Привидение в шкафу - Дарья Эпштейн
Кукушка пожала плечами:
— Да нет. Я всегда здесь была. Просто обо мне не говорится напрямую.
— Это как? — спросила Юлька.
— А вот так. В сказках, на самом деле, о многом не рассказывается. Вот например, все часто заканчивается пиром на весь мир. А кто этот пир готовит? Кто растит виноград для вина, кто накрывает на стол, кто добывает дичь? Никто не станет долго рассказывать про повара и его толстую жену с детишками. Если, конечно, они не важны для главных героев сказки. Спасают их как-нибудь, например. Но повар есть, и жена у него есть, хотя, может, и совсем не толстая. Потому что пир должен кто-то приготовить. Понимаете?
— Кажется, да… — сказал Саша. — Когда я рассказываю про то, что со мной было в школе, я говорю только про себя и Мишку, или нашу учительницу. А про всех остальных нет. Тут так же?
— Не знаю, что за школа, но, по-моему, ты все понял, — подтвердила Кукушка.
Саша молча кивнул. В его голове было тесно от всего того, что с ними происходило. Ему казалось, что он все еще спит дома, в том самом убежище, которое они с дедушкой соорудили из его кровати, и все это — такой очень странный сон. Но его ступни болели от похода по лесу, пятка кровоточила, а на коленках и руках появились синяки. Вряд ли кому-то может присниться свежий синяк.
Он крепко зажмурился и тихонько ущипнул себя за ногу. Потом медленно открыл глаза. Ничего не изменилось.
И вдруг… Бум-бум-бум! Все в хижине подскочили, Юлька громко ойкнула и тут же закрыла рот ладошкой. Кукушка приложила палец к губам.
— Кукушка! Ты дома? — донеслось снизу.
Хозяйка хижины кивнула на свою кровать, и дети тут же юркнули под нее. Сэр Александр быстро завесил их покрывалом и загородил скамеечкой для ног.
— Смотря кому понадобилась! — ответила Кукушка.
Она открыла люк и выглянула в темноту. Дождь уже кончился, и в хижину пахнуло свежим запахом вымытого леса.
Прямо под домом стоял молодой человек в кольчуге и высоких сапогах, при мече. В руках у него был факел. Мокрые волосы липли к щекам, на которых росла неуверенная юношеская бородка. Чуть поодаль переминались с ноги на ногу еще двое в таком же облачении, и, похоже, им было здорово не по себе.
— Максимиллиан? — спросила Кукушка.
— Да, это я, — ответил парень и неуверенно улыбнулся, но тут же опять посерьезнел. — Слушай, Кукушка, ты тут детей не видала?
— Детей? Ночью, в лесу? В грозу? Да ты что! Потерялся кто-то?
Парнишка помялся. Потом уточнил:
— Ну… э-э-э… вроде того. Мальчик и девочка, в таких смешных рубашках с картинками вот тут, — он попытался показать рукой, в которой был факел, чуть не обжегся и отодвинул факел подальше — и… э… штанишках, и босиком… Вот.
— Ничего себе… Это чьи же такие будут?
Максимилиан пожал плечами:
— Понятия не имею. У меня приказ короля — найти и доставить в замок.
— Короля! Вон как… Так это король их так напугал, что они в лес босиком рванули?
Максимиллиан воровато оглянулся на своих компаньонов и произнес начальственным тоном:
— Арестовать бы тебя за такие речи!..
Кукушка фыркнула. Кажется, происходящее ее развлекало.
— Да ну? И кто ж тебя подкармливать будет, когда ты в дозоре, а?
Парнишка несколько раз открыл и закрыл рот, но так и не нашелся с ответом. Двое его спутников захихикали. Максимиллиан обжег их яростным взглядом и адресовал такой же взгляд Кукушке. Она сжалилась:
— Ладно, ладно… Шучу. Так что за дети-то? Он же вроде как бездетный у нас, и племянничков у него не водится. Или в гости кто приехал?
— Не знаю я, что за дети. У меня приказ — найти и доставить.
— Заладил, «приказ, приказ»… Так они и правда не потерялись, а от него удрали, так, что ли? А зачем они ему?
— Да не знаю я! Ну что ты пристала, а? Не видела — так и скажи!
— Так у меня-то нет приказа! Вот я и могу задуматься, зачем это нашему королю вдруг понадобились какие-то дети, которые могут быть ночью в лесу, да еще и босиком, и которых ищут не местные деревенские, а солдаты в полном боевом облачении.
Внизу разом притихли. Максимиллиан покосился на спутников, поерзал на месте, будто бы ему натерли сапоги, и что-то пробормотал.
— Что? Не слышу! — Кукушка больше высунулась из люка и поднесла ладонь к уху.
— Они освободили Черного колдуна, — сказал Максимиллиан чуть громче.
Кукушка прицокнула языком. Саша и Юля, которые слышали весь разговор, нервно заерзали под кроватью.
— Вон оно как… А самого колдуна он не ищет?
— Да вроде не ищет… Про него у меня приказа нет.
— Нет, значит. Может, детишки эти колдуны, а?
— Да вроде нет…
— Не колдуны? Тогда как же так вышло-то, что они его освободили? А?
— Ну… просто появились из толпы, бросили камень в палача, а он и удрал в суматохе… — Максимиллиан сам почувствовал, что объяснение вышло глуповатым, и рявкнул: — Не знаю я, как!
— Именно что! — сказала Кукушка грозно — Ничего не знаешь, и знать не хочешь. Гоняешься за детьми с мечом и в кольчуге, а сам даже и не думаешь, зачем и что с ними потом будет, когда найдешь и приведешь. Явно же ничего хорошего! Тебя как, совесть-то потом не замучает?
— У меня приказ…
— Знаешь, что надо делать с такими приказами? Эх ты, солдафон! Головой надо думать, а не приказами!
Максимилиан опустил голову. Его компаньоны замерли и ждали, что же будет дальше. Им обоим было лет по пятнадцать, они только недавно вступили в дружину, и то, что происходило теперь, казалось им чем-то фантастическим. Кто-то сомневается в приказах короля! Кто-то поучает их командира! И кто — какая-то пастушка с уродливым лицом, живущая на дереве! Их устойчивый мир, построенный на приказах и подчинении, зашатался. И рухнул окончательно, когда Максимиллиан сел на землю и воткнул факел рядом с собой.
— Ты права, — сказал парнишка. — Как всегда права.
Он стащил с головы шлем и жестом предложил ребятам отдохнуть. Потом задрал голову к люку:
— Слушай, а поесть у тебя что-нибудь найдется? С самого утра на ногах.
— А то ж, — ухмыльнулась Кукушка. — Сейчас корзину спущу. Только вы тут, дорогие мои, не рассиживайтесь. Я спать собираюсь, мне тут шум не нужен. Мне с утра на стрижку. Поели — и в казармы. Идет?
— Идет, только не в казармы… Нельзя нам пока возвращаться, с нас тогда живьем шкуру спустят. Но
