Остров жизни - Иван Поляков
Крестьяне не любят рыцарей, и это так. Не любят все: и те, кто встречались с ним на поле брани, и те, кто только слышали о высоком искусстве рубки голов[3]. Человек на величественном коне и в блистающем металле, недостижимо могучий, точно демон или ангел. Сила и власть, дарованная по праву рождения. Мало кто любит лучших, но их уважают, признают величие, а в смутное время только это и требовалось.
Сила манила, точно свет фонаря, даже если на проверку дворянин и не настолько превосходил по внешности местных. Не более чем побитый жизнью и алебардами вассал некого господина, напяливший железо и позаимствовавший чужого коня, так как свой уже давно успел состариться. Способен ли он был кого защитить? Иллюзия и не более того.
Кашлянув в кулак, Гай покосился на Ивеса. Мужчина был чёрен и хмур, точно грядущая буря. Изжёванная соломинка гуляла у него во рту, а взгляд говорил, ясно и отчётливо: «И накой?! Не надо нам никаких мосье!»
– Ну всё-всё, – улыбнувшись, попытался успокоить ребятню рыцарь.
Да какое там, из сыра и опилок, мальчишки и девчонки окружили старика, не замечая друг друга. Кто-то стоял, словно ноги его вкопали, как это делали Хлоя и Артюр, всматривающиеся в сложный орнамент на нагруднике, прочие же скакали, пытаясь дотянуться до чего-то чуть более существенного. Металлическая перчатка легла на филигранную рукоять. Вздох. Атаковать рыцарь и не думал, скорее, напротив: пытался защитить свою честь. Отстоять достоинство в общем, и этот самый меч в частности.
– Гюстав!
На общей волне обрётший решимость мальчишка бросил на отца непонимающий, а спустя мгновение опустил разочарованный взгляд. Последовав дурному примеру, его сосед тут же уцепился за ножны, что покачивались на боку мужчины.
Пока что Гаю было не до них. Пока что.
– В кадушку засуну! – вторила Зое, и мальчишка сразу втянул голову в плечи.
Сопнув обиженно, Гюстав по локти сунул руки в карманы. Досада проступила сквозь обычную маску безразличия.
«Ну вот, может же, если захочет, – удовлетворённо подумала мать. – Ну в точности отец».
***
Сефас, кузнец, приютивший их когда-то, сделал это вновь. При предыдущей их встрече только намеривающийся приблизиться к этой страшной дате – пятьдесят, мужчина в памяти Зое смотрелся необыкновенно молодо и бойко.
Брис тогда даже позволил себе, возможно, грубый по местному, но конкретный комплимент:
– Черепах ешь?
На что кузнец в той же манере, взлохматив затылок и, криво усмехнувшись, ответил:
– Если те с фасолью, то чего нет?
Как ни жаль, но на самом деле к рептилиям кузнец не имел никакого отношения. Всего пара слившихся в бесконечную череду забот лет, и лицо Сефаса разительно изменилось. Старость шрамами морщин прошлась по лбу, посеребрила вихры и сгорбила их знакомого. Глаза его выцвели, а движения стали совершенно скованными.[4] Из мужчины в старика. Обезаруживающими были эти перемены, но ещё более удручающе прозвучала новость.
– Мы отрезаны, – взлохматив затылок и криво усмехнувшись, заметил кузнец. Совсем не весило усмехнувшись.
Комната перевернулась, и оказавшийся вопреки обыкновения над головами пол с оглушающей мощью шарахнул всех присутствующих по затылку. По глазам ударил ослепляющий снежный отблеск. Всего два слова, но в них прозвучало всё. Что здесь можно добавить? «Но они же позади!» Мысли Зое запрыгали, да так скоро, что даже сама она не имела и шанса ухватить какую-нибудь за хвост. По счастью, ей никогда и не требовалось думать, чтобы говорить.
«Да вы издеваетесь!»
– Это как? – с нажимом вопросила девушка. – Они же шли на Арлем? Были позади!
– Позади, слева и справа. Клещи, – выдохнул сэр Стэр, остановился на лице Зое и, не найдя в нём ничего примечательного, тут же пошёл дальше. – Мне, в самом деле, жаль. Красные идут сплошной линией. Наши основные силы довольно долго стояли под Арлемом, и луизиты до сих пор надеются взять их в кольцо.
«Твою да через телегу».
Зое и озвучила бы это, но сдержалась. Кому б от этого стало легче. Всё в одной мышеловке, и меж собой ссориться сейчас последнее дело. Слова рыцаря были полны благородства, но и это не могло скрыть лёгкой хрипотцы, что сглаживала, точно обтёсывала звуки. Лицо его было лицом человека измождённого, а кожа высохла настолько, что её невозможно было отличить от пепельного пергамента. Тонкие поджатые губы, пронзительные серые глаза, с бирюзовыми вкраплениями. Именно таким запомнился Зое сэр Ланц, и, судя по всему, не ей одной. Девушка сдержалась, но как ни жаль ставшая в деревне нарицательной фраза уже была озвучена.
Сэр Стэр всё понимал и сделал вид, что не расслышал.
– Город ушёл? – прозвучал вопрос, и заросший жёсткой чёрной щетиной кадык Асса различимо задрожал.
– Ушёл, – вторил рыцарь. – В Мизерию по главной дороге. Там сейчас лишь пустые дома.
– А если…
– Не проскочить, – оборвал сэр пустые ожидания. – Скажу откровенно – выхода никакого нет.
«Быть такого не может! Не может всё так закончиться! Не может же… Через столькое пройти, поставить дом... Гюстав».
– А как вы сами намереваетесь выбираться?!
Лёгкое смущение. Кашлянув в кулак, кузнец постарался скрыть раздражение.
– Я понимаю, не время для дрязг, да и не так я крепок, как в былое время, но… женщина. Разве так я стар, что дали слово женщине? – совершенно справедливо заметил Сефас.
Уши Зое запылали.
– Нет, она права. – Подавшись вперёд, сэр Стэр положил локти на столешницу. – Жена за мужа говорит, и этот закон также никто не отменял.
Зое удовлетворённо кивнула:
– Вы сказали, что луизиты до сих пор надеются взять силы Алого креста в кольцо. Надеются! Так где же теперь рыцари, и почему вы здесь один?
Десяток взглядов спешно переполз с девушки на кузнеца, а затем и на рыцаря. И снова кашель, прикрывающий эмоции. Откровенно обескураженный такой прозорливостью сэр Стэр, впрочем, очень скоро взял себя в руки. Образование всегда оставляет свой отпечаток, чтобы по этому поводу ни говорили.
Пальцы дворянина сцепились в замок в паре дюймов от нетронутой кружки, во взгляде же его отразилась сухая решимость.
–
