Дмитрий Казаков - Сердце Пламени

— Но мы должны выполнить приказ! — с нажимом сказал Нивуч, переводя взгляд с одного Чернокрылого на другого. — Или вы намерены ослушаться? Мы обязаны догнать того, на кого указал мессен, и убить, пусть для этого придется забраться даже в Великую Бездну!

— Боюсь, что вы переоцениваете наши силы, — вступил в разговор Картил Одлан, и маг с удивлением понял, что северянин держит лук в руке, и что тетива натянута, а колчан висит на боку, а не за спиной, как обычно. — Мы всего лишь люди, и не наше дело искать беглецов вне путей человеческих…

— Мы не хотим ехать дальше, — просто сказал Андвайн Гедари. — Это слишком далеко и слишком тяжело.

Парам Терсалимец кивнул.

Нивуч осознал, что остался без союзников, один против шести опытных воинов, и что у него почти нет шансов их переубедить. Взывать к совести бесполезно, ее у солдат из гвардии консула быть не могло. Напомнить о долге? Похоже, что этот аргумент приказал долго жить. Единственный шанс — показать свою силу, еще раз продемонстрировать, что он в состоянии одолеть их всех. Если это удастся, они пойдут следом, признают в маге вожака…

— Хорошо, робкие твари, — Нивуч неторопливо развернул коня. — Я вот что вам скажу…

Он понадеялся на то, что Чернокрылые отвлекутся на слова. Не договорив, резко вскинул руку, но довести жест до конца не успел. Стрела ударила в предплечье с такой силой, что едва не оторвала ее. Мага сбросило с коня, перед глазами мелькнуло затянутое серыми тучами небо, потом что-то тяжелое шарахнуло по спине. Дыхание с глухим сипом вылетело из груди, он попытался встать и обнаружил, что не может.

Близнецы повисли у него на руках, Парам и Сераф прижали ноги, а Андвайн Гедари с обнаженным мечом в руках уселся на грудь. Картил Одлан остался чуть в стороне — вновь готовый к стрельбе.

— А ты силен, маленький колдун, — проговорил Гедари. — Даже ссадины не осталось, хотя стрела попала, я видел. Но твоя сила рано или поздно закончится, если мы начнем резать тебя на куски. И поверь мне, с распоротым брюхом ты ничем не будешь отличаться от обычного человека. Не вздумай дергаться или бормотать что-то неразборчивое. Если только заподозрю, что пытаешься навести чары — мигом испытаю, что прочнее — мой клинок или твой глаз.

Нивуч подумал, что для истинной магии, которой учил наставник в Золотом замке, не нужны слова или жесты, и что очень здорово, что об этом не знают Чернокрылые. Но лицо его осталось бесстрастным.

— Я вижу, ты понял, — Гедари улыбнулся. — Значит, так. Мы сейчас же поворачиваем назад. Если хочешь, то можешь…

Нивуч его не слушал. Он концентрировал внимание на висящем на шее медальоне — круглой пластинке из бронзы с надписью, сделанной Истинным Алфавитом. Талисман годился для разговоров на большом расстоянии, а кроме того, он содержал крохотную частичку тьмы. Не обычной, что наступает при отсутствии света, а самой настоящей, той, что способна давать силу.

Харугот предупредил, что обращаться к ней можно лишь в случае крайней нужды. И такой случай, по мнению Нивуча, настал. Медальон ответил мгновенно, от него пошли горячие волны, зуд охватил грудь и живот. На мгновение молодому магу показалось, что внутри полыхает пожар, а затем он словно лопнул. Разорвался на тысячи частей, расшвыривая все, оказавшееся рядом.

Обнаружил, что стоит, Чернокрылые, кроме Гедари, лежат на земле, а тот, белый, как снег, медленно пятится, и меч в его руке подрагивает. Испуганное ржание неприятно отдавалось в голове. Тело было легким и горячим, точно его наполнял огонь.

— Что, вы думали, что в силах справиться со мной? — губы послушались с трудом, и голос получился каким-то шипящим. — Зря! Если я захочу, то уничтожу вас одним взмахом руки, но для этого я должен получить приказ…

Двигаясь медленно, он потянул за цепочку и вытащил из-под торлака медальон. По очереди коснулся каждого символа, активируя его. От талисмана полетели розовые искры, слились в единый поток света. А затем долетел голос, при первых звуках которого Чернокрылые замерли.

— Что на этот раз?

Нивуч облизал пересохшие губы и заговорил:

— Мессен, те, кого вы выбрали мне в помощники, взбунтовались. Только что они пытались дезертировать.

— Вот как? — новость Харугота позабавила. — Так вот, передай этим трусам, что если кто-то из них изменит мне, то я узнаю об этом мгновенно. И смерть предателя будет настолько ужасной, что участь Тахлира Рогана покажется ему завидной…

Сераф Мокрый сглотнул, по лицу Парама Терсалимца поползли красные пятна, а близнецы, судя по звукам, попытались лежа вырыть себе могилу. Все вспомнили сотника гвардии, пять лет назад подкупленного несколькими таристерами и попытавшегося убить консула. Покушение окончилось неудачей, а Тахлир Роган месяц провел в клетке во дворе Золотого замка.

Он был наг и скован цепями, и каждый мог видеть, как его заживо пожирают белые жирные черви, могли наблюдать, как плоть отваливается от костей. Крики преступника замолкали только после заката, когда клетку окутывало глушащее звуки заклинание, и вновь начинались с рассветом.

— Если же вы выполните то, зачем посланы, — продолжил консул, — каждый получит такую награду, какую не может даже вообразить… Кстати, где вы?

— У восточной оконечности Стены, а след ведет на юг, в степи, — доложил Нивуч, чувствуя, как сердце дергается от страха.

— Далеко вас занесло, клянусь Великой Бездной, — голос правителя Безариона стал тише. — Но ничего, я надеюсь, что враг не укроется от вас даже там, и что скоро ты доложишь об успехе.

— Конечно, мессен.

Талисман потух, и Нивуч понял, что тело вновь стало холодным и тяжелым, и что его сотрясает нервная дрожь.

— Ну что, все еще хотите вернуться? — проговорил он, криво улыбнувшись.

— Нет, — Андвайн Гедари уставился на меч в руках так, словно увидел его впервые, и спешно убрал оружие в ножны.

— Нет, — прохрипел Сераф Мокрый, вытирая с лица грязь.

Парам Терсалимец помотал головой, а успевшие подняться близнецы уставились в землю с видом побитых собак.

— Ну и отлично. Тогда приведите в чувство вот этого, — Нивуч указал на Картила Одлана, потерявшего сознание при падении с коня. — Поймайте лошадей и поедем дальше. Нам еще догонять и догонять.

Сеговхар почувствовал нарушивший равновесие предмет в момент, когда корабль вошел в устье Теграта. И лучший маг Солнечного острова не смог удержать радостной дрожи, охватившей скрытое под балахоном тело. Но едва переброшенные через борт сходни с грохотом упали на причал, вода в реке словно вскипела. Сотни блестящих существ, так похожих на раков, бросились на берег. Взлетели большие топоры, их лезвия обагрились кровью.