Андрей Валентинов - Если смерть проснется

— Червец еще пригодится.

Но в тот раз Навко очень хотелось спать, и он слушал сотника вполуха. Все это было не ново. В городе толкуют о Кее Войчемире, о завещании Кея Сварга, о том, что без Железного Венца Улад — не настоящий Светлый. Все это говорили и раньше. Весть о том, что десятник Войча, которого раньше почти никто не знал — законный наследник престола, распространилась подозрительно быстро. Впрочем, это были одни разговоры. Кей Улад приказал строго следить за всеми гонцами, пытающимися проникнуть в Савмат, но Кей Войчемир, по слухам, мирно жил у хэйкана, ездил на охоту и похоже, не думал о своих правах. Навко уже успел пожалеть, что не пошел спать, когда Червец вскользь заметил, что в городе видели рахмана Ямаса — одного из близких к Патару людей.

Сон был забыт. Наскоро распрощавшись с сотником, Навко поспешил послать гонца в Грайворон. Рахман появился не зря! Эти разговоры о Войчемире, о Кее Жихославе, о несчастной Кейне Кледе — все не зря! Ямас что-то готовит!

Улад приказал Лапаку направить в Савмат пять сотен кметов с самострелами и полным запасом «капель». Он прикинул расстояние — кметы прибудут в столицу часа через три после рассвета. Значит, можно поспать. Навко велел усилить караулы у вежи и не будить себя до прихода войск из Грай-ворона.

Но отдохнуть не пришлось. Где-то через час, когда холодное весеннее утро только вступало в свои права, гридень растолкал Навко, сообщив то, о чем уже знали-все в Кеевом Детинце.

В Савмате — мятеж.

Первое, что почувствовал Навко, открыв дверь Большой Гридницы, где Светлый обычно созывал совет, был страх. Страх сочился из стен, плавал в глазах бородатых Кеевых мужей, страхом был наполнен душный спертый воздух. Улад, сидевший обычно в большом кресле на возвышении, теперь пристроился на давке в дальнем углу, и это опустевшее кресло с большим Кеевым Орлом на спинке говорило о многом.

На Навко не обратили внимания. Улад еле кивнул, прислушиваясь к тому, что рассказывал ты-сяцкий. Прожад выглядел внешне спокойно, но седая борода необычно топорщилась, а глаза не глядели прямо. Место Навко на таких советах

— точнее место Ивора сына Ивора — было слева от Кея, но на этот раз Навко решил не считаться чинами. Если сам Светлый сел в угол — значит, не до того.

Отогнав сонную одурь, Навко помотал головой и постарался вслушаться в то, что говорил Прожад. Вначале он ничего не понял. Какой-то селянин на торге, то ли не похмелившись спозаранку, то ли полаявшись со стражником, во все горло заорал, что Улад — не Светлый, потому как Железного Венца на нем нет, а настоящий Светлый — Кей Войчемир, и о том вчера навы в соседнем лесу ему поведали. Подобное уже случалось, и не раз. Крикунов били плетьми, а то и кнутом, и сажали в холодный поруб — чтоб остыли. Но на этот раз все кончилось иначе. Весь торг — купцы, городской люд, нищие и даже стражники — подхватили этот крик. Толпа, выраставшая с каждым мигом, повалила на Хлудову площадь, и там закипело самозванное вече. Прожада, сунувшегося с сотней стражников, прогнали камнями. Откуда-то появилось оружие, а среди восставших оказались не только кметы, но и десятники и даже кое-кто из сотников…

Навко слушал, и постепенно удивление проходило. В словах Прожада было что-то знакомое. Даже очень! Совсем недавно, когда первый снег еще только упал на холодную землю, тот же Прожад рассказывал на совете о другом мятеже

— том, что сверг Кея Сварга. Все начиналось так же, только крик поднял не селянин на торге, а какой-то заезжий кобник прямо на Хлудовой площади. И так же кипело вече, словно из-под земли, появлялось оружие, затем к мятежникам начали переходить кметы — поодиночке, потом — целыми отрядами. Люди словно сходили с ума, но в этом безумии чувствовался трезвый и хитрый расчет…

«Кеи погибнут», — вспомнились слова рахмана. Вот, значит, что задумал Ямас! Сначала гибнет Рацимир, затем — Сварг, теперь сполоты свергают Улада, зовут на престол Войчемира и… И все! Кей Войчемир станет последним Светлым! Кроме него остался лишь Мислобор, но он где-то далеко на полночи, если вообще жив.

Внезапно Навко почувствовал злорадство. Даже не злорадство — просто настал час возмездия. Веками Кеи думали, что рождены править Орией. Пусть теперь все увидят, что Кеева кровь такого же цвета, как и у последнего холопа! Навко вспомнил поле под Коростенем, трупы погибших товарищей… Возмездие! Они все-таки победили!..

Но радость быстро прошла. Глядя на перепуганный совет, на забившегося в угол Улада, он понял: Волчонку недолго править в Савмате. А что дальше? Мятежники не пощадят никого, значит, придется бежать. А как же Алана? Да и не убежать далеко — Кей Войчемир тоже может послать вдогонку своего палатина с несколькими меткими стрелками. Но даже не это главное. Кто будет править? Патар? Ямас? Зачем им будет он, Ивор сын Ивора?

Прожад наконец завершил невеселый рассказ. На миг повисла тишина, затем все заговорили разом. Навко прислушался — и махнул рукой. Кто-то опасался за верность стражи в Детинце, кто-то вспоминал, как во время прошлого мятежа рвали на части нескольких, не успевших убежать, кеевых мужей. Бежать! Это слово еще никто не произнес, но оно витало в воздухе, было на устах… Навко взглянул на Улада. Кей был похож на затравленного волка. Даже не волка — на злого перепуганного щенка.

В дверь вбежал кмет, быстро поклонился, подошел к Прожаду и что-то долго шептал ему на ухо. Шум стих. Тысяцкий медленно встал.

— Они идут сюда.

Никто не потребовал объяснений. «Они» шли на Детинец. Навко похолодел. Бежать поздно — городские ворота наверняка захвачены. Где же его кметы?

— М-мы пойдем на стены!

Улад встал, но остальные даже не заметили этого. Кей растерянно оглянулся, лицо его побелело…

— Я здесь, Светлый!

В первый миг Улад не услышал, затем по его лицу мелькнула растерянная улыбка:

— Ивор! Чт-то д-делать, Ивор? П-прожад г-говорит…

По тому, как Волчонок с трудом произносил каждое слово, стало ясно — Кей действительно растерялся.

— Если п-пойти на стены…

Навко прикинул. Детинец окружен стенами с трех сторон. С четвертой — Червоная площадь, там только ворота.

— Они не пойдут штурмовать стены. Светлый! Надо поставить кметов на площади.

— Но П-прожад говорит, что к-кметы ненадежны…

Старый пес не был трусом. Если он говорит… Навко оглянулся, и вдруг заметил синюшную рожу Лапака. Тысячник стоял в дверях, пытаясь разглядеть в творившейся суете своего хозяина.

— Мои кметы надежны, Светлый! На душе отлегло. Лапак здесь, значит, здесь и пять сотен стрелков с гочтаками!..

— Не слушай его, Светлый! — Прожад оттеснил Навко крепким плечом, став между ним и Ула-дом. — Не верь волотичу! Уходить надо…