Дмитрий Казаков - Сердце Пламени

Гундихар вступил на лестницу, и тут же яркая вспышка ударила по глазам. Олен почувствовал, что неистовый свет через глазницы проникает в голову, обращает мозг и внутренности в пепел. В ушах зашумело, гул разбился на миллионы заунывных голосов, тянущих одну и ту же песню:

… и сорванный вихрем последний листокпечальную песню умчит на востоки влага исчезнет, наступит песокзачахнет таинственной жизни росток…

Он взмахнул руками, пытаясь закрыть уши, и зацепился одной из них за стену. В удивлении заморгал, понимая, что невредим и находится в том же самом месте, где и до видения.

— Вам показалось то же, что и мне? — Гундихар обернулся, стало видно его побелевшее лицо, выпученные глаза.

— Э… не знаю… — прошептал ученик мага. — Но это было жутко… голоса… они меня звали с собой, так хотелось улететь с ними.

— Надо идти, — проговорил Олен. — Эти развалины набиты видениями и голосами, точно старый дом — клопами и тараканами, и если обращать на них внимание, то мы просто потеряемся.

— Да, это так… вперед, — гном сделал еще шаг, и все трое оказались в просторном зале.

Свет падал через сотни крохотных отверстий в стенах и потолке, и казалось, что со всех сторон находятся звезды. В воздухе кружились спирали из зеленого, синего и белого тумана. От них шел звук, похожий, на комариный писк. Прислушавшись, можно было уловить слова:

… и сорванный вихрем последний листок

печальную песню умчит на восток

— Вперед! — крикнул Олен во весь голос, стараясь заглушить мерзкий напев. — Не слушайте их!

Гундихар зарычал и сдвинулся с места. Олен обернулся, схватил Бенеша и потащил за собой. Зал со звездами и спиралями исчез, на мгновение мелькнула лестница, но ей на смену пришли ревущие языки оранжевого и алого пламени, и в реве их прозвучала та же песня.

Они шли и шли, и каждая новая ступень обрушивала на них новое видение, яркое, жуткое и реальное. В зеленоватой мгле, среди колышущихся лент водорослей сгнившие утопленники тянули к ним обглоданные руки. Обнаженные женщины с глазами из огня танцевали, соблазнительно двигая бедрами, и тяжелые груди с алыми сосками походили на спелые плоды. В узкой долине между скал невыносимо воняло дохлятиной и ноги скользили по чьим-то кишкам. Во владениях белого тумана ледяной ветер сушил лицо и глаза…

Но везде, все время в уши лезла одна и та же песня, тяжелая, мрачная и унылая, как гроб из вороненой стали. Чтобы не запеть ее, приходилось до хруста в зубах стискивать челюсти.

— О нет… нет… — лихорадочно шептал Бенеш. — Замолчите… оставьте меня… последний листок… нет, я не хочу!

И тут все закончилось. Трое роданов, покрытые потом и тяжело дышащие, очутились на крохотной площадке, откуда начинались еще два коридора. Лестница осталась внизу.

— Видят боги, это было не очень приятно… — сказал Гундихар, дергая себя за бороду. — Но ничего, есть надежда, что дальше будет полегче. Куда идем?

Один коридор вполне мог принадлежать любому из человеческих замков — прямой, с гладкими стенами и горящими факелами. Другой больше напоминал круглую нору, из него несло запахом сырой земли, а свет проникал через узкие щели в потолке.

— Мы уже по разу выбрали. Теперь решать тебе, Бенеш, — проговорил Олен.

— Ну, пойдем туда, где факелы… — неожиданно быстро определился ученик мага. — Оттуда вроде бы тянет свежим воздухом.

Вопреки ожиданиям, в коридоре их встретил лишь горький запах камня и пыль на полу. Звук шагов улетел вперед и вернулся шуршащим эхом, чуть заметно колыхнулось пламя факелов. А затем стало ясно, что в обеих стенах имеются двери, точнее — высокие прямоугольные окна.

— О, степь! — сказал гном, когда трое роданов подошли к первому. — Вот только где наши? Или мы на другую сторону глядим?

— Трава зеленая, — Олен пригляделся и различил высоко парящего орла. — Мы видим степь летом, непонятно только, прошлым или будущим.

— Или… — слова застряли у Бенеша в глотке, когда на горизонте появилась точка, выросла в колонну всадников.

Они ехали неторопливо, зеленокожие и вислоусые, в круглых шлемах и кольчугах, а ветер трепал размещенные на высоких шестах знамена, белоснежные, с черной рукой, сжимающей молот.

Орки под флагами Восставшего Мага.

— Это же… да… пять с лишним веков назад! — воскликнул ученик мага. — Они идут на север, ему на помощь, чтобы отправиться в поход на Безарион и погибнуть… из всех орков Великой степи тогда вернулось несколько сотен…

— Мы сюда не картинки рассматривать пришли! — сурово бросил Гундихар. — Идем! Чем скорее отсюда выберемся, тем лучше!

Но у следующего окна, за которым чернела ночь, он невольно остановился. Во все глаза уставился на висящую в черном небе луну, на высящуюся посреди лесистой долины башню, будто выкованную из серебра, высокую и тонкую. Взгляд притянули взлетающие с ее вершины огненные шары.

— Это еще что? — Олен задумчиво почесал голову.

— Такое строят, — голос гнома стал необычайно робким, — наши сородичи, обитающие по другую сторону Опорных гор. Они живут на поверхности как люди или эльфы, и магия у них своя, особая…

С вершины башни сорвался огромный шар белого огня, помчался в сторону едва различимого на горизонте хребта. Исчез из виду, и над далекими вершинами забушевало пламя, словно молнии били из земли в небо. А затем содрогнулся весь мир, закачались деревья, запрыгала вверх-вниз луна, прекрасная башня разломилась посередине и упала наземь грудой сверкающих обломков.

— Я знаю, что это, — сказал Бенеш, — День Любопытства, когда маги белых гномов пытались узнать, что же такое Безымянный…

— А… э, да? — Гундихар затряс головой. — Проклятье, мы опять остановились! Нужно идти дальше!

— Все, больше ни на что не смотрим! — решительно проговорил Олен.

В третье окно, где в долине у берега реки сошлись две исполинские армии, глянул мельком. У остальных даже не повернул головы, лишь краем глаза отметил, что было в них: сверкающий город, будто сотканный из радуги и тумана, парит над волнами серого океана; пустыня и торчащие из нее золотые «елочки»; мрачная крепость с черным флагом над главной башней…

А потом коридор закончился, стала видна еще одна лестница, идущая на этот раз вниз.

— Что делать, пойдем туда, — сказал гном, — не возвращаться же…

Когда начали спуск, снизу, из пыльного мрака прилетел тоскливый, полный злобы вой.

— Тут могут быть… прежние жертвы, точнее — их тени, — опасливо проговорил Бенеш. — Ну, тех, кто зашел в эти руины очень давно и не смог выбраться…