Валентин Юрьев - Паучий замок

— Принеси мне книгу, думающий… Положи сюда ладонь……. Видишь этот контур? Запомни, книга будет оживать только тогда, когда ты приложишь ладонь в это же место. Так что береги руку. А если вдруг судьба поставить тебя в очень скверное положение, приложи сюда ладонь и скажи то слово, которым мы называли мир Сияющего. Ты помнишь его?

— Да, мудрейший. Планета.

— И тогда я постараюсь помочь тебе. Нужно ли вам ещё что-нибудь, воины?

— Там, внизу, зверь, которого мы не знаем….

— Забудь о нём. Это мой сторож. Он уйдёт вместе со мной.

— Значит он — не настоящий?

— Почему? Если бы он отгрыз тебе голову, ты бы не задавал такого вопроса. Но в какой-то степени, ты прав, это плод моей фантазии, материализация одиночества, у него нет ни самки, ни рода, ни детёнышей. Как и у меня. Зато он прекрасно отпугивал всех варваров, пока вы здесь не появились.

— Но мы ранили его, не хочу скрывать этого.

— Не беспокойся. Значит, вы хорошие воины и мне стоит подумать об его улучшении. Прощай, думающий. Постарайся скорее выбрать свой путь. А сейчас давайте отдыхать и постарайтесь уйти отсюда уже сегодня, потому что всё это великолепие начнёт так быстро разрушаться, что может упасть вам на голову. И ничего отсюда не берите, ничего! Только свои вещи и подарки. Прощайте.

Я иду к Канчен-Те и чувствую ужасную усталость в голове, каменную тяжесть, которая прижимает вниз. Ползу. Последнее, что я успеваю осознанно сделать — сунуть драгоценную книгу в рюкзак. А потом падаю и сверху на меня сваливается голова Верта.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Они проснулись от жуткого пронизывающего холода и грохота. Мишка и Верт первыми, потому что заснули без спальников, упав там, где сразило их головы прощальное колдовство мага.

Проснулись и увидели заметаемую снегом верхушку горы, три лепестка которой серые и неприглядные, постепенно сбрасывали с себя тонкий ледяной слой, бывший прекрасным стеклом, а сейчас падавший с шуршанием и звоном.

Мишка вспомнил, как однажды в раннем ещё безмятежном детстве, когда даже уроки не обременяли юную голову, он гулял с отцом весенним морозным утром и стучал своим детским башмачком по раструбам водосточных труб, из которых с высоты многоэтажного дома с грохотом и звоном выкатывалась куча ледяных шариков, накопившихся за ночь. Феерия!!

А сейчас серое небо, серые скалы и серые льдины не обещали ничего хорошего, кроме пурги, холода и шишек на лбу.

Зашевелились просыпающиеся следопыты, охотники за голубым чудовищем, проспавшие самое главное сообщение старца и Мишка не стал пока раскрывать этот секрет, чтобы не снижать тонус. Надо было сматываться. Ещё неизвестно, что ждёт их внизу, и есть ли там выход.

Он успел крикнуть, чтобы никто ничего не брал с собой, не хватало ещё случайно притащить в клан проклятье мага, и они быстро собрались и сыпанули вниз, как в трубу гигантского очага, уходившего вглубь горы, прыгая по одиночным камням, заменившим великолепную лестницу.

Можно было, конечно, попытаться спуститься по одному из гребней горы, но в сумраке приближающейся ночи рискованно было всё, и обмороженный незнакомый склон, и лавина, которую они могли спровоцировать, но главное — они не изучили бы тогда открывшуюся часть пещеры. Той самой, пещеры, которая помогала прокормиться целому клану.

Где красавица — дверь? Пустота. Крутой склон нисколько не напоминает великолепную лестницу, чтобы не сломать ноги, пришлось провесить верёвку, по которой все и спустились по очереди, а потом сдёргивать её вниз, в темень. Спуск занял половину дня.

Мишка ставит светильник. Вот здесь вчера стояли ворота. Рельеф тоннеля и в самом деле напоминал в этом месте горлышко воронки, после которой ход резко сужался и выходил к месту битвы со зверем. Хорошее место для ворот. Но никаких следов железа не осталось.

Воины подняли копья и шли осторожнее, чем обычно, настороженно поглядывая на двух совершенно спокойных начальников. Они дошли до бывшего тупика, в котором сейчас зияло две вертикальных дыры по краям каменного зуба, под гулкие удары своих сердец, но сейчас не стали бы ни плакать, услышав дикий рёв, ни убегать при виде жуткой морды. Привыкли.

— Никаких следов!

— Здесь тоже нет!

— И дерьма нет, только вонь немного осталась!

— Может, жена за ним прибрала, ха-ха-ха!

— Повела на танцы, хи-хи-хи!

Отряд вышел в цирк через отверстие, наполовину заваленное обломками, которые откидывал в полёте Верт, это всё, что осталось от безумных действий чудовища. Защитных стенок и светильников тоже нет, видимо, маг снял их. Здесь, в яме уже стемнело, лучи Сияющего освещали только вершины гор. Вокруг было необычайно тихо и все замерли.

— Он и впрямь утащил своего дружка за собой, Верт.

— Значит, не обманул. Пошли искать ночевку, командир.

— Подожди. Нам нужно сделать одно дело, Верт. Не обижайся! Канчен-Та! И ты — тоже. И вы, ребята! Идите поближе.

— Какое дело?

— Сейчас мы, может быть, войдём в пещеру под Паучьим Замком. Туда ещё никто не входил. Это владения нашего клана и не мне решать, кому можно туда, а кому — нет.

— И что же ты предлагаешь, Мроган?

— Я предлагаю всем нам дать клятву не рассказывать о том, что мы встретим, никому. Кроме нашего Вождя.

— Неужели нельзя просто сказать об этом?

— Можно. Но, Верт, мы живём в мире, где нас уже пытались убить за кучу хлама в корзинах, а потом за десяток монет. В мире, где мы уже видели предателей и недругов. Благодарю мага, за то, что он напомнил мне об этом. Ты мне больше брата, Верт, и все ребята тоже, но даже своего брата я заставил бы дать клятву.

— Разве слово принца не есть клятва?

— А слово короля? Наш король принял в объятия хассанов, которые хотели убить нас, его слуг, а Фарл Зоркий не стал уничтожать предателей, которые его же и предали. Прости, Верт, но лучше нам совсем не заходить никуда, а завтра же утром идти домой, чем перестать верить.

— Прости, друг, Ты прав, как всегда. Я, Верт Охотник перед своими друзьями клянусь никому не рассказывать о том, что мы встретим в этих пещерах, пока с меня не снимут эту клятву.

— Я, Канчен-Та, клан Огня, дочь… — Я, Мроган, сын….

После клятвы появился мерзкий осадок на душе, хотя все и понимали, что коснулись не своего владения. И не им решать, что с ним делать.

— Козлы!

— Кто — козлы?

— Да, не кто, а вон они, на перевале! Да, вон, в седловине!

— Где? Не вижу!

— Да вон, же! Вон! Две руки, стадо!