Марина Дяченко - Авантюрист

Танталь вертела в руках семипалую перчатку. Потому что пальцев было все-таки семь.

Их дед был бродячим магом, внуку его суждено было стать магом тоже; говорят, что мать во время беременности погладила жабу. Неизвестно, что за приступ нежности к рептилиям овладел вдруг молодой женщиной; может, и не было этого, сказки. Во время родов повитуха кричала, что выжить только одному, а другому надо резать ручку; случилось так, что в живых остались оба, но вместо четырех кулачков на двух младенцев пришлось только три.

Магические способности они унаследовали, но пополам, и если половинку яблока еще можно съесть, то половинка коровы годится только на жаркое. Полкурицы не несется, ползайца не бегает; их магические способности оказались ущербными. На склоне лет их дед заложил замок, а отец сделался первым герцогом Доцем, причем они с женой долго спорили, называться ему герцогом или князем. После смерти отца братья стали править вдвоем – и ни разу, Небо свидетель, не то что не поругались – не разошлись во мнениях. Они были одним человеком, разделенным надвое; повзрослев, они с удивлением обнаружили, что плотская любовь – нечто большее, нежели просто мальчишечьи забавы друг с другом.

И началось.

Им нужны были ДВЕ женщины одновременно. Две родственные между собой женщины; одно время им возили близняшек изо всех окрестных деревень, благо их магического умения хватало как раз на то, чтобы задурить девицам головы и потом отшибить память. Но такая «любовь» не устраивала обоих – оба с детства читали романы и мечтали, стало быть, о сентиментальных и возвышенных чувствах. К тому же близняшки, внешне неотличимые, зачастую оказывались совершенно несхожими, стоило только одурманить их, возбудить и утащить в постель.

Год назад через благословенный Доц проезжал купец в сопровождении двух женщин. Женщины были сестрами, и купец жил с обеими разом. Братья сочли такое положение вещей несправедливым – купец с дамами получили приглашения, явились на ужин и подверглись слабым чарам, после чего купец всю ночь прохрапел в обнимку с фаршированным поросенком, и весь день, и следующую ночь тоже, а сестры, разгоряченные напитками и благовониями, оставили в памяти братьев неизгладимый след, смутную мечту о будущем счастье…

– Я сейчас разрыдаюсь, – сказала Танталь, поглаживая семипалую перчатку на своем колене. – Я чувствую, как слезы, кипя, подступают к моим глазам. Что за романы вы читали, мальчики? «Нравоучение юному насильнику»?

– Мы никого не насиловали, – негромко сказал Лларис, тот, что был справа.

– Мы и ВАС не насиловали тоже, – с кривой усмешкой добавил Колвин. – Если бы не… – Он вовремя придержал язык, скользнул по мне невидящим взглядом.

Он меня боялся. Чудище, вломившееся в спальню с занавеской на башке и с обнаженным мечом в руках. Зверь, легко перерезающий горла, связавший братьям свободные руки – крепко, даже больно, чтобы не было места для похотливых мыслей…

– Сволочи… – Танталь подергала перчатку поочередно за все семь пальцев. – Властители… Герцогья…. – Ее передернуло. – Ретано, может быть, нам избавить мальчиков от плотских переживаний? Господа властители, вы не пытались обратиться к доктору? К хирургу, я имею в виду… К доктору-с-ножом?

Колвин побледнел – обычно такой бледности сопутствуют обморочные состояния. Лларис холодно прищурился:

– Чем трепать языком, о себе подумайте. Вы думаете, наполовину маг – не маг вовсе? Вы думаете, вам удастся без нашей помощи выйти из замка?

– Мой великий предок, – с неохотой начал я, и Алана, и Танталь резко обернулись в мою сторону, – мой великий предок Дамир, служивший лакеем Ларту Легиару…

Я замолчал, потому что у них вытянулись лица. И у Аланы, и у Танталь, и, что самое интересное, у близнецов. Эти последние казались раздавленными величием моей родословной.

– Так вот он говорил, – мне почему-то захотелось смеяться, – что лучше быть последним скотником, чем магом наполовину…

Мы с Лларисом долго смотрели друг другу в глаза. Он не выдержал и отвел взгляд первый.

– Непогода – ваших рук дело? – мягко спросила Танталь.

Братья переглянулись.

– Мне очень важно знать, – проворковала Танталь и вдруг поднесла перчатку к огню свечи.

…Сразу после рождения близнецов их дед, который в ту пору был еще жив, сшил перчатку – как говорили, из собственной кожи, но, может быть, это и сказки. Почуяв скорую смерть, дед сжег себя молнией – после этого никто не смог проверить, вся ли кожа у него на месте. Говорят, именно перчатка помогла мальчикам выжить; перчатка росла вместе с братьями, мать наказывала никогда не снимать ее, но братья, конечно, снимали. Им на своем опыте пришлось убедиться, какой властью наделена эта грубо сшитая рукавица… Известно, что уничтожение ее сулит обоим мучительную смерть.

Последнюю часть рассказа из братьев вытащила Танталь. Вернее, не вытащила даже, а рассказала за них – бледные лица близнецов говорили о том, что она права. Танталь с важным видом поясняла, что «предмет, хранящий сердце» – не такая уж редкость. История магии прямо-таки кишит подобными примерами…

– Да, это мы! – болезненно выкрикнул Колвин. – Мы наслали бурю, чтобы вас удержать!

– И еще кой-чего сделаем, – угрюмо пообещал Лларис.

– Ой ли? – Танталь медленно провела перчаткой над огоньком, на коже остался след копоти, братья одновременно дернулись, как от ожога.

– Оставь, – сказал я раздраженно. – Что за повадки начинающего палача…

Она обернулась ко мне, и я вдруг понял, что она на грани истерики. На самой грани.

Потому что Алану я откачал. Успокоил и убедил, что она ни в чем не виновата; Танталь осталась один на один с собой. Со сладким головокружением, с ритмом, проникающим под кожу, со всепокоряющим бесстыдством, с собственной безмозглой похотью…

– Танталь, можно тебя на минутку?

Я увлек ее в темноту потайного хода. Лестница вилась вверх и вниз – штопором; интересно, когда примитивное заклятие «в кордегардию» перестанет действовать и стражники явятся снова?..

Я взял ее за плечи и развернул к себе. Глаза ее оставались сухими.

– Танталь, это была не ты.

– Это была я, – отозвалась она бесцветным ровным голосом. – Не трать слов.

– Не доводи меня до бешенства. Я тебя знаю. ЭТО была не ты, это их гнилая магия…

Танталь презрительно повела плечом:

– Я СЕБЯ лучше знаю, Ретано. Не трать слов. Лучше думай, что делать дальше…

– Я тебя ударю, Танталь.

– Жест бессилия… Ладно. – Она криво усмехнулась. – Мои переживания никак не относятся к делу… Мы должны выбираться. Пока не рассвело.

Мы в молчании вернулись в герцогскую спальню; Алана стояла перед братьями, не сводя взгляда с семипалой руки, а Колвин говорил, с трудом выталкивая из себя слова: