Змей сбрасывает шкуру - Ellerillen
Значит - некое ментальное внушение. Мощное, реалистичное, возможно и вовсе на основе чьей-то памяти. Тогда что именно мне внушают? Недели, проведённые у культистов-живодёров, и пытки, или то, что я жив, здоров, и даже не покоцан?
Не покоцан же? Смотреть было боязно. Вообще шевелится. Уж чего я не повидал за свою долгую жизнь, влипать в подобное мне не доводилось. И это ударило… сильно.
Попытался выровнять дыхание, чтобы успокоится и унять немного суматошно колотящееся сердце. Успокоиться, и…
Понял, что с дыханием моим что-то не то. И грудной клеткой. Вдыхалось как-то слишком уж долго, и по ощущениям, куда-то… глубже?
Рывком сел, откинув одеяло.
И с воплем шарахнулся в сторону, запутавшись в ткани, рухнув на пол, судя по звуку, что-то с грохотом сшибив… чем-то. Ушибся, дёрнулся ещё раз, пытаясь вырваться, снова ушибся и поистине героическим усилием воли заставил себя замереть. Перед лицом оказалась смятая ткань, под которой поблёскивают плотно прилегающие друг к другу чешуйки условно-ромбовидной, сглаженной на углах формы. Крупные, тёмно-коричневые. Чешуйки-то. Ниже они сменялись широкими пластинами цвета кофе с молоком.
Значит, не показалось. Змея.
Я нервно, глубоко и долго вдохнул. Чешуйчатый бок толщиной со среднестатистическую сосёнку, судя по движению ткани, медленно раздулся, между чешуйками показалась серая кожа.
Не успел толком обсосать напрашивающийся вывод - меня отвлёк характерный звук открывающейся двери. Обернулся резко, приподнимаясь на руках и ещё больше запутавшись в ткани… всем остальным.
По ту сторону постели оказался комод, опрокинутый чайный столик, собственно, дверь, и какой-то чахлый фикус или его муляж в углу, у окна. А в приоткрытую дверь заглядывала довольно миленькая девушка с курносым носиком, россыпью веснушек и рыжими кудряшками, выглядывающими из-под какого-то подобия чепчика.
Да и платье - сколько его было видно, выглядело строгим и каким-то… будто рабочая форма. Добавить белый передник - получится типичная горничная. Она встретилась со мною взглядом, отчего-то смутилась, что-то пробормотала неразборчиво и удрала, оставив дверь приоткрытой.
Ну, она не испугалась, во всяком случае. Смутилась. Да, я тут сейчас голый, но…
Опустил взгляд на собственный живот, туда, где бледная кожа перетекала в то ли кремовые, то ли бледно-жёлтые длинные пластины. Нигде ничего не торчало и не выпирало, и от этого сердце ёкнуло, пропустив удар, а на душе похолодело.
Где мои причиндалы?!
Дверь снова открылась, вынудив оставить разъяснение столь животрепещущего вопроса на потом. На этот раз открылась дверь широко, впустив в помещение мужчину в летах, однако выглядящего подозрительно хорошо для своих седины и морщин. Под строгим костюмом, напоминавшим то ли викторианский, то ли умарганский, угадывалось подтянутое тело, осанка навевала мысли о военных, а мелкие драгоценные украшения вроде тех же запонок и колец жирно намекали на состоятельность данного индивида. Взгляд у него был не то чтобы холодным… светлые, чуть выцветшие глаза смотрели внимательно и сдержано, без тени опаски или настороженности, что, наверное, и порождало такое впечатление. Жиденькая бородка клинышком и аккуратные усы теребили какие-то полузабытые образы из родного мира, но мне сейчас было не до того, чтобы копаться в воспоминаниях.
За плечом мужчины скромно жалась “горничная”, нет-нет, но бросая на меня любопытные взгляды.
Незнакомец шагнул вперёд, я неловко подвинулся назад, по большей части орудуя руками. Другая… конечность… слушалась плохо.
— Не стоит бояться, здесь тебе ничего не угрожает, — произнёс мужчина, но фраза сама по себе казалась несколько угрожающий из-за особенностей звучания их языка. Но - я определённо его понимал! И язык в целом был похож на те редкие фразы, которыми перебрасывались уроды из капища. Значит, всё сделал правильно, и языковой блок вошёл в число отловленных мною воспоминаний. Приспособиться бы только…
— У тебя, должно быть, много вопросов…
Я бодро кивнул. Вопросов было более чем достаточно. Правда, задать можно было лишь некоторые, да и те после тщательного взвешивания - выдавать в себе не местного сразу после перерождения строго не рекомендуется.
— Но позволь сперва осмотреть тебя и убедиться, что всё в порядке.
Подумал, кивнул медленно.
— Вот и славно, — мужчина вытащил из кармана приблуду отдалённо напоминающую ультразвуковую отвёртку и я шарахнулся от неожиданности, ударившись хребтом об раму кровати. — Тихо, всё в порядке, всё хорошо.
Он не сюсюкал, говорил ровно и как-то стерильно, что ли, от чего его голос вызывал лёгкое оцепенение. Я поддался разновидности гипноза, благо этот приём, по ощущениям, срабатывал как доза успокоительного. Да и “отвёртка” оказалась всего лишь интересным примером оптимизации магического жезла. Не искрила, не жужжала, испускала чёткие и выверено чередующиеся магические импульсы, щекоткой пробегающие вдоль позвоночника. А его было много.
Мужик в итоге присел подле меня, проводя свои манипуляции и аккуратно касаясь кожи неожиданно горячими пальцами.
— Всё в норме, — заключил маг в результате осмотра. — Но тебе стоит вернуться в постель и выпить горячего…
Дальше слово было непонятно. Чая? Вина? Какой-то местный напиток? Либо прежний хозяин этого (того?) тела не знал подобного слова, либо память о языке досталась мне не слишком целой.
Я снова кивнул, и мужчина сделал знак всё же, похоже, служанке и она удрала, бодро цокая каблучками. Сам же помог мне взгромоздить на постель верхнюю часть… тушки, и выпутать хвост из одеял и сорванных с рамы над кроватью драпировок. Хвоста было много. Кофейно-кремовый у… человеческой части окрас плавно переходил в тёмно-коричневый, и быстро темнел к кончику до совсем чёрного. Честно сказать, зрелище вызывало ступор - к такому я был совершенно не готов. Затащить его на мягкое было тяжело - моторика такого тела была совершенно непривычной, несмотря на то, что… странная энергетическая структура распрямилась и встала в него как родная.
Да ладно! Меня воткнули в тело чего-то оборотнеобразного? Нет, тут что-то другое…
— Чс-сто… — само собой вышедшее шипение я судорожно проглотил. Попытался определить, что из себя представляет почуянное мной неладное и, поражённо повозив языком во рту, вывалил его наружу. Скосил глаза и растеряно осмотрел… это. Шириной в два пальца мясистая лента с раздвоенным кончиком свесилась сантиметров на пять. Привычно-розовая, она потом темнела, и совсем чернела к раздвоенности. Чувствовал при этом - могу и дальше высунуть. Но как-то не хотелось. Спрятал обратно в пасть, раздираемый сомнениями.
Что я теперь такое?!
Пока я отходил от очередного шока, маг поднял, с
