Октоберленд - Альфред Анджело Аттанасио
— Оружия с Темного Берега больше не будет, — твердо заявила королева. — Ничего с Темного Берега здесь не будет.
Надо проявлять непокорность, чтобы она не стала смотреть глубже.
— Что сталось с брокерами Даппи Хоба? Где агенты, с которыми я работаю?
— Даппи Хоб мертв. — Леди Вон свела пальцы перед круглым внимательным лицом, бледным, как призрак. — Ради блага доминионов Сестричество берет под свою власть все его имущество в Габагалусе. Его помощники взяты к нам на службу. Женщины надели вуаль и заботятся о беспризорных детях и бесчармовых бедняках городов. Мужчины работают для чародеев в шахтах, добывая колдовской металл и наговорные камни. Если эти помраченные души будут работать от всего сердца, время искупит их вину. Что же до тебя…
— Я не прислужница почитателя дьявола! — Овери выпрямила спину. — Против меня у вас ничего нет!
— Если ты наденешь вуаль, Овери Скарн, Сестричество договорится о твоем прощении с Домом Убийц.
— Я убийц не боюсь! — Овери вскочила, и кресло покатилось со стуком. — Я убила лишь тех, кто был послан убить меня. И у меня хватит оружия защититься от всех, кого еще пошлет Дом Убийц.
— Рано или поздно твое оружие выдохнется…
— Никогда! — Овери Скарн попятилась к выходу. — То, что у меня есть, послужит образцом. Я изготовлю все, что мне нужно. Я не покорюсь! А потом я сама найду путь к Темному Берегу.
— Думаю, что ты ошибаешься. — Королева ведьм опустила на лицо черные вуали. — В путях Чарма пожар. Ты ведь видела зеленый огонь на пути сюда. Вскоре все пути к Темному Берегу и все пути на Ирте будут разрушены.
Овери Скарн не стала ждать продолжения и выбежала в порыве страха и гнева, не решившись оглянуться, когда проходила портал к путям Чарма.
10
И НЕПОДВИЖНОСТЬ — НАШ ТАНЕЦ
— Никто из эмиссаров не вернулся живым в свой доминион, — прочла Шаи Малиа в пачке листов, которые герольды замка положили на ониксовый стол ее комнаты. Она сняла пластмассовые очки, и тени у глаз были размазаны лентой опалов, которые Шаи Малиа прижимала к векам, чтобы унять кипящий холод и пульсирующую боль в голове.
Поч, в своих зеркальных очках и в наушниках, смотрел какой-то мюзикл, растянувшись на диване, и ее не слышал. Стеклянная трубочка, почерневшая от употребления, лежала на плетеном столике посреди раздавленных банок газировки.
Шаи Малиа подошла к мужу и бросила пачку бумаг ему в лицо. Он сел с раздраженным видом, и она стянула с него наушники.
— Тролли снова нападают. Свирепее, чем раньше. Эмиссары не вернулись в доминионы, дошли только их доклады по извещателю. Больше гостей от других пэров не будет.
— И что? — Поч недовольно глянул на нее, достал из кармана пижамы пачку, вытащил сигарету и закурил.
— А то, что надо бы нам снова поговорить с Милыми. — Шаи вытащила у него изо рта сигарету. — Им не понравится этот запах.
— А зачем нам с ними говорить? — Он потянулся за стеклянной трубкой и пластиковым пакетом с зернами. — У них есть Нетте, чтобы их обслуживать.
Шаи Малиа положила руку на стеклянную трубочку, но Поч держал ее крепко.
— Не кури больше. Очисти голову целительными опалами, и пойдем посидим с Милыми. Я хочу слышать, что они скажут.
— О чем? Об Овери Скарн? — Он вытащил трубку из-под руки Шаи и вложил в почерневшую чашечку кусочек курительного кристалла. — Она за нами следит, и потом нам придется перед ней ответить. Садись, покурим.
— Ты маркграф. — Шаи Малиа прикрыла рукой газовую зажигалку, к которой потянулся Поч. — Может, у Милых есть мысли, как свергнуть Скарн и взять власть, которая принадлежит тебе по праву.
— Не утомляй меня своими фантазиями. — Он вытащил зажигалку из-под ее руки.
— Фантазиями? — Она взяла пластиковый мешок с зернами наркотика и помахала перед лицом у мужа. — Правда в том, что ты маркграф, а посмотри, до чего ты дошел!
— Правда в том, что я присвоил себе титул незаконно. — Он забрал у нее мешок и сунул в карман рубашки. — И правда в том, что Милые на самом деле гоблины.
— Это дым коки заставляет тебя такое говорить!
— Они гоблины, и ты знаешь, что это правда. — Он щелкнул зажигалкой и поднес пламя к стеклянной чашечке, приложившись к мундштуку губами. — Они разрушат доминионы — а Овери Скарн подберет остатки.
— Я хочу услышать это от них. — Шаи села рядом. — Пожалуйста, Поч, если ты меня любишь, пойдем. Пусть они скажут нам правду.
— Я уже знаю правду. — Дымок пошел струйками из его ноздрей. — Что дым коки, что туман гоблинов — одна химия ничем не лучше другой. Так какая разница? Давай сядем и поплывем. Слишком мы хорошо живем, чтобы что-нибудь менять.
Шаи Малиа взяла трубку у него из рук, из кармана джинсов достала ленту целительных опалов.
— Очисть голову от этого дыма и повтори свои слова еще раз.
Поч выбил у нее из рук ленту, и камни звякнули среди пустых жестянок.
— Мне плевать, что говорят гоблины. Или Скарн. Или ты.
Пораженная Шаи Малиа выпрямилась.
— Да не смотри ты так! — Поч ударом ноги опрокинул плетеный столик, и пустые жестянки запрыгали по паркету, отскочили от телевизора. — Я тебе дал все, что ты хотела. Я выгнал сестру. Я отдал ее этим проклятым гоблинам. И я маркграф. Так что не смотри так.
— Когда ты последний раз меня хотел? — тоскливо спросила она. — И я тебя тоже не хотела с тех пор, как покурила трубку. Ты понимаешь? Это Скарн так нас контролирует.
— А гоблины нас не контролировали? — Он небрежно протянул руку и вытащил трубку из руки Шаи Малиа. — Что, как ты думаешь, заставило нас бросить Гнилое Болото и прибыть сюда? Почему ты заставила меня стать маркграфом? — Голос Поча стал тихим, бесцветным, усталым. — Этого хотели гоблины. Ты замужем не за мной, ты замужем за гоблинами.
Она вскочила с гримасой отвращения на лице.
— Можешь оставаться здесь и туманить себе мозги. Я пойду к Милым.
— Давай, — кинул он ей вслед. — Ползай с гоблинами в их слизи. Пусть Овери Скарн видит, что ты слушаешься хозяев.
— Мои хозяева хоть живые, — огрызнулась она уже от дверей. — А ты поклоняешься мертвому — духу, которого высасываешь из этой трубки, фантомам на кассетах этого ящика грез.
— А с гоблинами ты чувствуешь себя настоящей, Шаи? — Он стянул маску зеркальных очков и уставился на нее воспаленными красными глазами. — Они реальнее, чем ты и я?
Напряженные плечи Шаи опустились, обмякли.
— Поч — они же
