Александр Рудазов - Преданья старины глубокой

– И с людоящерами тоже иногда такое бывает, – припомнила правая. – Они с вами куда больше схожи – рук две, ног две, росту почти такого же, только в чешуе… Бывает, если ящер не слишком разборчивый, может и случиться… всякое. Хотя насчет этого ты лучше у Тугарина поспрошай…

Так беседа плавно перетекла на людоящеров. Василиса жадно выспрашивала и о них тоже – ее интересовало все, могущее оказаться хоть чуточку полезным. Об этих чешуйчатых воях хмельной Змей Горыныч говорил с охоткой – когда-то народы людоящеров и Великих Змеев жили бок о бок, в большой дружбе и согласии. Да и сейчас старая память еще сохранилась.

А вот человеческий род Змей Горыныч ненавидел люто. До колик, до икоты. Особенно русичей. Едва лишь почуяв русский дух, он сразу принимался свирепствовать, извергая пламя и клацая зубищами. И постепенно Василиса медленно и осторожно подвела своего собеседника к причине этакой ненависти. Ей ужасно хотелось узнать – отчего же он так лютует?

– Что ж, Василиса Патрикеевна, изволь, расскажу, – наконец сказала правая голова. – Началось все давным-давно, еще до рождения Владимира Киевского. Два с половиной столетья минуло с тех пор. Жил тогда в Киеве боярин Никита с женой Мамелфой, и родился у них сын – Добрыня. Вырос из него славный хоробр-богатырь – краса и гордость вашего племени… И был он еще совсем молод, когда занесло его на реку Почайну – а там в то время жил наш батюшка…

– Грыаранарыррарраррыкраарргграрк! – прорычала средняя голова.

– Что-что? – не разобрала Василиса.

– То имя отца нашего, – хохотнула левая голова. – У нас, Великих Змеев, имена не как у вас. У нас они красивые, звучные, мелодичные…

– Люди нашего отца звали покороче – Горыном, – спокойно добавила правая.

– Или Горынище, – поддакнула средняя.

– Господине Горыныч, так значит, у тебя имя тоже вовсе не Змей? – заинтересованно подалась вперед княгиня.

– Не Змей, – с удовольствием ответила правая голова. – Совсем не Змей. Сама посуди – да разве могут нас так звать? Знаешь ли ты хоть одного человека по имени Человек?..

Василиса молча покачала головой.

– Вот именно. А почему же у нас должно быть иначе? Нет, это всего лишь малое сокращение, пустое прозвище – для вас, для двуногих. У нас, к твоему просветлению, имя не одно, а вовсе даже три – на каждую голову.

– Но истинных имен наших тебе знать не нужно, – холодно посмотрела на Василису левая. – Ни к чему. Это отцу теперь все равно – а мы пока еще живы. И настоящие имена наши – до смерти с нами останутся.

– Так что обойдешься! – взрыкнула средняя.

– Да не очень-то и хотелось… – с деланным равнодушием отвернулась Василиса.

– Слушай лучше, что далее было, – успокоительно молвила правая голова. – Те времена были уже закатом нашего племени. Совсем немного осталось в мире Великих Змеев, а Цариц – и того меньше. Всего одна… Одна-единственная… В той пещере, на реке Почайне, свила гнездо самая последняя наша Царица. Именно в том месте она решила сделать великую кладку – такая бывает едва ли раз в сто лет… Семьдесят пять яиц! Семьдесят пять малых змеенышей! Там, в прохладном подземелье, лежала последняя надежда нашего народа… Надежда на возрождение! Если бы хоть часть этих яиц проклюнулись бы, если бы малые змееныши вышли на свет!..

– Все из-за вас, человеков!!! – свирепо прошипела средняя.

