Светлана Крушина - Голос дороги

Но все-таки это была истинная правда. И убить за нее он не мог. Грэм сделал несколько глубоких вдохов, успокаиваясь, потом толкнул меч в ножны и сказал невыразительно:

— Ты прав, Роджер. Все это так.

Он отвернулся и пошел прочь от импровизированного лагеря, ничего перед собой не видя. Отойдя довольно далеко, он наткнулся на большой плоский камень, на который и уселся. Если б можно было остаться здесь навсегда в одиночестве!

Почему они вдруг заговорили о его происхождении, хотя следовало обсудить более важные темы? И почему Роджер с такой беспощадной злостью говорил о его матери? Сам он не думал о ней уже очень давно, и теперь воспоминания причинили неожиданно сильную боль. Даже не сами воспоминания, — своего происхождения он не стыдился, — а удар ниже пояса от Роджера, да еще в момент, когда он меньше всего этого ждал.

Грэм просидел на камне довольно долго, тупо разглядывая мерзлую землю у себя под ногами. Он больше ни о чем не думал. Ничего не хотелось, даже жить, и недавняя радость от того, что он смог остаться в живых, полностью погасла. Из этого состояния его вывел хриплый голос Роджера, откликавший его по имени. Грэм медленно поднял голову и увидел его прямо перед собой.

— Ну?

— Прости, — сказал Роджер.

— За что?

— За то, что наговорил тебе гадостей. Сорвался.

— Но это же все чистая правда, — безразлично сказал Грэм. — Я — бастард, а моя мать попрошайничала и торговала своим телом.

— Ну и что? Совершенно не нужно было говорить про это.

Они с минуту помолчали, потом Грэм решил задать давно занимающий его вопрос:

— Роджер, а кто были твои родители?

— Понятия не имею. Я никогда их не видел.

— Ты не пытался разузнать?

— Нет. Зачем? — Роджер помолчал и спросил: — Ну, долго ты собираешься сидеть здесь? Тебя видно за несколько миль.

— И что?

— Ох, не зли меня, Соло. Честное слово, нам будет легче ужиться, если ты перестанешь изображать из себя страдальца и прикидываться тупицей. А мы теперь крепко повязаны, и друг от друга нам еще долго никуда не деться…

— Повязаны, да… кровью.

— Вот именно. Ну, давай руку… братец.

Грэм усмехнулся и сжал протянутую руку.

Через несколько часов они все еще сидели под прикрытием камней и бездельничали. Все слишком устали, чтобы продолжать путь.

В маленькой компании как будто снова воцарился мир. Они почти не говорили, а если и начинали разговор, то о каком-нибудь пустяке. Что-то удерживало от воспоминаний о пережитом испытании. Марьяна так и вовсе не поднимала глаз и все время жалась к Грэму, не принимая участия в общей беседе. Она ничего не знала о цели путешествия и о способностях Илис, а спрашивать боялась. Грэму было ее жалко. Теперь она тоже оказалась втянутой в неприятности. Наверняка люди запомнили, что она была вместе с сумасшедшей магичкой.

Роджер первым решился заговорить о том, что не отпускало их всех.

— Почему ты отказалась колдовать, когда я велел? — спросил он у Илис. Уже стемнело, но он, начав разговор, подвинулся к костру, и огонь превратил его лицо в багровую маску.

— Вроде бы, я не обязана выполнять твои приказания? — ядовито спросила Илис из темноты. — И потом, я не хотела пользоваться магией. Мне это не нравится.

— А почему колдовала после?

— Думаешь, приятно было смотреть, как вас утыкивают железками? Картина, между прочим, неприглядная. Я надеялась на ваше благоразумие, но вы, как самоубийцы, затеяли драку… Вы загнали себя в такую ловушку, что мне просто не оставалось выхода. Не могла же я просто удрать!

— Илис, а что это было? — спросил Грэм. — Что ты сделала со всеми нами?

— Трудно объяснить… Это был, пожалуй, поток сознания. Все получилось помимо моей воли.

— Ты нас чуть не убила!

— Так ведь не убила же. Хотя риск, конечно, был. Знаешь, очень сложно иметь дело с магией, прущей через тебя, когда ты не можешь ею управлять. Больно, между прочим. Думаешь, мне самой нравится?

— Илис, ты прошла посвящение? — осторожно спросил Грэм.

