Судьба демона - Миранда Хонфлер
Каспиан дошел до лестницы, прижался к каменной стене. Его ладони дрожали. Он пытался поставить народ и правление первыми, но последние пару месяцев ему не давали покоя мысли о том, что он должен был сделать.
Он не мог убрать прошлое, и теперь все вокруг него рушилось. Роксана погибла, папа умирал, и они даже не успели помириться. Судьбу изменить он не мог, но пока Каспиан пытался удержаться на ногах, новые ее повороты покрывали его как лед, обременяя весом.
Контроль ослабевал, и Каспиан глубоко вдохнул. Он не мог встречаться со слугами и жителями деревни в таком состоянии. Он прижал голову к гладкой каменной стене. Она остужала его горящий лоб.
Что он делал?
— А что насчет вашей дочери? — спросила мама, голос эхом отражался от камня.
— Она не рада, но решать не ей, а мне, — прогудел низкий голос лорда Граната.
Каспиан выпрямился, прижался спиной к стене, соединяющей лестницу и солнечный зал. Что не нравилось дочери лорда Граната, так называемой, Медведице Граната?
Ходили слухи, что она напоминала зверя своим видом, нос занимал большую часть лица, и на ушах можно было взлететь. А еще говорили, что ее характер был не лучше внешности. Путники, побывавшие в Рубине, шептали, что те, кто ее сердил, редко оставались целыми. Прошлой весной, когда лорд Граната женил своего сына за дочь лорда Бурштына, торговец рассказал Каспиану, что Медведица Граната отравила в гневе брата, и он остался болезненным и слабым.
Папа лежал в кровати, а мама болтала? Он должен был сообщить о себе.
— Дети должны понимать. Мы делаем то, что для них лучше, — сказала мама.
Дети. Поэтому лорд Граната прибыл сюда посреди зимы. Его мать пыталась связать его с Медведицей Граната.
Мама отказывала принять в доме Бригиду, но хотела обойти их и заставить его жениться на Медведице Граната.
Только через его труп. Он будет отбиваться всеми способами, пока не станет лордом, и ее манипуляции уже не будут важны.
— Сабина, я не знаю, что делал бы без тебя, — голос лорда Граната стал на октаву ниже. Звучало даже пошло.
Папа был при смерти, а лорд Граната лез к маме? Каспиан сжал кулак, но не двигался. Мама скажет нахалу, куда ему пойти.
— Ох, Оскар, — до него донесся смех мамы.
Каспиан явно ослышался, но смех звучал искренне.
Он выглянул из-за угла, лорд Граната стоял спиной к нему, а мама — лицом, и она улыбалась. Не вымученно, а сияла, такой улыбки он не видел месяцами. Ее ладонь лежала на руке лорда Граната.
Вена на челюсти Каспиана дрогнула. Он подавил ругательства, грозившие вырваться из него. Она заигрывала с тираном, пока его отец умирал? Устраивала помолвку с женщиной, которая могла легко его убить? Молния Перуна, он надеялся, что это было не так, но она могла быть холодной и расчетливой.
Мама посмотрела на него, ее глаза расширились. Она отдернула руку.
— Каспиан, я просто…
— Папа тебя зовет, — выдавил он, приближаясь. Скрываться не было смысла. Лорд Граната повернулся к нему, густые песочные брови надвинулись на темные глаза, глядящие на него свысока.
— Надеюсь, лорд Рубина отдыхает, — темные глаза оценивали его. Во взгляде был вызов, желание выхватить остатки власти и богатства из руки умирающего.
— Ничего страшного. Он сильный, скоро поправится, — Каспиан изобразил уверенность, которую не ощущал. Он сказал маме. — Мама, на кого ты тут отвлеклась, кто важнее твоего мужа? — процедил он.
Бледный румянец коснулся ее переносицы и щек.
— Разве так говорят с матерью? — прорычал лорд Граната.
Лорд Граната явно знал. Он говорил с замужней женщиной, женой хозяина дома, так, что перешел рамки приличия, только что.
— Это дело семьи, — ответил Каспиан с долей скрытого яда.
Мама охнула. Лорд Граната сдвинул брови, но комментировать не стал.
— Каспиан, не груби нашему гостю. Мы… я… прости моего сына, — она взглянула на лорда Граната, лепеча. Такое поведение было на нее не похоже.
— Папа тебя звал, — с горечью добавил Каспиан. — Но если предпочитаешь играть в хозяйку, я мешать не буду.
— Прости, Оскар, но я нужна семье, — сказала она, опустила голову и отодвинулась.
Кровь кипела в его венах, как кипяток, и Каспиан дышал быстро и шумно.
Она пошла к лестнице, и он повернулся и пошел прочь от них. Его тело хотело драки, и он заставлял ноги нести его подальше от лица лорда Граната, просящего кулака. Он не мог находиться в комнате с мамой, не требуя ответов, и сейчас самочувствие папы было важнее всего.
Но это было невероятно. Она улыбалась и смеялась, пока папа умирал… Он сжал кулак. Ей было все равно? Любящая заботливая мать и жена тоже была ложью? Как Генрик, идеальный старший брат, оказался ложью? Он шумно вдохнул, потянул за рукава, потер рукой лицо. Он расстегнул первые три пуговицы воротника.
Ему нужно было убраться отсюда на воздух, успокоиться. Пусть папа побудет с женой.
Жители деревни задержались в коридорах, бормотали группами. Он подошел, и они расступились, смотрели на него, некоторые с тревогой, другие — с подозрением. Сколько человек среди них верили слухам? Кто пускал ложь о нем, и как это остановить?
Во дворе трещал костер под синим небом, искры одиноко летали с ветром, как падающие звезды. Длинные тени тянулись возле зданий, скрывали лица тех, кто остался, пил и болтал. Веселых танцев или радостного ожидания нового года не было. На деревню упал мрак.
Снег летал вокруг него, под ногами хрустел лед, вытоптанный множеством ног жителей деревни, пришедших в поместье. Без перчаток его пальцы покалывали от холода. Он сжимал их, дул на них, чтобы согреть, пока шел по дороге. Укутанный в полночь, он шел без направления, надеялся, что жар его гнева остудит холодный воздух.
Его пальцы заболели, и он не мог перестать дрожать, но все равно шел вперед. Ночь была неподвижной, и облака лениво тянулись по небу, открывая порой полную луну, озаряющую пейзаж серебром. Древний голый дуб с ветками в снегу угрожающе нависал над перекрестком. Ноги постоянно вели его сюда, к дубу, ударенному Перуном, словно он мог так изменить прошлое.
Последнее место, где он видел Роксану.
Он снова и снова думал, какой была бы его жизнь, если бы он проводил ее до двери той ночью. Они бы поженились, папа все равно умирал
