Дихотомия - Игорь Шамин
— Боюсь, что вы опоздали, — донёсся голос. — Серая Хворь только что завершила процесс трансформации. Как ни прискорбно, но её уже не спасти — был пройден последний порог.
Слова эхом отдавались в сознании. Слыша, я не мог их до конца осмыслить — мозг отказывался обрабатывать звуки в образы. Достаточно было собственных глаз, чтобы понять, что дело — хуже некуда. Меня стала бить дрожь, подобно дождю, барабанившему по крыше.
— Как только ты ушёл, — начала Аделаида, упирая глаза в пол. — Ей стало хуже. Гораздо хуже. Я… Я не знала, что делать, Демиан… Держала за руку, пока было за что держать. А теперь…
Её взгляд не в силах был вернуться к тому, что осталось от руки. Аделаида продолжала смотреть вниз, не видя перед собой ничего. Глаза заливали слёзы.
Я молча достал из кармана пузырёк с лекарством, приготовленным Рози. Трясущимися руками откупорил пробку. Поднёс к тому месту, где должны были находиться губы матушки, и вылил всё без остатка. Лекарство закапало на тюремный пол. Можно сказать, я опорожнил на землю все труды и опасности нашего отряда. Пользы от микстуры было не больше, чем от утренней росы. Дыхание перехватило. Я чувствовал, что задыхаюсь.
Нет, не так. Я хотел задохнуться. Я отказывался дышать.
— Сынок… Ты здесь?
Слабый голос слетел с растёкшихся губ. Его едва можно было разобрать сквозь сбившееся дыхание. Мне понадобилось время, чтобы звуки превратить в слова.
— Матушка… Я здесь.
Подобие улыбки. То, что некогда было улыбкой. Я попытался улыбнуться в ответ, но вышло скверно: так могла выглядеть только гримаса боли.
— Хорошо… Мне нужно тебе кое-что сказать. Наклонись…
Как заворожённый, я склонил голову, поворачиваясь правым ухом, чтобы расслышать. Цепко хватая смысл слов, я удерживал значение фразы, высекая её на гранитной плите. Однако та тотчас стиралась из памяти. Я почти ничего не понимал, пока все слова не встали в один мыслительный ряд, в мгновение сдавив мне горло, словно ошейником.
— Демиан, мальчик мой, — прерывистый свист. — Мне так много тебе нужно сказать… Но я знаю, что всего не успею. Да наверное, и не нужно. Единственное, что ты должен знать… Чего я неуспела рассказать… Так это о твоём отце. Не злись. Я хотела как лучше… Но годы шли. И я поняла, что когда-нибудь, надо рассказать. Демиан, твой отец… Он… Он… Жив.
Последнее слово растворилось в тишине. Оно не сразу обрело форму. Понадобилось время, чтобы сложиться в образ, но когда это было сделано, то осознание, что дрогнувшие губы сомкнулись безвозвратно, а тёплый взгляд навеки погас, сделал всё происходящее невозможным. Слёз не было. За нас плакала Ада. Я же — не двигался с места, пытаясь охватить величину трагедии, открывающуюся передо мной дюйм за дюймом.
В голове шумела кровь. Скрипнули зубы.
— Соболезную, — без всякой иронии заметил Командор Тьмы, обводя взглядом присутствующих и намекая, что заложников он не берёт.
Брякнули топоры. Загорелось чёрное пламя. Воины, вняв приказу, синхронно направились к нам. Фрол хотел что-то сказать, чем-то образумить головорезов, но я даже не услышал той жалкой попытки. Неужели он ещё не понял, что слова в иных случаях не полезнее дырявого зонта в ненастную погоду? Никто не станет слушать слабака. Говорить, не приставив к чужому горлу лезвие, всё равно что кричать в пустоту. А я, признаться, усталкричать.
Поднявшись с пола, оценил обстановку: девять воинов, не включая вожака, который наверняка стоит их всех, вместе взятых. Расклад не в мою пользу. Ещё вчера я бы не задумываясь бросился в бегство, попутно хватая Вивиан с Адой. Или попытался бы отвлечь иглами. Возможно, не побрезговал бы и притвориться мёртвым, как делают это опоссумы, когда от опасности уже не скрыться. Другими словами, я бы цеплялся за свою жизнь даже на пороге смерти.
Но не сегодня. Мне надоело убегать. Надоело хвататься за ускользающий шанс пережить очередной день, то и дело подкидывающий кучу сюрпризов, норовящих оторвать мне голову.
Виселица? Командир Света? Командор Тьмы?
С каждым днём клубок неприятностей обрастал, а я, будто запутавшийся котёнок, пытался заигрывать с ним как с судьбой, осторожно касаясь лапкой. Но эта лапка умеет выпускать коготки. Острые, внушительные когти, способные разорвать неприятеля на лоскуты.
— Тебя вдоль или поперёк? — усмехнулся враг, прежде чем возле меня опустился топор.
Казни не вышло. Я успел отойти в сторону — навстречу к следующему воину. Чёрное пламя, скрывавшее лезвие, промелькнуло совсем рядом. Избежав и этот выпад, мне не повезло оказаться зажатым возле двух противников. Остальные обступали меня, выдерживая порядочную дистанцию. Не бросаются бездумно в атаку. Видно, что ума у них больше, чем у Стражей.
ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ? СДОХНУТЬ СОБРАЛСЯ?!
— Хочешь выжить, дай мне столько силы, сколько требуется. Даже если ты плод моего воображения, игра фантазии, да хоть приступ бешенства — я принимаю любые условия твоего займа. Мне нужно много силы. Куда больше, чем было до этого.
ТЫ НЕ ВЫДЕРЖИШЬ. У ТЕБЯ БОЛЬШЕ ШАНСОВ ВЫЖИТЬ В РУКОПАШНОМ БОЮ, ЧЕМ СДЕРЖАТЬ СИЛУ, КОТОРАЯ ПОНАДОБИТСЯ ДЛЯ БОРЬБЫ С ВОИНАМИ ТЬМЫ. И ДАЖЕ ЕСЛИ ТЫ СМОЖЕШЬ ОДОЛЕТЬ ИХ — КОМАНДОР ТЕБЯ ПРОСТО РАЗМАЖЕТ ПО СТЕНКЕ.
— Ты с кем там разговариваешь, полоумный? — смутились воины, переглядываясь друг с другом. — С покойной мамкой? К себе уже зовёт, что ли?
Кто-то загоготал, захлёбываясь собственным смехом.
— Вы чего с ним возитесь? Решайте, пока безоружный!
— Командор, да он от страха быстрее помрёт!
Бурный смех превратился в клокочущий хрип. Пол вмиг стал липким.
— Что за дерь… — недоговорил второй, опуская взгляд вниз.
Протолкнув клинок глубже, я с силой выдернул
