Аттестат зрелости - Сергей Борисович Рюмин
Глава 45
Опять БСМП, опять травматология
На следующий день я летел в школу словно на крыльях, вдохновленный мыслью, что сегодня окончательно стану счастливым обладателем автомобиля.
Вчера я об этом промолчал. Не сказал ни maman, ни Альбине, заглянувшей на «вечерний чаёк», как она именовала посиделки по вечерам на кухне с maman, потом в зале со мной.
Не сказал ни Мишке, ни Андрэ. Зачем? А вот насчет прав решил поговорить с Денисом. Может, он сможет как-то помочь?
Была у меня еще одна идея. Научиться управлять машиной, а с Василия Макаровича или с Цветаны стрясти амулет отвода глаз, чтобы владельцы полосатых палочек меня не замечали.
Однако на первой же перемене меня отловил Карабалак.
— Бутылку принёс? — сразу же спросил он, пожимая мне руку. Я совершенно забыл о вчерашней просьбе.
— Деньгами возьмёте, Максим Иванович? — ответил я вопросом на вопрос, сунув руку во внутренний карман. Там у меня две «пятёрки» лежали.
— Давай! — Максим Иванович воровато огляделся по сторонам. Я сунул ему в ладонь купюру.
— У Натальи Михайловны брат под машину попал, — вполголоса сообщил он. — Лежит весь переломанный в гипсе в травматологии в БСМП. Не пошевелиться, ни в туалет сходить. Ему нужен постоянный уход. Гревцовой в отпуске за свой счет отказали. Она хочет написать заявление на увольнение.
— Пипец! — выдохнул я.
— Не то слово! — согласился Карабалак. — Если она уволится, у неё квартиру отберут. Она ж молодой специалист, обязана три года отработать после института. А её брат может окочуриться, если за ним ухода не будет. Там что-то вроде открытых переломов, нагноений, чуть ли не угроза гангрены…
— Что конкретно, я не понял, — продолжал он. — Жил в городе с матерью. А мать старая, еле, говорит, сама ходит.
— Кто говорит?
— Да Наталья Михайловна и сказала, когда заявление на отпуск за свой счет подавала.
Я вздохнул:
— А как его зовут хоть? Где конкретно лежит?
— Гревцов его фамилия, как и у Натальи Михайловны, — хмыкнул Карабалак. — Лежит где-то в детской травматологии, палату самому можно узнать, если что, по фамилии больного. Ну, что ты, как маленький?
— Так он, что, ребенок еще? — удивился я.
— Ну, не совсем, — покачал головой Карабалак. — 15 лет ему вроде. Почти ваш ровесник.
Рядом оказался Мишка. Он прислушался к словам учителя, потом тронул его за плечо:
— Максим Иванович! Дай ключ от курилки, а?
— У тебя ж был? — удивился Карабалак.
— Да я его дома оставил.
— Пойдём вместе, — предложил историк.
— Пошли!
Мишка потянул меня за руку, мол, пошли тоже.
Карабалак отошел открыть окно. Мишка шепнул мне:
— Ты ехать собираешься? Помочь хочешь?
— Наверное…
Мишка знал про мои способности. Видел, как я подлечил Андрея. И Наташке хотелось помочь. Жалко её и её братика. Даже мороз по коже прошел, когда себя вспомнил. Я ж тоже лежал в той же травмотологии. Подошел Карабалак, весело поинтересовался:
— Что задумали, шпана? Больше двух говори вслух!
— Вам это не интересно, Максим Иванович! — улыбнулся я. — Вас наши подружки не интересуют.
— Ну, почему же? — весело поддержал тему историк.
— У вас жена, библиотекарша, — добавил Мишка, затягиваясь «родопиной». — Серна, дети от Серны и еще от одной женщины в Ростове-на-Дону.
— Хотя бы с эстетической точки зрения, — возразил Карабалак.
Нашу дискуссию прервал звонок. Карабалак неторопливо закрыл окно, запер туалет. Мы же поспешили на химию. Молекула могла и не пустить за опоздание. На наше счастье она еще не подошла.
— Не составишь мне компанию? — предложил я Мишке.
— После уроков?
— Нет. Сразу после химии.
Мишка задумался. Было видно, что ехать ему не очень-то и хотелось. С уроков срываться, нарываясь на возможные неприятности. А мне нужен был напарник. Для подстраховки, помочь оклематься, на всякий случай.
— А поехали! — махнул рукой Мишель. — Прошвырнемся. Пирожки за твой счет!
— Вопросов нет, — обрадовался я.
Тут нас разогнала по местам Молекула.
— Сели все, быстро! — скомандовала она своим неприятно-скрипучим голосом. — Устроили базар…
Мы мгновенно рассосались по своим местам. Начался урок.
Андрюха-Комар, заметив, что мы собираемся уйти с уроков, увязался за нами. Он подхватил свой пластиковый дипломат, бывший предметом гордости у него и зависти у одноклассников года три назад, пока практически все, включая девчонок, не обзавелись подобными портфелями.
— Вы куда?
— В БСПМ, парня одного проведать надо! — сообщил я.
— А уроки? Геометрия? Биология? НВП — ладно, Петрович переживёт. Но, блин, Наташку прогуливать себе дороже…
— Так ты с нами? — отрезал Мишка. Мне Андрюху брать с собой не хотелось. Опыт показал уже, что не может он держать язык за зубами. Ладно, что-нибудь придумаем.
— Тоха пироги покупает! — с серьезным выражением лица добавил Мишаня.
— Еду! — довольно улыбаясь, решил Андрэ.
Мы погрузились в автобус. В это время они ходили полупустые: рабочий день уже начался, поток пассажиров схлынул. И с автобусом нам повезло. К остановке подошел не холодный «Икарус», а теплый пузатый львовский «ЛАЗ-695». Да и двигался он побыстрее, чем «Икарус-гармошка».
Перед тем, как направиться в больницу, я зашел в продуктовый магазин, благо он располагался рядом. Первым делом посетил бакалею, купил две больших шоколадки «Алёнка», потом в молочном отделе приобрел бутылку молока. От пятёрки остался рубль. На пирожки хватит.
— Лучше бы апельсинов купили или сок, — скривился Андрэ, увидев, что я купил.
— Идём!
В детскую травматологию мы поднялись, пройдя через приемный покой, минуя всякие посты с дежурными вахтёрами и гардероб. Удивительно, но в коридоре отделения было пустовато. Разве что медсестры со шприцами пару раз выходили из процедурного кабинета по направлению к палатам. Я взглянул на часы — половина двенадцатого. Врачи как раз обход закончили, начались процедуры: уколы, капельницы, прогревания всякие…
На посту сидела знакомая мне медсестра Зина. Я поздоровался с ней. Она подняла голову, взглянула на меня. Не узнала.
— А Гревцов в какой палате? — поинтересовался я, протягивая одну «Аленку».
Оказалось, что в той же, в которой лежал я — возле с реанимационным отделением.
— Только у нас сейчас посещение больных запрещено! — заявила Зина. — Процедуры, потом