– Наш батюшка Горын охранял Царицу. Он не желал рисковать будущим всего змеиного рода, а потому заключил с Добрыней ряду о вечном мире. Поклялись они, что отец наш не будет трогать человеков, а Добрыня – Великих Змеев и их потомство… Кровью скрепили клятву, побратимами друг друга назвали…

Змей Горыныч замолчал. И молчал до тех пор, пока Василиса не выдержала:

– И что же случилось?!

– Предательство!!! – прохрипела средняя голова. – Подлость!!!

– Добрыня Никитич вернулся тайком, незаметно! – рыкнула правая. – Он вызнал тайный ход!.. прокрался в пещеру!.. уничтожил все яйца!.. смертельно ранил нашу мать!.. он… он… он…

– А потом он убил нашего отца… – медленно качнулась левая голова. – Мы не знаем, как человеку удалось одолеть Великого Змея – не иначе, какой-то гнусной хитростью…

– А может, просто победил? – засомневалась Василиса. – В честном бою?

– В ЧЕСТНОМ БОЮ?!! – единым хором взревел Змей Горыныч, возвышаясь над княгиней бронированной башней. – ПОГЛЯДИ НА НАС, ГЛУПАЯ ДЕВЧОНКА!!! ПОГЛЯДИ!!! ОТЕЦ БЫЛ ТОЧНО ТАКИМ ЖЕ, ТОЛЬКО С ОДНОЙ ГОЛОВОЙ!!! КАК, КАК ОДИН ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ ПОБЕДИТЬ НАС В ЧЕСТНОМ БОЮ?!!

Василису вновь замутило. Разъярившись, Змей Горыныч невольно начал испускать смрадные дымы, окутавшие все вокруг. По счастью, он и сам это заметил и с раздражением махнул несколько раз крылами-парусами, разгоняя поганую вонь.

– Потом ваши сказители сочинили что-то насчет того, будто бы наш отец похитил племянницу князя Владимира – Забаву, дочь Путяты… – сумрачно сказала левая голова. – Надо же было найти какое-то оправдание нарушенной клятве… Конечно, на самом деле ничего подобного никогда не деялось…

– Уничтожив надежду нашего рода, Добрыня Никитич уехал восвояси… – тихо произнесла правая голова. – А в подземелье остались десятки мертвых яиц… десятки нерожденных змеенышей… и умирающая Царица… Она еще была жива… на последнем издыхании, но капля жизни в ней еще теплилась… И кладка еще не была завершена окончательно – в чреве нашей матери еще оставались три зародыша… Но она не могла отложить их все – не успевала… не было времени… не было сил… Она умирала… И тогда она собралась с последними силами и исторгла все три зародыша единовременно – в одном яйце, в одной скорлупе…

– Это был ты, господине?! – поразилась Василиса.

– Да, это были мы… Мы – три единоутробных брата… три Великих Змея, родившиеся из одного яйца… три головы, сросшиеся на одном теле… Чудовище… страшилище… урод… Ни одна Царевна никогда бы не взглянула на такое уродство, как мы… Царь Кащей отыскал нас в той пещере – маленького, только что вылупившегося трехголового змееныша… Он вырастил и воспитал нас в этой цитадели… И мы – последние… Все наши старики перемерли или перебиты богатырями… новым яйцам взяться больше неоткуда… Вот уже больше века на Руси нет других Великих Змеев… и не будет больше никогда…

Три исполинских чешуйчатых морды опустились на каменный пол, тихо вздрагивая. Василиса недоверчиво моргнула – из зеленых драконьих глаз катились огромные слезы. Раньше она думала, что змеи и ящерицы вообще не способны плакать… Там, куда падали эти горючие капли, камни шипели, вверх взметались облачка раскаленного пара.

– Никогда… никогда… – шептали клыкастые пасти в безумном исступлении. – Никогда больше мир не увидит стаи Великих Змеев в небесах… никогда не перекрестятся огненные ливни в поединке… никогда не будет брачного танца молодняка… никогда не появятся новые яйца… никогда… нас больше не осталось… не осталось…