— Нет. Я, знаешь ли, и без посвящения — очень сильный магик, — с тихой гордостью сказала Илис. — Мне приходится постоянно сдерживать себя, чтобы поток магии не хлынул наружу.

Роджер судорожно вздохнул, поняв, что легко отделался, когда она швыряла его об ящики в Карате.

— Как ты убежала от нас в Ште? — спросил он.

— Тебе все профессиональные секреты выдать? Не скажу.

— Грэм, — заговорила вдруг Марьяна тихо-тихо, почти не слышно, переводя взгляд с одного спутника на другого. — Я правильно понимаю, что Илис — магичка?

— Я не кусаюсь, не пугайся, — дружелюбно сказала Илис.

— Ничего себе, — голосок Марьяны совсем потух. — Лучше бы кусалась… Никогда еще не видела живого магика…

— Лучше бы не видела и дальше, — буркнул Роджер. — Сидела бы себе в Ите! Никаких магиков! И ведь говорили тебе…

Марьяна ничего не ответила, уткнулась лицом в плечо Грэма. Тот тихонько вздохнул, но отодвигаться не стал. Роджер смотрел на Марьяну с непонятным выражением, кривя искусанные губы. Глаза у него были странные.

— Не пугай человека, — укоризненно сказала Илис. — Она от тебя скоро шарахаться будет, Роджи.

— Если от кого тут и надо шарахаться, так только от тебя, — огрызнулся Роджер. — Не кусается она, видите ли… Я и то тебя скоро бояться начну, чего уж о других говорить…

— Вот-вот. А еще спрашиваешь, почему я колдовать отказываюсь.

— Жизнь у магиков не сахар, — согласился Роджер. — Слушай, а зачем за тобой Крэст-то гоняется? Почему просто не велит тебя убить? Разве ему своих магиков не хватает? Ну, чего ты так смотришь? Этот вопрос меня давно занимает, еще с тех пор, как Авнери нанял меня, чтобы я поймал некую сумасшедшую и очень опасную девчонку.

— На который вопрос отвечать в первую очередь? Рассортируй по степени важности, пожалуйста… Хотя нет, не надо, — передумала Илис. — Пожалуй, на все твои вопросы можно дать один единственный ответ… и раз уж у нас сегодня день откровений… Сидишь крепко? Падать не собираешься? Видишь ли, Роджи, Крэст Авнери — мой брат. Двоюродный. Наши отцы — братья.

Повисла мертвая тишина, так что было слышно только потрескивание костра, завывание ветра между камней и хриплое неровное дыхание Роджера. Грэм пытался осознать услышанную новость. Илис, значит, истрийская принцесса! Теперь понятно, почему непокорную, неофициальную магичку просто не приказали, в самом деле, убить, и почему, с другой стороны, не дают ей жить, как ей хочется.

— Проявление у ребенка магических способностей, — заговорила Илис тихо, — всегда горе для родителей. А для знатной семьи вовсе позор. Мои родители, например, чуть не сошли с ума, когда в первый раз случился прорыв. Они попытались это скрыть, но отец Крэста, мой дядя, узнал о проснувшихся способностях, и приказал отправить меня в школу. Я не хотела туда ехать, у меня случилась истерика и второй серьезный прорыв. Мои родители тоже не желали для меня участи вечной пленницы в башне, хотя и позаботились о том, чтобы меня обучили минимуму, для собственной же безопасности. Лет до тринадцати со мной тайно занимался один магик… очень надежный. Потом дядя выразил свое желание уже более категорично, и меня отослали из дома, решили спрятать от него подальше. В Карат меня привез один человек, хороший друг отца. Ты, Грэм, его, кстати, знаешь, он навел тебя на Брайана. Из-за него и Брайан оказался впутан: его, как честного и надежного человека, попросили по возможности присмотреть за мной. Кроме него и еще одного человека никто в Карате не знал о моих способностях. Только о моем происхождении Брайану ничего не сказали. Дядя же обо мне не забыл, и, поскольку ему самому заниматься поисками не пристало, послал по моим следам Крэста, который, надо думать, не пришел от этого поручения в восторг. Мы с ним вообще не очень любим друг друга… Ну вот. А потом Брайан впутал в это дело тебя, Грэм, а Крэст — тебя, Роджи. Честно говоря, я была сильно удивлена, когда увидела вас вместе, а еще больше удивилась, когда узнала, что вы давно знакомы. Кстати, учти, Роджи: Крэст предательств не прощает, и не успокоится, пока не доберется до тебя. Он очень злопамятный.