Тайны Кипеллена. Дело о благих намерениях - Ольга Васильченко
Не вспомнив символ якоря в подземелье, мне пришлось замкнуть Путь на себя. А теперь нужно всего лишь раскрутить его в обратную сторону. Главное, чтобы мой бравый капитан понял, что происходит и успел найти нас до того, как закончу узор. Впившись пальцами в кусок мела, ваша покорная слуга начала делать то, что получалось лучше всего — рисовать.
Из записок Бальтазара Вилька, капитана Ночной стражи
Хоть лекарь и залатал рану Румпеля, выглядел он как оживший мертвец. Поблёкла даже смуглая кожа. Да и руку пришлось подвесить на перевязь. Правда решимости это троллю не убавило. Он рвался в бой с самоубийственной обреченностью, словно надеялся победить в лице Редзяна всё мировое зло. Вот только пан Мнишек исчез, как злополучный проверяющий. Моя стража проморгала в какой момент он выбрался из дома и куда уехал. В доках его не видели, как и в других привычных местах пребывания.
Бырь уже успел перевернуть всю почтовую станцию, даже в посылки заглянул, но похитители не оставили никаких следов, кроме отпечатков ног в грязи перед конюшнями. Да и тот самый почтовый дилижанс, на котором увезли пленниц, нашли на противоположной окраине города, и снова никаких следов. В пору было выть.
Тролль так и делал. То ли от боли, он потребовал не давать ему никаких снадобий, чтобы не задурманивали голову, то ли от бессилия и вины — не спас, не уберёг.
Я чувствовал себя не лучше. Уже почти протоптал борозду в полу перед кабинетом лекаря. Мысли истерически метались в голове, но путались и никак не могли выбраться из лабиринта отчаяния. Даже обычно неторопливая береговая охрана сжалилась над моим критическим состоянием и довольно быстро отчиталась, что пассажирских судов ни ночью, ни утром ещё не отплывало. Только несколько рыбацких судёнышек, промышляющих неподалеку. На таких далеко не уплывешь. Поэтому Редзяну с пленницами понадобился бы корабль побольше.
Оставалось надеяться, что он не увёз их в дилижансе, за прошедшее время они могли доехать до условленного места на побережье, и тогда…
— К дидьку! Даже думать об этом не хочу.
Я вцепился в перстень на пальце и закрутил его с таким остервенением, будто пытался оторвать руку по локоть. Если бы проклятие не отказало в самый неподходящий момент можно было попытаться…
— Наколдуй что-нибудь, — просяще протянул Румпель.
— Да, да, да. Стоит попробовать.
Я бегом бросился к своему кабинету, чуть не столкнувшись на ходу с Люсиндой.
— Рапорт уже составлен, — зло предупредила она. — Если…
— Ты не заткнешься, — перебил я. — Сядешь под замок! — и заорал стражникам. — Выведите её к куцьей матери и больше не пускайте!
Капитан Бряк по рыбьи захлопала губами, набирая воздух, и заревела как скальный дракон в полнолуние, но я уже нёсся дальше по коридору, не обращая внимания на её проклятия. Ворвался в свой кабинет и поднял недопитый припой.
— Пусть уж получится, как до этого, — словно тост пробормотал я и залпом осушил пробирку с дистиллятом.
Безвкусная смесь прокатилась по горлу и раздвоила кабинет. Снизу всё ещё просматривался пол, но над ним в белёсой дымке покачивалась хороша знакомая мне гостевая каюта на корабле Мнишека, в которой мы с Аланой как-то возвращались из Зодчека. На полу развернулось несколько узоров, за которыми подрагивали от нетерпенья чьи-то начищенные сапоги. Что же там происходит? Редзян похитил мою живописку, чтобы она начертила для него какую-то магическую печать? Что он задумал?
Мел выскочил из руки Аланы и она повернулась, бросив короткий взгляд на связанную Дельку. Чуть остановилась на череде высоких окон и вернулась к работе.
Если бы я хоть что-то понимал в этих закорючках! Можно было узнать… да какая сейчас разница. Они всё-таки на корабле. Но как они умудрились покинуть Кипеллен? Мнишек подкупил береговую охрану? Меня пробил озноб. В открытом море их уже не догнать. Я снова заметался, как загнанный зверь. Отрывки видения ещё будоражили сознание, казалось, что можно дотронуться до Аланы. Достаточно протянуть руку. Но белёсая дымка окончательно рассеялась и дикий стон отчаяния вырвался уже из моего горла.
— Не наколдовал? — спросил стоящий в дверях тролль.
— Они на корабле, — сдерживая дрожь в голосе пробормотал я. — Не знаю как, но они ушли в море...
— Что ты видел? — нахмурившись, перебил Румпель.
— Алана в гостевой каюте на корме у Мнишека.
— Там большие окна? — тролль тяжело опёрся о дверной косяк, словно ноги плохо его держали.
Лекарь сказал, что он потерял много крови и вообще непонятно как ещё двигается.
— Окна? — повторил я. — Окна большие…
— Что за ними? Что ты видел?
Кажется, меня допрашивали. Странное ощущение, когда на тебя пытаются давить, и ты бы рад ответить, но не знаешь, что хотят услышать.
— По небу можно определить, где идёт корабль, и как далеко берег. Что ты видел?
Я пытался представить вид из окон каюты, но не видел ничего кроме бесконечной серой хмари. Она, словно дорога скорби, тянулась через небеса до самой Полуночной бездны. Бескрайняя пепельная муть, на фоне которой белая чайка, сидящая на перилах за окном, смотрелась, как нереальный призрак…
— Птица, — выдохнул я, — Они недалеко, либо стоят на рейде, либо…
— У личного причала, — согласился тролль. — Едем!
Я с сомнением взглянул на его бинты, но промолчал. Переубеждать сейчас бесполезно, да и времени на это нет. По дороге придумаю, что с ним делать, чтобы дров не наломал и жив остался.
На секунду мне показалось, что под ногами мелькнули обрывки узора — того самого, что вывел меня из припройного кошмара в подземелье. Блеклые линии, словно ростки невиданной лианы отчаянно пытались тянуться куда-то вдаль.
Мы очутились в коляске словно по волшебству, не смотря на смертельную бледность Румпель не отстал ни на миг. Даже запрыгнул на козлы рядом. Тогда я рванул вожжи так, что лошади чуть не встали на дыбы и понесли через город, бешено хрипя на прохожих. Хорошо ещё что пристань недалеко. Иначе мы передавили
