко смотреть можно, оно прозрачное. Тут и перины, и пух гусиный, и все плотное такое… в двух шагах стоять будешь — не услышишь ничего.

Мария-то в темноте уже неплохо видела. А вот Анна такими способностями похвастаться не могла. Но стоило достать камень из самого укромного места (гусары, молчать!), как он тут же засиял мягким алым светом.

— Мама? — ахнула Анна.

— Попробуй дотронуться, — попросила Мария.

Анна протянула пальчики к кристаллу, погладила его.

— Тепленький.

— И все?

Мария надеялась на такой же оборот, как у нее, но дочка покачала головой.

— Да. А что еще должно быть?

Мария покачала головой.

— Ничего, детка. Дай мне, пожалуйста, обещание?

— Какое, мама?

— Если со мной что-то случается… ты понимаешь, может быть всякое.

— Мама!

— Анна, милая, если со мной что-то случается, этот камень ты забираешь себе и носишь на шее. Никогда не снимая. А потом передашь его самому достойному из твоих детей. Дай мне слово.

— Обещаю.

— И никому о нем не рассказывай. Он… это родовое. И я не должна была его брать… неважно!

Остальное Анна додумала и сама.

Если родовое — то из Картена. Если не должна была брать — значит, Саймон Картенский обидится на маму. Надо молчать, чтобы до него не дошло. Молчать-молчать…

Анна словечка не скажет! Это же может повредить мамочке! А уж обещание… девочке даже думать о таком не хотелось, слишком сильно ей досталось, когда она думала, что потеряла маму. Слишком страшно тогда было.

Но если мама просит, она не только пообещает. Она — сделает.

А что это за камень, зачем он нужен… да Анне и в голову не пришло, что это тот самый, из подарков Многоликого. Так не бывает же!

Это вот как ожившее дерево, или заговорившая белка, которая грызет золотые орехи… как мама рассказывала. Так — не бывает!

Анна уже взрослая, она в такие сказочки не верит!

* * *

Когда девочка уснула, Мария погладила ее волосы.

Жаль, конечно. Значит, имеется в виду все же половая зрелость, а не просто взросление. С точки зрения Марии, Анна была умнее и сильнее многих десятилеток из двадцать первого века, ей хоть сейчас за паспортом и вперед во взрослую жизнь. Она