Ник Перумов - Алмазный меч, деревянный меч (Том 1)

— Скачи к брату, — прохрипел старик. — Скажи — мы его взяли.

Мальчишка молнией метнулся к кухне.

— Ну и дрянь же это темное мельинское, — проворчал ему вслед старик. И тотчас потребовал себе иного — светлого, собственной Тощего Хэма пивоварни.

Когда заклятье магов Радуги вырвало Агату и остальных циркачей господина Онфима из подземелья тарлингов, девушка-Дану подумала, что мечта ее все-таки исполняется — она умирает. Раскалившийся воздух обжигал легкие, призрачные волны пламени неслись навстречу, так что она едва не лишилась глаз. На затылке словно обосновалась целая бригада лесорубов, задавшихся целью проделать длинную щель в ее черепе.

— О-ох… — услыхала она. — Ой… га-а-ды… Эвелин. Да, ни ей, ни Кицуму с Нодликом не позавидуешь — воину Серой Лиги попасть в руки магов хуже смерти. Тем более если следил за ними, магами, и пытался, глупец, им противодействовать. Теперь пощады не жди. Господин Онфим наверняка вывернулся… Но — тогда зачем было их спасать? Все уже было сделано. Жертвы — под надвигающимся Ливнем. Для чего тратить нешуточные силы и вытаскивать обреченных? Решили, что не заслуживают столь быстрой смерти, как под Ливнем?

Агата с трудом разлепила склеившиеся от засохшей крови веки. Так и есть. Подвал. Грубая бутовая кладка, истертый до блеска каменный пол. Под потолком на короткой цепи болтается фонарь — деревянная плошка; правда, горит в ней не масло, а нечто другое, явно магическое, гнило-зеленым светом. Все остальное ничуть не отличается от иных тюрем, попроще. И ржавая железная дверь с забранным частой решеткой окошечком; и поганая бочка у выхода, из-под крышки разит нестерпимой вонью; и мокрая солома вместо подстилки… Все знакомо, все привычно, не раз в таких же сиживали.

Все остальные тоже оказались здесь. Братцы-акробатцы, придя в себя, немедленно принялись ныть и скулить, взывать к тюремщикам, громко вопия о своей полной невиновности, равно как и непричастности. Правда, все их колотье у двери пропало втуне. На вопли и стенания никто не отозвался.

Таньша, так ничего и не понявшая, тупо хлопала глазами, вертя головой — похоже, до сих пор не верила в случившееся. Еремей — заклинатель змей, лишившийся всех своих подопечных, только и мог, что стоять на коленях да неразборчиво молиться невесть кому. Испуганный Троша жался к Кицуму, не понимая, что как раз сейчас-то от старика следует держаться подальше. Нодлик громко скрипел зубами — вот-вот начнет колотиться головой об стену. Эвелин, точно мертвая, лежала на гнилой соломе.

Все в сборе. Стоят у порога судьбы. Ничтожная капелька в человеческом море, цирк господ Онфима и Онфима, волею неведомых сил оказавшийся на острие удара.

Коготок увяз — всей птичке пропасть, гласит пословица. А тут уже не коготок — тут по самое горло увязли. Подземелья Радуги — это много хуже Ливня. Ливень по крайней мере не знает, что такое «пытки».

Однако тоскливое ожидание длилось недолго. Не грохотали по коридорам кованые сапожищи стражников, не скрипел здоровенный ключ в ржавом замке — дверь бесшумно распахнулась, словно и не покрывала ее петли вековая короста, на пороге возникли трое — два мага в одноцветных алых плащах, лица скрыты капюшонами, и еще некто, невысокий и тщедушный.

— Кто здесь рекомая Агата? — прозвучал знакомый девчоночий голос. — Иди за мной, данка.

— Что делать с остальными, госпожа? — почтительно прогудел тот из магиков, что справа.

— Пусть пока посидят, — распорядилась юная волшебница. Судя по всему, повелевать она привыкла сызмальства. — Впрочем, можешь, если угодно, взять их в работу, Лаэф.

— Госпожа! Госпо… — братцы-акробатцы дружно простерлись ниц перед хозяйкой. Тукк тщился поцеловать край ее плаща, Токк — носок туфли. — Мы тут ни при чем! Ни при чем! Мы ничего…

— Этими займешься особо, Лаэф, — девчонка брезгливо отодвинулась. — Кто усерднее всех в отрицании, наверняка и замешан более остальных, — она хихикнула. — Ну, данка, сама пойдешь или повести тебя?

Агата безмолвно повиновалась. Она понимала — здесь, в цитадели Арка, с ней могут сделать все, что угодно. Надо усыпить их бдительность, пусть они поверят в ее покорность, с тем чтобы потом, улучив момент…

Девчонка остро и резко откинула капюшон, пристально взглянула в глаза Дану, и Агата поспешно оборвала мысль, в свою очередь вглядываясь в лицо волшебницы.

Она действительно казалась очень молодой. Наверное, ей и в самом деле было не больше двенадцати. Однако морщин у глаз многовато для девчонки, да и седой клок в густых каштановых волосах надо лбом…

Чародейка вскинула остренький подбородок.

— Идем! — словно плетью ожгла.

— Зачем было спасать нас? — как можно тверже спросила Агата. Ей хотелось, чтобы услышали все. — Чтобы потом запытать? Господин Онфим нашел такой хороший выход…

— Молчи! — девчонка топнула ногой. — Или заклятье на тебя потратить, рот твой, яму помойную, зашить на время?! Молчи и иди за мной!

— Это допросная, — волшебница скинула плащ, оставшись в обтягивающих стройную девчоночью фигуру — узкие плечи, узкие бедра, немыслимо узкая талия — коричневых кожаных брюках и безрукавке. Под безрукавкой пламенела рубаха священного орденского цвета; на шее — цепь из девственной меди с тремя языками пламени из авальонна — герб Арка. — Здесь мы и поговорим.

Дверей не было, как и окон. Фесс, случись ему оказаться здесь, нашел бы комнату как две капли воды схожей с той, где он вел свои беседы с Командором Арбелем. Только на сей раз в допросную натащили устрашающего вида пыточный арсенал — элементарную дыбу, сдавливающие сапоги, расклиновки, системы блоков для растягивания и тому подобное. Агата мельком удивилась — зачем все это, если в распоряжении магов заклятья, вынуждающие даже самого сильного человека без всяких пыток отвечать правду, только правду и ничего, кроме правды?

— Впечатляет? — девчонка хихикнула, забираясь с ногами в кресло. — Садись вон там, данка, от тебя смердит, как в месяц не чищенном нужнике. — Волшебница наморщила аристократический носик, извлекая надушенный платок.

— Разве ты не можешь убрать этот запах? — Агата не обратила внимания на оскорбление. Сколько она их уже выслушала!..

— Вот еще! Силы на тебя тратить! — фыркнула чародейка. — И так сойдет.

— Что сойдет?

— Сядешь подальше, и все, — охотно пояснила девчонка.

Агата повиновалась. Отошла в дальний конец, притулилась между устрашающего вида пыточным креслом и растягивательной решеткой.

Волшебница тем временем пододвинула низкий одноногий столик, развернула на нем несколько свитков, прижав края заржавленными пыточными инструментами.