Александр Егоров - Повелитель Ижоры

Берег был уже совсем близко, когда эхолот подал сигнал опасности, и я машинально крутанул руль вправо, – но тут же раздался удар и медленный, тягостный скрежет металла. «Конкистадор», не спеша и как будто даже нехотя, развернулся вокруг громадного подводного валуна, помяв весь левый борт и ободрав краску; хуже было другое: откуда-то снизу с шипением вырвалось облако пара, а в следующее мгновение мотор заглох.

Стало тихо, только вода журчала под днищем.

– Охренеть, – сказал Ники. – Приплыли.

Я выругался. Наверно, понтоны потеряли герметичность, и машина на глазах кренилась. Монитор показывал непонятные слова. Вытащив карту из слота, я вставил ее снова и нажал на кнопку стартера. Мотор не завелся. Я попробовал еще и еще. Без толку.

Тем временем нас развернуло кормой по течению. Власик с тревогой озирался по сторонам. Ники толкнул меня локтем:

– Давай, давай еще… потонем же. Попробуй…

Я жал и жал на кнопку. Стартер скрежетал, на мониторе мигали угрожающие надписи. «Конкистадор» плыл задом наперед, то и дело зарываясь в воду. Нас вынесло на стремнину, и течение все ускорялось. Берега на глазах выросли, и белые камни, поросшие мохом, окружали теперь нас и слева, и справа.

– Смотрите, – крикнул вдруг Власик.

Мы обернулись и не поверили своим глазам. Метров через пятьсот река кончалась. Дальше не было видно ничего, лишь радужное сияние над водой говорило о том, что… о том, что…

– Пороги там. Перекат. Саженей пять, не выше.

Влас говорил будто сам с собой. «Не хочет пугать», – понял я.

– Ниагара, блин, – сказал Ник с ненавистью. – Только этого не хватало.

– Может, прыгнуть? – спросил я.

– Костей не соберешь. Попробуй еще, Фил… а?

Стартер скрежетал. Вода заливала ноги. В панике я шарил глазами по щитку приборов, где мигали какие-то лампочки. Я ничего не понимал. Эта сука еще и писала что-то непрерывно по-английски на своем дисплее, но от волнения я забыл и то немногое, что знал.

– Фил, – вдруг воскликнул Ники. – Смотри, что он пишет. Сжатый воздух. Пуск при помощи сжатого воздуха!!

– Где я тебе возьму… – начал я, но опомнился. Ткнул пальцем в дисплей и тотчас же заметил, что на щитке приборов загорелся еще один символ. Что-то произошло в двигателе: там раздался хлопок, затем еще один, и еще.

– Жми, – кричал Ники. – Жми еще…

Он схватил меня за руку, и я надавил еще раз на кнопку стартера. Вдруг мотор зачихал, застрелял, и я вжал ногу в педаль газа, больше всего боясь, что вода зальет камеру сгорания. Дизель работал. Вода бурлила под кормой, помятый и полузатопленный «конкист» трясся и зарывался носом в воду, но упрямо полз против течения. Я оглянулся: радужная стена медленно таяла вдали, как мираж. Этот гребаный водопад отпустил нас, едва не угробив, – теперь-то я видел, каким быстрым было течение возле самого переката. Еще немного, и мы ухнули бы вниз, как ведро в колодец, и разбились бы о камни, даже не успев захлебнуться. Или захлебнулись, не успев разбиться.

У меня вдруг потемнело в глазах. И эту темноту на долю секунды сменила картинка – словно кадр из фильма: застрявший на камнях измятый корпус джипа, по крышу погрузившийся в воду, стекло, все в трещинах, и полуоткрытые, полуотломанные дверцы. И неподвижные, незнакомые, бесформенные объекты внутри.

Я тряхнул головой, и все исчезло.

Пороги остались позади. Капот захлестывали волны: идти против течения было нелегко. Вот днище снова ударилось о какие-то вонючие невидимые камни, нас тряхну —

Используется в некоторых типах дизелей.

ло, но сейчас нам было наплевать на такие мелочи. Ник что-то вопил, а может, пел, почему-то по-английски, и даже невозмутимый Власик улыбался, сидя сзади и положив руки нам на плечи. Берег был все ближе. Колеса коснулись грунта, и мы подпрыгнули от удара. Буксуя и воя мотором, джип выбирался на пологий берег, оставляя за собой глубокий след протекторов, наматывая глину на колеса. Выехав на пригорок, я остановил машину и распахнул дверцу (оттуда разом хлынула вода). Спрыгнул прямо в ромашки. Довольно смешно: единственное, что мне сейчас было нужно, так это отлить.

За спиной хлопнула дверца. Малыш Ники откинул ладонью челку, глянул на речку, на бессмысленно бурлящие волны.

– Ну что, отглотнула? – весело спросил он у реки. – Получи!

И добавил очень энергичный жест. Власик за стеклом беззвучно рассмеялся.

Ну, а я поступил еще проще – сделал несколько шагов к реке, остановился и медленно, как мог медленнее расстегнул штаны.

Весь оставшийся день мы ехали по холмам, лугам и березовым рощам, играючи перелетали небольшие ручейки, проламывались сквозь заросли орешника, объезжали овраги, распугивали зайцев и сорок, прогоняли гудком лосей и время от времени притормаживали, чтобы осмотреться.

Мир вокруг нас казался совершенно безлюдным, и это успокаивало. Нам надоели люди. От них было слишком много шума. Нам хватало и нас троих. Мы с Ником говорили о чем-то одновременно, лязгая зубами на ухабах и весело переругиваясь, потом подустали и примолкли. Власик сел за руль. Ему доводилось бывать в здешних местах.

Солнце переползло на левую половину небосклона и уже готовилось спрятаться за вершинами деревьев. Тени удлинились, в глазах зарябило. Когда закат заалел на полнеба, стало ясно, что доехать хоть докуда-нибудь засветло уже не получится. Кроме того, страшно хотелось есть. Мы ничего не успели захватить в Изваре. Я проклинал себя за глупость и разгильдяйство.

– Что это там? – спросил вдруг Ники. – Деревня?

И правда, среди темных стволов проглядывали человеческие постройки. Крытая дранкой избушка на высоких сваях, как на курьих ножках, и еще два сруба того же свойства, но поменьше. Ни огорода, ни забора. На деревню это никак не тянуло.

– Не деревня, выселки, – отвечал Влас. – Охочие люди тут живут. Лесовики.

– А на ножках зачем?

– От снега. От зверя.

Он вырубил мотор и погасил фары.

– Тут зверей много? – спросил Ник.

– Волки есть. И сам иной раз выходит.

– Медведь, что ли? – Ну.

Не оборачиваясь, Власик понизил голос:

– Одного нашего той зимой задрал. У самой избы.

– Шатун, – подсказал умный Ники. – С берлоги подняли.

При слове «берлога» Власик почему-то вздрогнул.

– Кончайте уже, – я вглядывался в сгустившуюся тьму. – Пойдем посмотрим, кто там есть живой. Может, у них пожрать чего найдется?

Никого там не оказалось, ни живого, ни мертвого. Зато в одной из клетей нашлась сушеная рыба: с полдюжины мелких подлещиков. Кто-то подвесил их на веревке под низким потолком. Мы сгрызли эту воблу в один присест, запивая водой из ручейка.

Ни хрена не наевшись, мы забились в машину и попробовали уснуть. Спустя полчаса я понял, что это будет непросто; украдкой вытащил две или три таблетки – последние – и отправил в рот.