Змей сбрасывает шкуру - Ellerillen
А потом по коридору загрохотали шаги, и я вынужден был отступить к стене и сжаться в комок, мимикрируя под остальных пленников которые находились в таких же позах.
Решётку подняли, и в помещение торопливо вошли не двое обычных палачей, а аж пятеро. И ещё какой-то мужик в характерном наряде то ли жреца, то ли чернокнижника. Они суетились, быстро дорисовывая какие-то знаки к выбитым в камнях пола письменам, и даже кистью на длинной палке шуршали по куполу, добавляя закорючек. Работали суетливо и нервно, что наводило на неприятную мысль, что происходящее - не представление, затеянное ради дополнительного устрашения. У них аврал, и они меняют структуру жертвенника-”насоса”. И судя по продолжающимся приступам дрожи каменного чертога, то ли на них напали, то ли что-то вышло из-под контроля.
И им скорее всего нужно много-много дополнительной силы, и быстро…
Погано.
Жрец-не-жрец выдал фразу что-то вроде “начинать с самых дохленьких”, не знаю - обрывки памяти прежнего хозяина тела хоть и помогали воспринимать чужую речь, но как-то рвано. Смысл, впрочем, был ясен. Сперва будут убивать тех, кого не жалко.
Я аккуратно сдвинулся, положил пальцы на ошейник в месте соединения половинок. Немного усилий, и ,тихо клацнув, замок сдался. Очень аккуратно я стянул железку и уложил на каменный пол за собой, так, чтобы не было видно со стороны. Улучить момент - и драпать отсюда, пока не прирезали!
А прихвостни чернокнижника уже волокли к алтарю плюгавого пацана вида совершенно заморенного. Он слабо дёргался в их руках, сбивчиво молил о пощаде и всхлипывал.
А я смотрел тишком, из-под локтя, закрывая голову руками, и чувствовал, как цепенеет душа. Спасти всех невозможно - это правда жизни, не усвоив которую не стоит даже задумываться о бессмертии. Я бессилен здесь и сейчас, и собственное моё выживание под вопросом, жалость неуместна и вредна в этот момент. Мальчишка обречён.
Мне нужно время, чтобы стать сильнее. И его сейчас нужно выиграть, выгрызть зубами у этого незнакомого мне мира.
Кричал он страшно. Животные, полные страха срывающиеся вопли сопровождали… процедуру. Письмена подрагивали, напитываясь высвобождаемой силой, остро запахло… смертью?
Это тело продолжает преподносить сюрпризы. Странная структура, специфическое чутьё, природная гибкость суставов. Хоть с этим тёмный бог не обманул, потенциал - весьма и весьма.
Неслышно снялся с места, сосредоточившись на движении. Ублюдки заняты своим грязным делом, запах крови делает воздух густым, и солоноватый аромат смерти всё усиливается в нём. Прочие пленники не смотрят, сжались в страхе и отчаянии. Прокрадываюсь мимо девчонки, рябой от побоев и ожогов, она тихо, навзрыд, шепчет молитвы. Стелюсь в тенях под стеной, там, где из-за разбитого светильника поселилась темнота. Ещё немного, выждать, и под особенно громкий крик рыбкой метнуться вдоль стены к выходу.
Решётка была поднята, я ныряю в скудно освещённый проход, и за спиной раздаётся уже другой вскрик - взрослый и возмущённый.
Припустил, перепрыгивая на ходу очередную разбитую лампу. Коридорчик короткий, выходит на перекрёсток - в одну сторону откровенно двери камер и подсобных помещений, может, пыточных, в другую - ещё одна решётка, а за ней лестница наверх, прямо - запертая глухая дверь вида весьма серьёзного.
Хотел было уже метнуться налево, как, почувствовав колебание магических энергий, растянулся по полу. Призрачное, подсвеченное алым кнутовище пронеслось над головой, обдав жаром затылок. Перевалился быстро на спину, и швырнул в преследователя подобранными с пола осколками лампы, а именно - световыми кристаллами. Мелкие, колючие, они вспыхнули коротко, но ярко в полутёмном коридоре, ибо я успел влить в них немного силы. Аж через закрытые веки пробрало, а урод и вовсе выругался незнакомо, но забористо. Подрываюсь с пола и несусь дальше в поисках, куда бы забиться. Камеры, маленькие грязные каменные мешки, были распахнуты почему-то, но укрыться в них было решительно негде. Если бы хоть какая-то ветошь валялась, забился бы под неё, пока урод не проморгался, глядишь, смог бы со спины на него напасть, когда он мимо пронесётся.
Наверху долбануло особенно сильно, стены нехорошо заскрежетали, а под пятку заходившим ходуном полом ударило так, что я покатился, отбивая всё что можно и что нельзя. Потерял едва выигранные махинацией с кристаллами мгновения, и потому, заметив приоткрытую дверь, тяжёлую и обитую железом, нырнул в неё, и со всей силой вцепившись в ручку захлопнул её и уронил на скобу удобный откидной засов. Прижался спиной к двери, выдохнув, но порадоваться толком не успел.
Ибо заметил, что это, вообще-то, небольшая, оборудованная весьма недурственно ритуальная зала с окровавленным алтарём, на котором слабо постанывал обрубок человека, горой изуродованных трупов в дальнем углу и тройкой чернокнижников в довесок.
И они смотрели на меня.
Глава 3 - о прикладной криптозоологии
Волевым усилием я вырвался из кошмара и открыл глаза.
Сердце дико колотилось, по ощущениям, где-то в горле, гулко отдавая в уши. В голове было пусто и ватно, только остатки кошмара цеплялись кривыми когтями, охотно подкидывая образы того, как мне выдирают ногти, потом ломают суставы. Пальцы, локти, колени, снимают кожу…
Судорожно втянул воздух сквозь зубы.
Это сон, это дурной сон, это просто…
Воспоминания. Я влип, попался, меня резали и пытали, убивая медленно, чтобы вытянуть больше силы.
Но я жив. И ничего не болит. Вообще ничего!
Тело непослушное, вялое, должно быть со сна, но определённо целое. Голова утопает в пуховой подушке, тёплые тяжёлые одеяла прижимают к перине, над головой квадратная рама полога. Перекатываю голову по подушке. Справа - собственно полог, тяжелый, кажется, бархатный, насыщенного тёмно-синего цвета с каким-то вышитым витиеватым узорчиком. Целый балдахин прямо. Слева - полог отодвинут, открывая вид на большущий камин, в котором за чеканным экраном весело потрескивает пламя.
Что? Как…
Мысли ворочаются вяло и слабо, в черепной коробке шок правит бал. Но в целом, если подумать логически - либо я попал под какое-то ментальное воздействие, либо снова переродился при полной памяти.
Последнее - сомнительно. Сам я ещё не умею, нарваться на естественную, редчайшую аномалию никакой удачи не хватит, а хорошо посмеявшийся надо мной тёмный бог вряд ли бы расщедрился на второе перерождение. Или в этом была его
