Формула власти. Новая эпоха - Анастасия Поклад
— Как помнишь, прежде мы обсуждали, что подпускать тебя к копчениям непрактично. И зачем подвал? Разве тебя не устраивают твои прежние апартаменты? Опять же, раненой ноге нужен покой. Скажем, до середины весны. Тогда состоится мое наступление на Орден, узнанные тобой сведения потеряют новизну, и ты вернешься домой к своему дорогому Липке, который обрадуется и, конечно, все мне простит. А не он, так Амадим, обласканный молодой женой. Сам, кстати, жениться не хочешь? Гулька о тебе столько вспоминала…
— Да вы сговорились! — взорвался Юрген, опрометчиво вскакивая и тут же морщась от боли. — Не буду я ни на ком жениться, чтоб вас всех об тучу разнесло! Раз уж ты сегодня такая добрая, поведай, как, КАК вы заставили доски летать против ветра?!
Клима пожала плечами.
— Можете выкрасть Теньку, чтобы узнать.
Юрген устало опустился обратно на подушки.
— Очень великодушно с твоей стороны. Мы все равно его не поймем.
Обда не завела об этом речь, а он не стал спрашивать: оба прекрасно помнили строки договора, подписанного несколько лет назад под неказистой крышей деревенского домика.
«Холмы обязуются продавать обде Климэн доски, тяжеловики и огненную жидкость, а обда Климэн обязуется покупать все вышеперечисленное, если у нее возникнет в том недостаток».
Трофейных тяжеловиков у нее уже столько, что последняя партия осталась не купленной. А теперь появились доски. Быстролетные, ничем не уступающие сильфийским новинкам. А когда она закончит воевать с Орденом, договор и вовсе потеряет силу. Сильфы останутся без главного источника дохода, который кормил их уже много веков. Если обде взбредет в голову отказаться от союзнических отношений, Холмы обречены на голодную смерть. Или вспыхнет новая война, кровавая, как тысячи лет назад. Сильфы сами возьмутся за оружие. Но они не умеют воевать так хорошо, как армия обды, испытанная во многих сражениях. Значит, в любом случае — гибель…
Или полная зависимость от воли обды, но это, на взгляд Юргена, было еще гаже.
* * *
— Доброе утро! — жизнерадостно провозгласил Тенька с порога. — Ну, как тебе наша сигнализация?
— Ты действительно хочешь это знать? — ядовито уточнил Юрген.
— Конечно! — колдун вошел в комнату и между делом стянул с блюда румяную булочку. — От заковыристости твоих выражений напрямую зависит настройка следящих параметров!
Юрген выразился так заковыристо, как только мог.
В отличие от Климы, Тенька мало изменился с первых дней их знакомства. Даже не подрос почти. Только стал еще более белобрысым, а светлые глаза на исхудавшем лице по-прежнему ярко светились энтузиазмом.
— Годится! — решил он, выслушав тираду, и вслед за булочкой стянул пирожок. — Хочешь?
— Я не голоден.
— Ага, мне рассказали. Сидишь тут неделю как сыч, ни с кем не разговариваешь, включая нашу любимую злокозненную обду, от еды отказываешься…
— Я не отказываюсь, — Юргена посетило желание отвернуться к стенке и накрыться с головой одеялом. — Просто не хочу. И не надо меня развлекать.
— Разве я развлекаю? — Тенька плюхнулся рядом. — Я повидаться пришел! Ты ж меня тоже в лазарете навещал, чего я не могу?
Юрген все-таки отвернулся.
— Тебя Клима послала? Испугалась, что ценный пленник развеется со скуки и ей все-таки придется отвечать на неудобные вопросы Амадима?
— Не-а, — Тенька взялся за третий пирожок. — Ей сейчас не до того. Я услышал от Геры, как ты здесь чахнешь, и решил поглядеть, настолько ли все плохо.
— И как, поглядел?
— Ага. Оказывается, Гера был в кои-то веки прав! А чего ты так расстроился? В плен взяли, замарав честь мундира, как Гера предположил?
— Да смерчи с этим пленом! — Юрген обернулся, натыкаясь на взгляд колдуна: чуть косой, с прищуром, и омерзительно дружелюбный. — Тебе бы приятно было, если б с твоей страной поступили так же, как с моей?
— Ну, сильфы с Орденом так пятьсот лет обращались, — пожал плечами Тенька. На сей раз без усмешки. — А первый вариант договора, который вы с Дашей привезли Климе на подписание, и вовсе был позорный для нее. Чего ты бурчишь, если с вами обошлись так, как вы постоянно норовите поступить с Принамкским краем?
Эти слова звучали для Юргена абсурдно.
— А что нам делать, если у нас зерно не растет, в то время как вы купаетесь в изобилии? Мы не хотим быть зависимыми от вас!
— Ешьте одни укропные лепешки. Или выращивайте зерно сами, наперекор натуре. А не оправдывайте свои интриги против нас погоней за какой-то там независимостью. Интересненькое дело: вам от нас нужно зерно, и поэтому вы считаете в порядке вещей нас использовать. А чуть мы в сторону вильнем — обижаетесь!
— Клима в любой момент может отказаться торговать с Холмами.
— А вы в любой момент могли отказаться от торговли с Орденом, и они тоже зависели от вас.
— Но мы ведь этого не сделали!
— Так и Клима не сделает.
— У нас была причина — зерно! А какая у Климы?
— Война, — коротко ответил Тенька. — Ей до крокозябры надоело воевать. Наша Клима трясется над каждой монеткой, а расходы на войну пожирают почти весь бюджет. Поэтому пока она жива — будет держаться за мир даже зубами.
Юрген отметил, что когда Тенька не рассуждает непонятными словами о своей науке, с ним вполне можно иметь дело и вести беседы о мировой политике.
— Но какие у нас могут быть гарантии?
— Я тебе чего, дипломат? — набычился Тенька. — О гарантиях с Валейкой договаривайся.
— Ради Небес, не напоминай мне про Валейку! И почему ты постоянно прикидываешься глупее, чем есть?
— Я — прикидываюсь? — искренне возмутился Тенька. — Да это ж вы кругом твердите, будто не понимаете, чего я говорю! — и, пока Юрген пытался осмыслить сие заявление, а еще хоть немного постичь загадочные процессы, творящиеся в этой сдвинутой на «интересненьком» голове, предложил: — Не хочешь пойти прогуляться? Тебе как, уже можно вставать?
— Можно, — вздохнул сильф и с тоской глянул на улицу через витражное окно. — А не боишься, что я сбегу?
Тенька поглядел на него в упор и убежденно констатировал:
— Сегодня — нет.
* * *
В саду уже сошел снег, но деревья и кусты красной сирени еще не успели обзавестись пышной зеленой листвой, пока лишь робко выпуская на свет нежные коконы почек. Но сад все равно не производил впечатления унылой пустоши, как это могло бы случиться на Холмах. Ветви росли густо, а плетеные оградки, по которым ближе к лету поползет живая изгородь, возвышались над уровнем человеческого роста. В целом институтский сад с его аллеями, скамейками и укромными уголками выглядел уютно.
— Здесь мое любимое место, — вещал Тенька, карабкаясь вверх
