Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

Если генетическая природа авринов позволяла им иметь разное количество пальцев, строение конечностей, черепа, не говоря уже о прочих мелких отклонениях, то об аппарате размножения она позаботилась куда как надежнее. Нарушений здесь практически не бывало. В истории Скаргиара зафиксировано несколько уникальных случаев рождения двуполых авринов; появление же бесполого создания было событием поистине невероятным. Это было все равно, как если бы солнце вдруг повернуло свой путь вспять и стало вставать на западе или на юге.

Причина, по которой Аскера приняли за существо мужского пола с самого начала, не была для него тайной. В Скаргиаре твердо укоренилось представление о том, что всякий, у кого отсутствуют грудные молочные железы, — не самка, а следовательно — самец. Монахи Валиравины пошли на поводу у этого мнения и, без особых раздумий назвав Аскера мужским именем, выпустили в свет с этим ярлыком, который дается на всю жизнь и никем не оспаривается. До настоящего момента ни у кого не возникало сомнений по этому поводу — ни у окружающих, ни у него самого.

Но что делать теперь, когда он знает? Он вообще не имеет права называться своим именем, говорить о себе «я сказал, я сделал», а только «я сказало, я сделало»! Оно, лишенное одного из важнейших социальных статусов, презираемое всеми и ненавидимое за свою непохожесть… Аскер вспомнил слова Моори о том, что аврины не любят того, кто от них чем-то отличается. Правда, Моори говорил о превосходстве…

Превосходство… Аскеру припомнилось изречение одного политика… очень ловкого политика… «Если ты чувствуешь, что положение катастрофическое и что беды, навалившиеся на тебя, неодолимы, — значит, пришла пора превращать недостатки в преимущества».

В самом деле, а что он потерял? Он так дорожит своей Сиа и панически боится впасть в искушение? Ну так он в него и не впадет, поскольку для него это — уже не искушение, а пустой звук. Те, остальные, могут сколько угодно обстреливать его пламенными взорами и шептать страстные признания — ему теперь все равно! Ему вообще все равно! Если до сих пор никто не догадался о его особенном свойстве — пусть уж лучше это называется так, то что мешает ему впредь вести себя как ни в чем не бывало и делать вид, что так и должно быть? Пусть это всего лишь мина при плохой игре, но зато какая мина!

Неуязвим!..

Фаэслер Сарголо так настойчиво его добивается… Она думает, что ей под силу свести его с ума, втянуть в свои грязные игры и подчинить своему влиянию? Она коварна и опытна, как истинная куртизанка, и опасна для всякого, на кого пал ее роковой взор. Она хочет его победить? Она, конечно же, мастер на своем поле боя, искушенный в тонкостях игры… Он у нее поучится. Никогда не знаешь наперед, какое умение пригодится тебе в будущем. Но он будет очень осторожен и не ступит на эту скользкую стезю до тех пор, пока не найдет в себе силы активно сопротивляться.

В данный момент Аскер нашел в себе силы посмотреть в глаза своему отражению. Невольно его взгляд перешел на все остальное. Он встал с кресла и гордо выпрямился, откинув назад голову. Какой надменный взгляд из-под полуопущенных ресниц… Сколько достоинства и прирожденного благородства в этой осанке… Неудивительно, что дамы на него засматриваются. Теперь он знал, что кроется за их томными взглядами и преувеличенными вздохами, но кого это теперь волнует? С таким-то капиталом…

Теперь он чувствовал себя превосходно. Аскер прошелся пружинистой походкой мимо зеркала, искоса следя за своим отражением. У него возникло странное чувство раздвоения, словно это не он позировал сам себе перед зеркалом, как какая-нибудь жеманная красотка, а смотрел со стороны, видя себя заново.

«Лио, друг мой, ты — лучшее, что я когда-либо видел», — с гордостью подумал он.

Вскоре с прогулки вернулся Моори, расстроенный пуще вчерашнего.

— Что-то ты сегодня слишком хорошо выглядишь, Лио, — буркнул он с порога.

— Фаэслер Сарголо заходила, — небрежно бросил Аскер, возобновивший чтение взятой в Летописном Амбаре литературы.

— А-а, тогда понятно, — протянул Моори, которому и в голову не могла прийти настоящая причина хорошего настроения Аскера. — А у меня одни проблемы. Снова был сегодня у моей знакомой. Она опять повесилась мне на шею, и первое, что я услышал, было: «Господин Моори, когда же вы наконец познакомите меня со своим другом?»

— Эрл, оставь ее! Есть и умнее, и красивее, и богаче.

— Фаэслер Сарголо, например? — с раздражением спросил Моори.

— Да хоть бы и она… Нет, она — нет, — спохватился Аскер, у которого уже начал созревать план относительно фаворитки короля. — Вот, например, Атларин Илезир тебе подходит?

— О-о, — обиженно протянул Моори, — не издевайся надо мной, Лио. Неужели ты думаешь, что я не заметил, как она за тебя Фаэслер чуть глаза не выдрала?

— Это было давно, да и неправда: ничего она не выдрала. Ну, употребила пару крутых словечек, и на этом дело закончилось. Выше голову, Эрл, и положись на меня.

Аскер чувствовал небывалый прилив сил, и жизнь ему казалась игрой, достойной того, чтобы в нее играли.

— Ну так когда мы начнем? — спросил он.

— Да хоть и сейчас, — ответил Моори, удивленный внезапным интересом Аскера к его сердечным делам. — Атларин Илезир должна быть сегодня в Виреон-Зоре.

— Тогда чего мы ждем? Поехали в Виреон-Зор!

Глава 16

С тех пор, как Фаэслер Сарголо прибрала короля к рукам, Атларин Илезир появлялась при дворе все реже. Те, кто хотел ее видеть, приходили к ней домой, где она могла царить безраздельно, не тратя силы на борьбу с соперницами. Со временем вокруг Атларин образовался собственный круг лиц, которые считали своим долгом появляться в поле ее зрения не реже, чем раз в три дня. К таким лицам принадлежал церемониймейстер Суарон. По долгу своей службы он проводил все вечера в королевском дворце, и Атларин часто приезжала в Виреон-Зор именно под тем предлогом, что она проведывает Суарона. Эта дружба давала ей возможность узнавать дворцовые новости из первых рук и, к тому же, появляться там тогда, когда там не было Фаэслер, или, наоборот, когда она там была: Суарон уведомлял ее заранее.

Сегодня Суарон сообщил Атларин, что фаворитки короля во дворце не будет, и она отправилась, как она сама говорила, «подышать воздухом интриг». Моори знал об этом от начальника округа северного предместья, который иногда наносил визиты Атларин.

В этот вечерний час Виреон-Зор был еще прекраснее, чем всегда. Сотни ламп освещали его внутри и снаружи, своим мерцающим пламенем создавая калейдоскопическую игру бликов на гранитных плитах Дворцовой площади и стенах соседних домов. Разодетые придворные переходили от окна к окну, обмахиваясь веерами, и ловили редкие струи прохладного ветерка, изредка пролетавшие в спертом и накаленном за день воздухе.