Джон Толкин - Сильмариллион

Однако, двигаясь на юг по течению Тейглин, Турин однажды наткнулся на горстку людей из Бретиля, окруженных орками; он без особых усилий избавил их от напасти, ибо при виде Гуртанга орки в панике разбежались. Назвался Турин Лесным Дикарем, и бретильцы пригласили его к себе; однако тот отказался, заявив, что еще не выполнил важного поручения — найти Финдуйлас, дочь Ородрета из Нарготронда. И тогда Дорлас, предводитель этих лесных людей, с печалью поведал Турину о ее кончине. На переправе через Тейглин отряд их преградил путь оркам, что вели пленниц из Нарготронда, в надежде освободить женщин; однако орки тут же поубивали их всех, а Финдуйлас пригвоздили копьем к дереву. Последними ее словами были: "Скажите Мормегилю, что Финдуйлас здесь." Поэтому ее похоронили там же, насыпав над ее телом курган, получивший название Хауд-эн-Эллет — Курган Эльфийской Девы.

Турин попросил их отвести его туда, и долго горевал в тоске и отчаянии у подножья кургана, пока не погрузился в черное забытье, подобное смерти. Дорлас, к тому моменту догадавшийся по черному мечу, слава о котором гремела даже в самых диких чащах Бретиля, да еще по поручению отыскать королевскую дочь, что перед ним ни кто иной, как Мормегиль Нарготрондский, кого молва называет сыном Хурина из Дор-ломина. Тогда лесные жители подняли его и отнесли в свое поселение, расположенное на возвышенности посреди леса и обнесенное высоким частоколом; то был Эфель Брандир на Амон Обель. Ряды народа Халет за время войны значительно поредели, и правивший ими Брандир, сын Хандира, был человеком осторожным и не воинственным, да к тому же хромым с рождения. Он считал, что от сил Севера их спасет не доблесть, но умение хорошо прятаться. Поэтому вести, принесенные Дорласом, не обрадовали его, а когда он взглянул на лицо Турина, лежавшего на носилках, дурные предчувствия охватили Брандира. И тем не менее он проявил сострадание к постигшей Турина скорби, взял его в своей дом и хорошенько позаботился о нем, ибо был искусным целителем.

С началом весны облако окутавшей Турина тьмы рассеялось, и он выздоровел; а поднявшись на ноги, решил, что лучше ему остаться в Бретиле, где его никто не найдет, и, предав забвению следовавшую за ним по пятам тень, отречься от своего прошлого. Поэтому он взял себе новое имя — Турамбар, что на высшей эльфийской речи означает "Хозяин Судьбы"; и постарался убедить лесной народ позабыть о том, что он чужой среди них, и что он некогда носил другое имя. Однако он не мог полностью отказаться от борьбы с орками; ибо одна только мысль о том, что они придут к переправе через Тейглин и окажутся поблизости от Хауд-эн-Эллет, сводила его с ума. И вскоре орки стали бояться этого места, как огня — так яростно гонял их оттуда Турин, посеяв в их черных сердцах ужас. Однако меч свой он из ножен не доставал, вооружившись вместо этого луком и копьем.

Вести о падении Нарготронда пришли, наконец, в Дориат; принесли их сюда те, кто сумел скрыться от разграбления и разрушения крепости, и пережить Темную Зиму, затаившись в дикой местности. Теперь они пришли к Тинголу в поисках убежища, и пограничники отконвоировали их прямиком пред очи короля.

Некоторые из них утверждали, что армии Моргота уже ушли на север, а другие — что Глаурунг до сих пор обитает в палатах Фелагунда. Кое-кто рассказывал, будто Мормегиль погиб, а кто-то — что он оказался под воздействием чар дракона и до сих пор стоит там, подобный каменному изваянию. Однако все, как один, утверждали, что задолго до падения Нарготронда большинство знало о том, что Мормегиль — это ни кто иной, как Турин, сын Хурина из Дор-ломина.

Морвен, услышав это, словно обезумела; не слушая советов Мелиан, она вскочила на коня и в одиночку отправилась на поиски сына, или хотя бы известий о нем. Тогда Тингол послал ей вдогонку Маблунга с отрядом закаленных в боях пограничниках, чтобы те отыскали и защищали ее, и помогли разузнать хоть какие-то новости о Турине. Ниенор же было приказано оставаться во дворце.

Однако недаром в ее жилах текла та же кровь, что и у брата; понадеявшись на то, что мать образумится, когда увидит свою дочь отправившейся за ней следом в сей недобрый час, Ниенор замаскировалась под одного из воинов Тингола и отправилась в эту не сулившую ничего хорошего поездку.

Они наткнулись на Морвен на берегу Сириона, и Маблунг принялся уговаривать женщину вернуться в Менегрот. Но все напрасно — Морвен была на грани помешательства и никаких уговоров слушать не хотела. Тут же открылось и присутствие в отряде Ниенор, но та, несмотря на приказ матери, возвращаться также категорически отказалась. Маблунгу ничего иного не оставалось, кроме как достать спрятанные на Сумеречных Прудах лодки и перевезти их через Сирион. Три дня спустя они достигли Амон Этир — холма разведчиков, что давным-давно приказал насыпать Фелагунд; возвышался он всего в лиге от ворот Нарготронда. Здесь Маблунг оставил конную стражу охранять Морвен с дочерью, запретив им двигаться с места. А сам, не заметив с вершины холма признаков присутствия врагов, спустился с несколькими из своих разведчиков к Нарогу и двинулся вперед, стараясь не привлекать к себе внимания.

Однако Глаурунг был предупрежден об их приближении и вышел навстречу, пылая гневом. Дракон вошел в реку, и вода зашипела, испаряясь вонючим дымом и облаком окутывая Маблунга с его бойцами. Они были ослеплены и полностью потеряли ориентацию, а Глаурунг тем временем вышел на противоположный берег Нарога.

Заметив приближающегося дракона, пограничники на Амон Этир решили, что пора уводить Морвен и Ниенор и мчаться с ними во весь опор на восток. Но ветер дул в их сторону, неся с собой черные ядовитые испарения, и лошади, почуяв дракона, обезумели и рванули прочь, не разбирая дороги; некоторые всадники от ударов о деревья погибали на месте, другие оказались унесены незнамо куда.

Женщины не избежали этой скорбной участи, и о Морвен в Дориат больше вестей не поступало. Но Ниенор, выброшенная из седла, не получила никаких повреждений. Она вернулась к Амон Этир, намереваясь дождаться здесь Маблунга, да еще выбраться из стелившегося у земли зловонного дыма. Взобравшись на холм, она посмотрела на запад… и взгляд ее встретился со взглядом Глаурунга, чья голова лежала на верхушке холма.

Воля ее еще некоторое время боролась против драконьих чар, но Глаурунг усилил давление, и, узнав о том, кто она такая, заставил не отрываясь смотреть в свои глаза. Затем он наложил на нее заклятье полного забвения, чтобы она не помнила ничего из своей прошлой жизни — ни собственного имени, ни названий окружающий предметов и явлений; и еще много дней Ниенор ничего не слышала и не видела, и даже двигаться по своей воле не могла. Затем Глаурунг оставил ее стоящей в одиночестве на вершине Амон Этир и вернулся в Нарготронд.