Джон Толкин - Сильмариллион

Маблунг, отважно исследовавший залы дворца Фелагунда, пока Глаурунг отсутствовал, бежал прочь при приближении дракона, и вернулся к Амон Этир. Солнце село, и на окрестности уже опустилась ночь, когда он наконец взобрался на вершину холма и обнаружил там одну лишь Ниенор, одиноко стоявшую под звездами и напоминавшую при этом каменную статую. Она не произнесла и не услышала ни слова, однако послушно последовала за Маблунгом, когда тот взял ее за руку и повел. Скорбным был их путь, ибо Маблунг сомневался в том, что им удастся выжить в глуши.

Но вскоре их нашли трое из спутников Маблунга, и вместе они медленно последовали на северо-восток, к лежащим за Сирионом границам Дориата и охраняемому мосту там, где в реку впадал Эсгальдуин. Силы медленно возвращались к Ниенор, но она до сих пор не могла ни слышать, ни говорить, и слепо шла за тем, кто ее вел.

И все же, когда они уже подходили к границе, ее глаза, наконец, закрылись, и Ниенор заснула; ее бережно уложили на землю и повалились рядом, ибо были невероятно измотаны и позабыли обо всякой осторожности. И напрасно: тут-то на них и наткнулась орочья банда, каких немало нынче бродило у границ Дориата. К Ниенор уже вернулись слух и зрение; проснувшись от воплей орков, она в ужасе вскочила и убежала прочь, и никто не успел остановить ее.

Орки погнались за девушкой, эльфы — следом; им удалось догнать и перебить орков прежде, чем те успели причинить Ниенор вред, но та убежала. Ее словно гнал прочь безумный, не поддающийся контролю страх, и девушка помчалась через лес быстрее оленя, теряя по пути одежду, пока не осталась совершенно голой. Вскоре она скрылась из виду своих провожатых, и исчезла в северном направлении. Они еще долго разыскивали ее, но не смогли найти никаких следов. Наконец, Маблунг отчаялся и приказал возвращаться в Менегрот.

Услышав его отчет о произошедшем, Тингол с Мелиан побелели от горя; Маблунг же вновь оправился на розыски Морвен и Ниенор, однако так и не смог ничего узнать об их дальнейшей судьбе.

Ниенор бежала, пока не выдохлась, а потом она упала на землю и уснула. А когда проснулась, было солнечное утро, и она обрадовалась яркому свету, словно чему-то новому и восхитительному; и все вокруг казалось ей странным и непривычным, ведь она больше не знала, что есть что. Помнила лишь темноту позади, да отголоски страха. Поэтому Ниенор шла настороженно, словно дикий зверь, на которого идет охота, и вскоре проголодалась — ведь ей нечего было есть, а она не помнила, как добывать еду. Наконец, она пересекла Тейглин, желая спрятаться под раскидистыми деревьями Бретиля на том берегу, поскольку была испугана. Ей все казалось, что та тьма, от которой она бежала, вновь настигает ее.

С юга надвигалась большая гроза, и Ниенор, охваченная непередаваемым ужасом, вскарабкалась на курган Хауд-эн-Эллет, прикрывая уши от устрашающих раскатов грома. Однако дождевые капли беспощадно били ее и промочили насквозь; она лежала ничком, словно умирающий зверь. Здесь и нашел ее Турамбар, пришедший к переправе через Тейглин проверить слухи об объявившихся в окрестностях орках.

Завидев при свете молний лежащее на кургане Финдуйлас тело убитой, как ему показалось, женщины, он был поражен в самое сердце. Но его спутники подняли женщину, и Турамбар набросил на нее свой плащ; затем ее отнесли в ближайшую сторожку, согрели и накормили. Едва взглянув на Турамбара, девушка успокоилась. Ей показалось, что она нашла что-то такое, что она искала во тьме, и ей больше не хотелось с ним разлучаться. Но когда он стал спрашивать, как ее зовут, откуда она родом и как попала в такой переплет, девушка была явно озадачена, словно ребенок, понимающий, что его о чем-то спрашивают, но не способный понять, о чем именно; и она от огорчения заплакала.

— Не расстраивайся, — сказал ей Турамбар. — Потом как-нибудь расскажешь, это подождет. Но тебе нужно имя, и я буду звать тебя Ниниэль — плачущая дева.

При звуке этого имени она помотала головой, но повторила за ним:

— Ниниэль.

Это было первое слово, которое она произнесла после того, как погрузилась в бездну забвения, и так ее называли впредь среди лесного народа.

На следующий день ее повели в Эфель Брандир; но когда они проходили мимо Димроста, Моросящего Каскада, где поток Келеброс низвергался со скал в Тейглин, девушка задрожала с головы до ног. С тех самых пор место это стало называться Нен Гирит — Воды Дрожи. Не успела девушка дойти до Амон Обель, как ее охватила лихорадка; женщины Бретиля еще долго выхаживали ее, попутно обучая речи, словно маленького ребенка.

Благодаря лекарскому искусству Брандира она поправилась еще до наступления осени, и к тому времени уже могла более-менее хорошо говорить. Тем не менее, о своей жизни до того, как Турамбар обнаружил ее на кургане Хауд-эн-Эллет, она так и не смогла ничего вспомнить. Брандир полюбил девушку; но ее сердце неизменно стремилось к Турамбару.

Орки в последнее время не особенно беспокоили лесных жителей, и Турамбар редко отлучался из поселения; в Бретиле царил мир. И сердце Турамбара обратилось к Ниниэль, он даже предложил ей выйти за него замуж, но Ниниэль не спешила с ответом, несмотря на то, что любила его. Ибо Брандир, которого одолевали смутные предчувствия, старался отговорить ее от этого шага, и не столько потому, что Турамбар был его соперником, но ради ее же собственного блага. Он рассказал девушке о том, что Турамбара на самом деле зовут Турин, сын Хурина; и даже несмотря на то, что имя это Ниниэль вспомнить не могла, некая тень омрачила ее сознание при его упоминании.

Но вот прошло три года после падения Нарготронда, и Турамбар повторно сделал Ниниэль предложение, заявив, что если та не согласится, то он уйдет в глухие чащи воевать с орками. Ниниэль охотно приняла предложение, и в середине лета они поженились; по этому случаю лесной народ закатил пышный праздник.

Но ближе к концу года Глаурунг послал своих подначальных орков в Бретиль; а Турамбар вынужден был оставаться дома, поскольку обещал Ниниэль взять в руки оружие лишь тогда, когда орки попытаются напасть на их поселение. Но положение лесного народа все ухудшалось, и Дорлас однажды упрекнул Турамбара в том, что тот и палец о палец не ударил, чтобы защитить людей, принявших его у себя, как родного. Тогда Турамбар вновь расчехлил свой меч и с большим отрядом бретильцев нанес оркам полное поражение. Увы, до Глаурунга после этого дошли слухи о том, что Черный Меч вновь объявился, на сей раз в Бретиле, и дракон, переварив эту новость, стал обдумывать новую пакость.

Весной следующего года Ниниэль забеременела, и стала бледной и задумчивой; тогда же в Эфель Брандир стали доходить новости о том, что Глаурунг покинул Нарготронд. Турамбар выслал своих разведчиков, ибо теперь лесным народом командовал в основном он, а на приказы Брандира мало кто обращал внимание.