Во имя твое - Дмитрий Панасенко
— Во имя твое. — Закатив глаза промурлыкала Ната Труше и улыбнулась. С уголка рта женщины потянулась тонкая ниточка слюны. Во имя твое. — Ссохшийся, объеденный насекомыми почти до остова труп младенца бездумно смотрел в потолок провалами заполненных шевелящимися личинками глазниц.
* * *
Отправив в рот последний кусок одуряющего пахнущего свежим печевом пирога, Сив зажмурилась от удовольствия, и вытащив из-за пазухи баночку принялась размешивать содержимое пальцем.
— Что-то долго они. — Проворчала ни к кому не обращаясь.
— Не думаю что об этом надо беспокоиться. На лице Майи скользнула тень улыбки. — Им понадобится время, чтобы собраться. Запрячь коней собрать ваши, э-э-э… трофеи и все такое. Еще пирога хочешь?
— Нет. — С задумчивым видом посмотрев на свой заметно раздувшийся живот, великанша покачала головой и поднеся окрашенный красным палец к глаза чуть прищурилась. — Я и так очень много съела. Боюсь другим не хватит. И не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством.
Улыбка вдовы стала грустной.
— Думаю это из-за твоего… зверя. Он голоден. — Произнесла она мягким голосом и поставив перед северянкой большую, исходящую паром, глиняную кружку принялась снова хлопотать у очага. — Ты недавно его выпускала. Но он голоден. Он всегда голоден. Так что тебе нужно набираться сил.
Размешивающий в баночке вязкую массу палец на мгновение приостановился.
— Ты меня считаешь такой? — Выдавила из себя Сив и подняв удивленный взгляд на как ни в чем ни бывало помешивающую в котелке пахнущую овощами и шкварками варево хозяйку, прикусила губу. — Ты считаешь, что я поклоняюсь Старому медведю и согласилась принимать меня в своем доме?
— Ну конечно, хорошая моя… — Коса красавицы чуть качнулась в такт покачивания головой. — Только не считаю тебя такой. Я знаю, Сив. Я поняла это сразу, как только тебя увидела. Такие как ты… — Кирихе сделала паузу подбирая слова. — Вы дышите по-другому, стоите по-другому, разговариваете по-другому, двигаетесь по-другому. Так, будто постоянно себя сдерживаете. Стараетесь сделать, так чтобы ваши движения не казались слишком резкими. Стараетесь держать свои эмоции в узде. Крепкой узде. Постоянно с собой спорите, давите внутренние порывы. Вы стараетесь обдумывать каждое слово, каждое действие. Вы очень стараетесь. Очень. И конечно у вас это совсем не получается. — Уголки губ женщины чуть дрогнув опустились вниз. — Это сложно объяснить. Подрагивающие пальцы, игра мышц, голос, взгляд. Когда зверь спокоен, ты видишь и слышишь все вокруг, говоришь здраво и рассудительно, и видно насколько ты на самом деле умна. А потом зверь пытается разорвать цепи, и все твое внимание уходи внутрь. И ты начинаешь отвечать невпопад, пропускаешь адресованные тебе слова, и часто просто не улавливаешь сути разговора. Еще ты часто крутишь головой, будто следишь за чем-то, что не видит твой собеседник. Раздуваешь ноздри словно принюхивающийся в чему-то зверь. То ты спокойна как озеро, то кипишь, как котел на сильном огне. Некоторые считают это проявлением вашего безумия. Я считаю, что самом деле, твой народ не зря назвал вас двусущьными. Вы просто видите, слышете и чувствуете чуть больше чем обычные люди.
— А ты много знаешь. — Проворчала великанша и склонив голову на бок взвесила в баночку с краской. — Обычно, юдане считают что мы безумны. Или одержимы.
Плечи склонившейся над очагом Майи поникли.
— Много знаю… — В хрустальном колокольчике голоса вдовы зазвучали печальные нотки. Да, Сив. Я очень много про вас знаю. Знаю, как трудно вам сдерживать свою ярость. Знаю, как вам бывает больно и страшно. Что вы ощущаете, понимая, что даже ваши близкие вас боятся. Знаю, как северные шаманы смиряют ваших внутренних зверей. А если это не получается вас изгоняют или держат в оковах. Я знаю, что означает быть двусущным. И я знаю, что для многих горцев носить это в себе хуже смерти.
Дикарка надолго задумалась.
— Так было не всегда. — Проворчала она наконец. — Раньше таких как я действительно считали благословленными. Но когда пришли южане, все изменилось. Наши боги умирают. Белый бог победил. Забрал их силу. Во многих кланах с впавших в ярость уже берут виру. Нас все меньше. — Поднеся палец к лицу великанша провела на коже широкую красную полосу. — Это хорошо.
— Хорошо? — Глаза красавицы расширились от удивления.
— Да. — Прочертив следующую полосу на этот раз над виском, дикарка усмехнулась. — Нас называют чистокровными. Тех в ком проснулась старая сила. Мы. Дети звездных странников. Но странники мертвы уже тысячи лет. Война закончена. Мы не нужны. Зачем меч если нет войны? Им даже хлеб не порежешь толком.
— О-о-о. — Тяжело вздохнув, Майя кивнула. — Он тоже иногда так говорил. И это значило что ему очень грустно.
— Твой муж, да? — Прикусив губу великанша зачерпнула из баночки следующую порцию багрянца. — Он был из двусущьных?
— Да. — Отложив в сторону деревянную лопатку Майя, повернулась к дикарке и принялась теребить завязки вышитого бисером пояса. — Он был изгоем. Таким же как и ты. Он… — Женщина осеклась. — Все было не так, как ты думаешь. Я знаю, что вы редко сходитесь с чужаками, а в империи связь с теми, кто имеет в себе кровь пришедших тоже… осуждается, но мы полюбили друг друга с первого взгляда. Он мне рассказал. Сразу. Все. До конца. Без утайки. Объяснил, кто он. И почему его изгнали. Сказал, что мы не сможем быть вместе. Почему мне надо держаться от него подальше.
Глаза северянки сузились превратившись в две сверкающие ледяным пламенем щелочки.
— Он говорил что у вас не может быть детей?
Кирихе вздохнула.
— Да. Говорил. И еще говорил, что боится причинить мне боль. Но я все равно пошла за ним. Потому, что не могла иначе.
— Значит он кого-то убил. — Тяжело вздохнув, великанша, отведя взгляд осуждающе покачала головой и продолжила втирать краску в кожу.
— Да. Конечно же он кого-то убил. С этого ведь все и начинается. — Кивнула вдова и с неожиданной злостью дернув бисерный поясок присела на край лавки. — На свадьбе. Не на нашей, конечно. Раньше. Ты ведь знаешь, как это происходит. Таким как вы тяжело найти себе пару. Даже среди своих. Это был договорной союз. Два клана враждовали так долго, что уже забыли с чего все началось. Два вождя решили забыть свои обиды и смешать кровь. Зверь Стархедве был слаб. Шаманы легко его усмирили. Или решили, что
