Лабиринт кривых отражений - Светлана Алексеевна Кузнецова
— Ваши силы здесь изрядно искажены раз притащили этого палача. Я ждал много большего.
— Это ненадолго, — бросил империус.
В голове возникла неприятная непрошенная мысль: «А вдруг, темная некромантская сила нисколько не пострадала от перемещения?»
Но империус выкинул ее и забыл. Отродье наверняка пытается его запутать: ему такое выгодно, тьма до последнего стремится глумиться над светом.
— Значит, так и есть, — усмехнулся некромант. — Вы практически бессильны.
— Не в сравнении с тобой! Это существо разделает тебя, как мясник — тушу, — поддался гневу империус. — Было бы на кого силы тратить!
— На зловредного некроманта, — подсказал отродье. — Так чего ждете? Все некро-существа находятся в моем номинальном подчинении. Так есть и будет во всех осколках мироздания.
— Ты лжешь.
— А если нет? Что, если сумею договориться с этим существом и натравить его на вас?
Империус задохнулся от подобной наглости. Где-то внутри отвратительным склизким червем грызло сомнение, но то было испытанием для его святости. Светлые маги не имели право сомневаться. Этот мир был дарован им господом, а значит, не мог благоволить темным. От одной мысли о том, что некроманту ничто не мешало магичить, становилось кисло на душе.
Империус подошел к стальной паутине, натянул толстую перчатку в каких местные садовники подрезали колючие кусты и потянул за ближайшую нить. Пленник не издал ни звука, но прикусил губу, подарив империусу успокоение и удовлетворение. Отродье было в его полной власти, а что говорит неучтиво — такова его оскверненная природа. Темных не только боль не приводила к смирению, но и угрозы смерти.
— Я могу умертвить тебя в любую минуту, — напомнил империус. Некромант промолчал, не стал спорить. Вряд ли он осознал свою зависимость, скорее, не желал, чтобы подвел голос. — Однако передо мной ведь не только поганый темный маг. Ты гражданин светлейшей империи по праву происхождения и обладаешь силой, за которую плачено большой ценой.
— Что означает: я вам нужен, — сказал, как сплюнул, отродье.
— Нам необходим каждый человек, способный жить на два мира. Здесь, в отдалении от Родины… — империус сделал внушительную паузу. — Любой сомирянин греет душу. Тебе, некроманту, незачем объяснять, насколько нехорошо быть одиноким, — и его голос потеплел. Ровно настолько, чтобы зародить в оскверненную тьмой душу крупицы отравы, которые так легко принять за надежду.
— А для чего же вы вели охоту за мной? — спросил некромант, и империус понял, что его усилия увенчались успехом: разговор от угроз и оскорблений (а иначе все сказанное ранее и воспринимать не выходило) перешел в конструктивное (то есть в полезное империусу) русло.
— Я не знал о недальновидном, а возможно и преступном приказе того, кого больше нет в живых, — сказал империус, причем, не солгав: даже если он и ошибся, Сестрий очень скоро издохнет от рук темных.
— Туда ему и дорога, — пожелал отродье. — Но, повторюсь, ваши дела плохи, если собрались тащить врага в свою стаю.
— Тебе нравится в этом мире?
Отродье хотел снова попытаться пожать плечами, но передумал. Видать, боль на него все же действовала и подталкивала в сторону проявления благоразумия.
«Хорошо, очень хорошо, — удовлетворенно подумал империус. — Времени у нас много. Я подожду».
— Здесь столько дармовой силы, — закинул он пробный камушек.
— Не вашей.
— Почему? — удивился империус. — Здешние всю свою осознанную историю ждут кого угодно, пришедшего решить их проблемы. Отчего бы и не нас? И, замечу, они боятся смерти.
— На чем и так играет всяк, кому не лень, — огрызнулся отродье.
— Ты ведь уже освоился здесь, — проигнорировав неучтивый тон, произнес империус. — Ты можешь помочь.
— Сдается мне, за обещание денег или крупицы власти вам поможет любой здешний ублюдок.
— К слову об облюдках, — империус растянул в улыбке губы. — Знаешь, какого ты рода?
— Мужского.
Империус не сомневался, что пленник выдаст нечто вроде: «Некромантского». Оттого не успел перестроить фразу и выдал машинально:
— Ты ошибаешься.
Отродье задергался в стальной паутине. Смех явно доставлял ему неудобство и боль, но останавливаться некромант и не думал.
— Не дож-де-тесь, — выдохнул он, сотрясаясь от хохота.
Паук напрягся, засучил лапками. Пришлось выкрикнуть заклинание, чтобы его успокоить. При этом проклятый мальчишка, похоже, не заметил и не оценил оказанной ему услуги. Даже не услуги, а спасения! Мог бы и поблагодарить: его ведь освободили от участи быть растерзанным прямо сейчас.
— Я вижу, вы хорошо ознакомлены с некими деструктивными девиациями местных жителей, — сказал отродье, причем явно используя словеса мира этого. — Только не надейтесь, я не в вашем лагере.
— Твоим отцом был основоположник теории «золотой тысячи», великий маг, создатель ритуала, —объявил империус весомо и горделиво, как и подобало в таких случаях. Подавляющее число и магов, и лишенных дара людей рухнули бы ниц, завороженные силой его голоса и величественностью момента. Некромант же не оценил ни того, ни другого.
— Насколько знаю, он же был первым от ритуала и подохшим, — в тон ему произнес отродье. Если его и впечатлили эти сведения, он отлично скрыл это. — Туда и дорога. Надеюсь, до него дойдет, какую именно пакость натворил.
— Твоя же мать являлась дочерью пресветлого империуса. К сожалению, я не успел спасти его.
На этот раз отродье молчал дольше ожидаемого.
— Благ моей матушке в посмертии и в следующем рождении, — наконец произнес он.
Империус думал, лишь этим и ограничится, но ошибся.
— А вы, патриарх, изрядный плут, — заметил отродье. — Как лихо обставили собственное восхождение на престол.
Ожил паук. Удар лапы рассек кожу у некроманта на скуле. Порез, нанесенный вдоль руки, вызвал сдавленный вскрик. Империус с некоторым трудом призвал тварь к порядку, опустошив печатку-крест окончательно. В раздражении он стащил с пальца накопитель и кинул под ноги, в ярости выкрикнув:
— Ты будешь с нами!
— Так чего не так с местными? — спросил отродье.
— Барьер, — сомневаясь, что поступает правильно, ответил империус. С одной стороны, выдавать врагу секреты, чревато; с другой, отродье никому не расскажет. И… если уж решит сотрудничать (а иного выхода у него нет), пусть
