Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — император

— Ваше величество?

— Прорывайтесь на свободу! — сказал я твердо. — С той стороны вся армия ударит на козлоногих… Сэр Альбрехт, идите за мной. Для вас другое задание.

— Какое? — спросил он.

— Идти за мной, — ответил я строго.

— Возможно, — сказал я, — придется ждать еще сутки. Так что распределите, кто будет спать сейчас, кто потом. Часовым бдить и прислушиваться… Сэр Волсингейн! Быстро к сюзерену!

Волсингейн не пробрался к нам, а прилетел, вытянулся в струнку.

— Граф, — сказал я, — несмотря на вашу молодость, Боудеррия в восторге от вашей воинской смекалки и умения воевать. Полагаю, вам в самом деле пора выходить из ее тени.

Он вспыхнул, как факел, сказал торопливо, почти задыхаясь от волнения и восторга:

— Ваше величество! Только прикажите!

— Я делю нашу группу пополам, — сказал я. — Сто человек пойдут со мной, сто останутся под вашим командованием. Кстати, здесь в трюме несколько тысяч пленных, они все в вашем распоряжении. Драться жаждут очень многие.

Он прошептал, не веря своим ушам:

— Ваше величество…

— Я оставлю вам все Небесные Иглы, — сказал я, — все Решетки Мрака, Костяные Решетки и больше половины мечей и топоров… Деритесь умело и не теряя головы, как вы умеете, по словам Боудеррии. Она пойдет со мной как рядовой воин, это ее желание. А я со своим отрядом постараюсь прорваться в ту часть, где у них вожди. Нужно вывести из строя сам Маркус.

Он вытянулся, сказал ликующе:

— Ваше величество! Мы сделаем все и даже больше!

Я сказал торжественно:

— И да пребудет с вами Господь.

Он поклонился и через мгновение исчез в темноте. Норберт насторожился, сказал быстро:

— Сюда идут!

— Козлоногие?

— Толпа, — сказал он. прислушался и уточнил: — Люди. Кричат, плачут…

Альбрехт сказал злым голосом:

— Тогда и козлоногие с ними… Значит, успели за одну ночь и вторую партию. Торопятся.

Я крикнул высоко и страшно:

— Зажечь факелы!.. Карл-Антон!

Он откликнулся издали:

— Мы готовы, ваше величество.

Ворота исчезли, бегущая толпа уже замедлялась, чтобы не удариться о стену, а когда та исчезла, козлоногие наперли, и новые пленники начали вваливаться в трюм.

Свет вспыхнул настолько яркий, что даже я на миг зажмурился, но тут же прыгнул вперед, рукоять меча в обеих руках, и с силой ударил наискось ближайшего филигона.

Тот, ослепленный, не двигался, а только закрывал глаза обеими ладонями. Острие лезвие рассекло от плеча через ключицу до середины груди.

Я выдернул меч, вторым ударом снес голову. Та не успела упасть на пол, как я нанес второй удар по соседней твари. Мимо промелькнула громадная фигура Тамплиера, он грозно ревел и с несвойственной ему скоростью наносил удары, всякий раз рассекая врага пополам.

Яркий свет мигал, то спадая, то вспыхивая с новой силой. Рыцари рубили охрану, за нашими спинами раздался яростный рев в несколько сотен глоток.

Мимо пронеслись мужчины во главе с Джоном, теперь сэром Джоном, что с голыми руками набрасывались на ослепленных ярким светом филигонов и рвали им уши, выбивали глаза, старались сломать шеи.

Остальные пленники ринулись из трюма по проходу к далекому выходу, а я огляделся и прокричал:

— Ударная группа — за мной!

Глава 13

Из холла, так я называл это странное помещение с неровным полом, справа и слева просторные туннели, я выбрал правый, у левого остался лорд Робер с группой рыцарей и тремя алхимиками, пятеро простолюдинов держат для них факелы, скрученные из своих потных рубах.

Туннель повел по наклонной вверх. Я ускорил бег, за спиной тяжелое надсадное хаканье, топот, затем голос Норберта:

— Быстрее, ребята, быстрее!.. Спасти нас может только скорость!

Я оглянулся, почти не отстают Норберт, Альбрехт, Боудеррия, Тамплиер с Сигизмундом, за ними еще десятка три рыцарей, если не больше.

Альбрехт перехватил мой обеспокоенный взгляд.

— Еще отряд в арьергарде!.. За поворотом.

Норберт крикнул:

— Ваше величество!.. У вас план?

— Да, — прокричал я на бегу.

— Какой?

— Перебить всех, — крикнул я.

Некоторое время позади слышалось только топанье множества ног, затем Норберт поравнялся, бросил на меня острый взгляд.

— Не слишком сложный?

— Старался, — ответил я. — Хорошо бы найти их центр…

— Командующего?.. Короля?

— Да, — ответил я. — Вряд ли он лично участвует в операциях по ловле земного скота… Не по рангу.

Я умолк на полуслове; небольшой зал расширился, переходя в пещеру со странной геометрией и неровным полом. Около десятка филигонов прижались к противоположной стене, закрывая ладонями глаза от слепящего огня факелов.

Норберт, забыв о достоинстве лорда, бросился вперед с криком дикой ярости. Его меч засверкал в багровом свете быстро и страшно. Трое рухнули убитыми на пол раньше, чем подоспели его люди.

Альбрехт выдохнул счастливо:

— Мне кажется, их ладошки не защищают от такого света!

— Только чуть смягчают, — согласился я, — так что факелы беречь. Если кончатся, то…

— …кончимся и мы, — досказал он. — Эй, там!.. Оставить два факела, остальные погасить и беречь, как свою, а не дочь соседа, от насильников.

Подбежал молодой жилистый крестьянин, торопливо поклонился.

— Ваше величество!.. Дайте факел, я понесу перед вами. Освободите себе руки!

— Держи, — сказал я. — Теперь наши жизни зависят от крепости твоей руки.

— Ваше величество, — воскликнул он воспламененно. — Я сделаю больше, чем все на свете!

Навстречу мощно дохнула струя теплого, даже горячего воздуха. В горле запершило, Альбрехт закашлялся, а Боудеррия начала тереть кулаком глаза.

— Ничего, — сказал я бодро, — не обращайте внимания.

Рыцари пригибают головы, кожу лица сечет горячий ветер, что становится все сильнее.

Норберт крикнул обеспокоенно:

— Дракон?

— Не совсем настоящий, — сказал я без уверенности, — хотя кто знает.

— Тогда пошлем вперед Тамплиера?

— Нельзя, — отрезал я. — Он жестокий, всех там перебьет!

Карл-Антон радостно крикнул издали:

— Неизвестное колдовство?

Я сказал с уверенностью:

— Христианским воинам их колдовство не страшно!..

Норберт с сомнением покосился на мага, перевел взгляд на меня.

— А мы… христианские?

— В самом широком смысле, — заверил я. — Самые настоящие, хоть и не слишком.

— Ваше величество?

— Не ортодоксальные, — пояснил я. — Потому и сим победиши. И познаша!