Расщеплённая сталь. Том 1 - Ex mod
Передо мной, будто вырезанная из забытого воспоминания, появилась она. Сестра. Её фигура была неестественно чёткой на фоне хаоса. Она села рядом, глядя в безграничную тьму, а её голос был одновременно утешением и приговором.
— Ну что, Джордж… вот ты и с нами, — прошептала она с печальной нежностью, её лицо оставалось странно спокойным.
Я медленно опустил взгляд. Там, где должна была быть грудная клетка, зияла рваная, огромная рана. Разрушённый доспех висел лоскутами, часть груди была попросту вырвана. Рука напоминала мешок мяса, кожа и мышцы рваными клочьями болтались на остатках сухожилий.
Я коснулся лица — пальцы провалились в пустоту. С клокотом и хрустом часть челюсти отсоединилась и повисла на тонких связках, как беспомощный остаток меня самого. Но я не чувствовал боли. Было только одно — поглощающее, всепроникающее предчувствие конца, словно я находился на краю вечности.
Тем временем, за гранью этой мертвой пустоты, где бушевала реальность, тело Грима, изломанное и опустошённое, поднялось.
Не по воле разума. Машинально. Инстинктивно. Как древний зверь, что отказывается умереть.
[АКТИВИРОВАНО: БЕРСЕРК. АКТИВИРОВАНО: ТЕРНОВЫЙ РАССВЕТ.]
Плоть, насквозь пропитанная чуждой энергией, вновь обрела силу. Вены вздулись, мышцы рвано потряхивало, разорванные участки кожи покрылись зловещей чёрной тканью, похожей на раскалённую сталь, и я стал чем-то иным. Нечто, что не подчиняется законам жизни.
Скорость. Ускорение за гранью понимания. Эффект берсерка и ускорения ботинок увеличили её вдвое. Тело, словно сгусток материи, разорвало воздух с грохотом, вычерчивая пылающий след в пустоте. Я не бежал — я рвался, впивался в плиты под ногами.
Пожиратель, оскалившись, смотрел, как то, что он только что уничтожил, вновь восстало. Его взгляд не выражал страха… но в этой хищной ухмылке появилась та искра, что могла быть лишь у истинного зверя. Он рванулся навстречу, вызывая меня.
Взрыв. Мои шарды, активировались за спиной и вонзились в грудь монстра с предельной скоростью. Метка вспыхнула на его сердце, словно клеймо, возвещающее его приговор.
Он был готов принять удар. Он жаждал его. В этом безумии мы стали равными.
Тело Грима, лишённое половины лица, с растекающейся чёрной массой вместо шеи, не остановилось. Рёбра монстра разошлись, ткань расползлась, один осколок вошёл глубоко в гортань, разрывая хрящи и связки.
В тот же миг — [ВОЗВРАТ].
Существо вздрогнуло. Разрывы изнутри, плоть вспучилась, чёрная кровь фонтанами полилась в стороны. Мышцы, кости, нервы — всё начало хаотично разрушаться. Но монстр лишь выгнулся, издав низкий, глухой рык. Его это не остановило.
Мир вокруг словно содрогнулся. Песок, камни и обломки осколков зависли в воздухе, время дрожало, а пространство искажалось.
Я чувствовал, как моё сознание погружается глубже в ярость, в животную, первобытную ярость, где нет ни страха, ни сомнений. Лишь чистая воля к уничтожению.
В этот миг бой перешёл в новую, неведомую фазу. То, что стояло напротив, уже не было тем жалким человеком, который тщетно пытался пробить его в начале. Перед Пожирателем стояла равная ему сущность, вызывающая дрожь даже в его древнем, искушённом ужасами сознании.
Существо, которому он инстинктивно жаждал противопоставить себя. Тот, с кем он мечтал сразиться, забытый идеал врага.
Битва за гранью смерти началась.
Рывок. Тело Грима, больше не управляемое разумом, стало воплощением чистого инстинкта. Стиснув в одной руке окровавленный кинжал, а в другой — обломанный штык-нож, оно метнулось в бешеном рывке за спину Пожирателя. Оружие рассекло сухожилия и жилы монстра, разрывая массивные ноги, кровь и клочья плоти с шипением рассыпались в воздухе.
Пожиратель взревел, звук был не столько криком боли, сколько объявлением о начале нового акта кровавой вакханалии. Его контрудар был мгновенным и безжалостным: когти врезались в живот, разрывая тело Грима вдоль, рёбра хрустнули хрустнули, как сухие ветки под ногами. Из зияющей раны с отвратительным звуком вывалились внутренности, пульсируя и стуча в такт умирающему сердцу.
Но тело не остановилось. Пустая оболочка, управляемая единственным приказом — продолжать, вздрогнула, удерживая равновесие. Безжалостное, равнодушное к боли, оно оттолкнулось от земли, оставив после себя кровавый след.
[КЛИЧ СТОЙКОСТИ: АКТИВАЦИЯ.]
Рёв, не принадлежащий ни одному живому существу, сорвался с его изувеченной гортани. Семь шардов, истерзанных, но готовых к бою, взмыли в воздух, словно голодные хищники, вонзаясь в туловище Пожирателя, вырывая плоть и дробя кости.
Потроха, свисающие из разорванной брюшной полости, мотались и плескались при каждом движении. Часть мышц живота и рук восстановилась, покрыв кровавую массу плотной тканью, будто сама природа пыталась удержать его в этой бойне. Остальные раны давно перестали поддаваться классификации, превратившись в месиво боли.
Пожиратель не уклонился. Он стоял, жаждущий боли, позволяя осколкам пройти сквозь себя что бы не дать им разделиться в своём теле. Они прорвали плоть, прошли через рёбра и с отвратительным звоном вырвались из спины, исчезая в тёмной пустоте.
В тот же миг монстр рванулся вперёд, когти пронзили воздух со свистом, врезавшись в ноги тела Грима, дробя и разрывая мышцы, превращая их в клочья, оставляя после себя лишь торчащие обломки костей.
Тело Грима не знало страха. Оно, проигнорировав разрушенные конечности, подняло руку, опрокинуло флакон скорости, и, словно заточенный клинок, вновь метнулось в смертоносный вихрь. Кинжал и штык-нож, изрыгая багровое сияние, вонзились в пустые глазницы Пожирателя, погружаясь всё глубже.
В этот момент последовала команда:
[ВОЗВРАТ: АКТИВАЦИЯ.]
Шарды, с бешеной скоростью вернувшиеся, прорезали Пожирателя изнутри, превращая его внутренности в фарш, оставляя дымящиеся, окровавленные разрывы.
Пожиратель захрипел, но не отступил. Его массивные лапы с яростью древнего зверя рвали тело Грима, разбрызгивая плоть, ломая кости, разрывая остатки доспеха. Каждый удар был молотом возмездия, но тело не падало.
Оно вбивало оружие всё глубже в череп чудовища, с неестественной, безумной жаждой. Словно одержимое, лишённое души, тело Грима продолжало бой, в котором не существовало боли, рассудка или страха, только слепая, безумная воля к полному уничтожению противника.
Тем временем, в бездне сознания Грима, царил абсолютный мрак, поглощающий всё. Моё тело распадалось на бесформенные куски, будто сама ткань реальности отказывалась удерживать остатки плоти. Кишки бессильно свисали из разорванного живота, ноги представляли собой размазанное кровавое месиво, едва напоминавшее человеческие конечности. Только одна рука, покрытая рваными волокнами мышц и кожи, оставалась целой в этом кошмаре.
— Я умираю… — прошептал я в пустоту, голос
