Валентин Юрьев - Паучий замок

— Этот? — в воздухе появляется изображение гадины, от которой мы убегали, и тела наши невольно отшатываются назад.

— Да, мудрейший, этот. Он сломал нашу защиту…

— Защиту? Ты опять обманываешь, варвар, от него нет защиты…

— Прости, мудрейший, но я никогда не вру, ибо тот, кто врёт всегда со временем забудет то, что он уже говорил и выдаст себя неосторожным словом.

— Тогда, что ты называешь защитой, варвар, может быть, вон те палочки?

— Что вы, мудрейший, это копья охраны, слабое оружие, мы их взяли для опоры, чтобы ходить по снегу, а защита — здесь.

Я показываю пальцем на свою голову.

— Ты хочешь сказать, что защищался своей головой, ирит?

— Ваше мудрейшество, я принц Сарпании, брат короля, позвольте…

Лёгкое движение пальца и Верт застывает с закрытым ртом.

— Я с помощью головы ставил защитные перегородки, мудрейший. Можете попробовать.

Старцу любопытно. Его глаза немного оживают. Я делаю себе колодец защиты, в который начинают стучать камни, ножи, копья, которые берутся из ниоткуда и тут же растворяются в воздухе.

— Сам научился, варвар?

— Меня учил наш колдун, Аэртан Мудрый.

— Какой Аэртан? Мудрый!? И он научил тебя такой чепухе!!?

— Прости мудрейший, но я — воин, а не волшебник. А мудрость имеет разные грани познания и дело мудрого дать каждому то, что ему нужно.

— То есть, то, что ты умеешь, это то, что тебе нужно?

— Да мудрейший, но, конечно этого недостаточно. Моя жизнь только началась и я ещё сам не знаю, что мне нужно.

— Что вы искали в пещере? Это ведь там на вас напал зверь?

— Прости, мудрейший, наша цель покажется тебе смешной, но мы искали камни, которые усиливают действие мысли.

— Усиливают что?!!

— Вот такие — и я достал свою статуэтку.

— Вы искали аномальные обломки?

— Да, мудрейший, если они так называются, только не нашли, не успели, зверь напал, когда мы спали.

— А что ты нашел здесь? — Он изволит приподнять ладонь и очертить дугу по столам с приборами.

— Я нашел прекрасную… — я затыкаюсь, потому что нет слов 'книга' и 'карта' в словаре иритов..- изображение — да, ЁПРСТ! нет слов 'атлас', 'глобус', 'планета', ничего нет!. - нашей территории.

Он не понимает и позволяет взять атлас. Я тыкаюсь в свою же защиту, снимаю её, иду к столу и открываю атлас. Божественно!

— И что ты понимаешь в этом, варвар?

— Здесь изображено то, где мы живём, вся… весь мир Сияющего

— Планета — говорит он не по-иритски и я понимаю его.

— Да, да! Планета! И можно увидеть любую часть её.

— И тебя не удивляет этот рисунок?

— Чем, мудрейший? Здесь всё очень правильно.

— Как же вас учат? Или ты не очень прилежный ученик? Ведь в королевстве иритов изучают, что мир Сияющего — это толстый каменный диск, лежащий на его божественной ладони, а ты говоришь — 'правильно', варвар? А где же ладонь? И где диск?

— Мир Сияющего не может быть диском. Потому что он — шар. Огромный шар.

Я вижу, что ляпнул что-то не то, как двоечник, по лицам однокласников. Закатывает глаза немой Верт, качают головами мальчишки, и даже Канчен-Та в ужасе стучит себя по лбу. Но маг смотрит с интересом.

— Так может быть, он и не лежит на ладони Сияющего?

— Конечно, не лежит!

Лица моих друзей передёргивает злейшая судорога, руки безвольно опускаются, мол, этому неучу ничем уже не поможешь.

— Так на чём же он лежит, о, варвар?

— Он и не лежит, мудрейший, он летает, вокруг Сияющего, как бабочка вокруг факела, только он еще крутится, нет, вращается… Как камень, летящий из пращи…

— Быстро?

— Ну, не очень, один раз за день.

— А почему именно так? Может быть, за два дня? Или за десять?

— Да нет, за один, ведь от этого и происходит день и ночь. А Сияющий стоит на месте. Хотя, на самом деле и он летит.

— Как интересно! Куда же он летит?

— Не знаю, куда-то очень далеко, вместе с другими Сияющими. По такой линии — я рисую рукой в воздухе спираль.

— А ты видел другие Сияющие?

— Конечно видел — я показываю на звёзды и только сейчас замечаю, что у нас — глубокая ночь.

Наступает тишина. Она длится тягомотно, бесконечно долго, но наученные ртом Верта, мы все молчим.

— Ты не мог это узнать у вашего Аэртана, варвар.

— Я не варвар, мудрейший. Я думающий.

— Думающий — это тот, кто думает? Или тот, кто думает, что он думает?

— Не совсем так, мудрейший. Это тот, кто, думая, понимает. И он, при желании, может заменить свою судьбу и познать мудрость. Так сказал мой отец.

— Сложное определение. А ты? Почему же ты воин? Неужели быть воином лучше?

— Я пока не знаю своего желания и предназначения, мудрейший. Мне нравится быть воином и сражаться с врагами.

— Ты знаешь, кто твои враги?

— Да, знаю. Это вартаки, разбойники, это убийцы, которые приходят грабить наши земли.

— И ты думаешь, это и в самом деле враги?! Ах, мальчик! Ах, наивность! Ты сражаешься за вождя, а твой вождь завтра продаст тебя, как вещь, в соседний клан. Ты будешь биться за королевство, а нож предателя из свиты короля найдёт твою спину. Невозможно победить всех вартаков, ибо тогда не нужны будут армии, а они ничего другого делать не умеют и сами станут грабить, чтобы прокормиться. Так, варвар?

— Не знаю, мудрейший. Пока что я… мы все находили настоящих врагов и били их. И никто нас не продавал.

— Ты ещё просто молод. И не знаешь, что самый злейший враг жизни — это скука! Но тебе этого не понять, пока ты сражаешься. Ты ведь никогда не скучаешь?

— Нет, мудрейший, мне просто некогда!

— Я и говорю, тебе не понять…

— Прости, мудрейший, но ведь есть науки, изучение которых не менее интересно, чем войны.

— Да, ты прав, варвар… прости, "думающий", но у науки есть пределы постижимого…

— Не знаю. Мне до пределов не хватит жизни, наверно. Но для развлечения есть игры…

— Игры? Вот эти картинки? — он быстро рисует в воздухе карты, кости, какие-то палочки, монетки — Это игры?

— Нет, мудрейший, это всё для простых солдат, но есть игры и для умных иритов.

— Я знаю все игры этого мира. Они примитивны, как кулачные бои.

— Позвольте, я расскажу, мудрейший, одну игру. Только мне понадобится Ваша помощь. И ещё я попрошу, нельзя ли моим друзьям удалиться и присесть, они устали, голодны и хотят спать.

— Разве не ты командуешь этими варварами? Или они все — думающие?

— Есть и думающие, но они все — мои друзья!

— Друзья? Все?

— Да, мудрейший, Все!