Любовь Пушкарева - Утраченный покой

– Ты нарушил приказ!

Руман закрыл глаза и скульнул, как от удара.

– Я не буду тебя лечить.

И волк не посмел издать ни звука.

– Отлично! – в сердцах бросил Тони, – Он за тебя подохнуть готов, а ты не будешь его лечить. Отлично! Где Пати?! Где она?

– Я не знаю! – зло проорал в ответ Седрик, – Пшел вон, пёс!

– Думаешь, мне можно врать, раз я не слышу этого вашего треньканья? Что ты с ней сделал? – и превозмогая боль, Тони вскочил на ноги.

– Она сама с собой это сделала! – зарычал Седрик, – Почти убила себя на моей территории. Сучка безмозглая. Я не дал ей подохнуть, накормил. Да! Я дал ей силу!

– Что? – тихо переспросил пес. – Как ты дал ей силу?

По лицу Седрика прошла судорога.

– Ты… Ты изнасиловал ее, пока она была без сознания? – еще не веря, спросил Тони.

– Тупая псина, не понимаешь…

– Заткнись, мразь! – от его крика даже Шона передернуло, а Седрик застыл с удивлением на лице.

– Думаешь, я не знаю, что значит твой дохлый вид, – с ледяным спокойствием продолжил Тони. – Ты клятвопреступник. Она победила тебя и скрыла эту победу. А ты… Где она?

– Не знаю, – бросил Седрик отвернувшись, – Она ушла отсюда сегодня утром.

Тут в разговор вмешался сам Шон.

– Ты единожды ее…

Седрик бросил на него взгляд жгучей ненависти.

– Нет!

Тони сорвался с места, но Шон успел схватить его.

– Пусти! Пусти, Чери!

– Руман умрет за него! Посмотри!

Действительно полуживой верволк привстал на четвереньках, готовый броситься в любую секунду.

– Не стоит эта мразь жизни твоего друга. Потом доберемся! – со смертельной угрозой произнес инкуб.

Лица Седрика не было видно, он стоял, почти отвернувшись от всех.

– Франс, князь вампов, интересовался, что с ней, – вдруг произнес он. И я похолодела от страха вместе с Шоном.

– Вампы ищут ее, – бросил Седрик, уходя. – Им я ничего не могу запретить, как запретил волкам. Но не испытывайте моего терпения! – проорал он, обернувшись. – Убирайтесь!

Воспоминание пропало, я слишком разволновалась и потеряла настрой.

– Мерзость! Какая же он мерзость! Он хотел отправить тебя к вампам в надежде, что те пленят тебя! И ты не сможешь ему отомстить. Низкая трусливая тварь! Как хорошо, что ты его не послушал.

– Я послушал, Пати…

– Что?…

– Мы пошли к вампам.

– Вас кусали? Тони кусали? – я в бешенстве трясла его за грудки.

– Тони не кусали. Меня – да, но…

Я выпустила его, старясь успокоиться. Тони не кусали…

– Если бы его укусили, я бы тебя не простила, Шон. Ты старший над ним, ты не должен был подвергать его риску.

– Прости. В следующий раз я врежу ему по башке и свяжу.

Я слабо улыбнулась, Шон не шутил, он действительно так сделает.

– А ты как?

– Я? – и он, улыбаясь, взял меня за руку, настраиваясь передавать воспоминания, я тоже постаралась успокоиться и видеть.

Пока мы не настроились, воспоминание воспринималось смазано и нечетко…

31

Когда инкуб и оборотень вышли за кованую ограду, Тони наконец натянул рваные джинсы, прихваченные Шоном. Машину вел Шон и одновременно делился планами с Венди. Сошлись на том, что надо встретиться поближе к резиденции Франса.

– Эй, Чери, – подал голос дремавший на заднем сидении пес. – Задумал в одиночку к мертвякам соваться?

– Ты слаб, – хмуро ответил Шон.

Тони взорвался, метнувшись к нему.

– Не настолько, чтобы не прикрыть тебе задницу, красный. Один ты не пойдешь. И точка.

– Помирать, так вдвоем, – тихо бросил он, откинувшись обратно.

И я почувствовала тепло, охватившее Шона от этих слов. Инкуб боялся вампов, ненавидел и боялся. Он опять связался с Венди и попросил найти оружие для Тони, серебряную саблю она уже ему везла.

На месте встречи опять собралась вся компания, но с пополнением. Ники и Венди уже мало чем могли помочь, второй раз за сутки наполнить vis-резервуар Тони они не могли. Но Фрешит привел волчицу. Крепко сбитую, некрасивую и сильную духом женщину лет сорока. Тони с удивлением уставился на нее, а она в ответ горько скривилась.

– Да, я ренегат, и работаю на него, – кивнула на болотника. – Доволен?

– Да, – коротко ответил Тони, – Но можно знать, почему?

На ее лице мелькнула тихая улыбка.

– Он лучше Седрика.

Пес пристально глянул на Фрешита.

– Хочется верить. Ну… пошли, что ли… – и бросив виноватый взгляд на Ники, он взяв волчицу за руку, побрел к темному скоплению деревьев.

Убедившись, что с младшим все в порядке, Шон отдался Эльвисе.

Следующий эпизод уже был позже на час или около того. Тони проверял пистолет, а Ники обнимала его со спины – стирала чужой запах. Волчица и Фрешит сидели в машине, вернее, болотник в машине, а женщина на земле возле открытой двери, положив голову мужчине на колени. Проверив пистолет, ТиГрей высвободился от Ники, чмокнул ее в нос, подошел к Фрешиту и волчице. Встав на одно колено, лизнул ее в щеку

– За мной долг, Джес.

– Отдашь как-нибудь, – спокойно отозвалась та. Фрешит ласково погладил ее по волосам.

– Чери, может, одумаетесь, – произнес болотник, – Франсу Росео нужна белой и сильной, не будет он ее убивать.

– А Франс ли князь? – горько отозвался Шон. – А если и князь, насколько велика его сила?

Фрешит тяжко вздохнул и ничего не ответил.

– Постарайтесь не развязать войну, – это он уже Тони.

– Я пес, а не волк. Если что, на это и упирайте. Стая Седрика отказалась от меня и трижды пыталась убить. Я одиночка. Верней, у меня своя стая, – добавил он, бросив взгляд на Ники.

– Она divinitas, – сухо констатировал болотник.

– Она моя.

– Это ты мой, понял? – вспылила Ники, – Ну… после госпожи ты мой! И только попробуй не вернуться и геройски подохнуть! Шкуру спущу!

Тони прыснул смехом и обнял ее.

– Мы надерем трупакам задницы, найдем хозяйку, и снова всё будет хорошо, малышка. Я обещаю.

– Человек! – фыркнул Шон. – Человеческий треп. Пошли уже.

– Мы будем ждать здесь, – обронил болотник.

Логово вампов внешне выглядело как полузаброшенный заводик или что-то в этом роде, нежилое здание. Парковки перед ним не было, машины заезжали прямо внутрь, и не зря – дорогие тачки в этом районе были неуместны и недолго простояли бы на улице, несмотря на ауру страха на подступах к логову.

Шон шел и как-то собирался, концентрировался. Если до этого я воспринимала воспоминания как фильм, то теперь до меня долетали отголоски чувств и мыслей.

Шон боялся. Очень боялся попасть в рабство к мертвякам и снова стать кормом. Но больше всего он боялся, что со мной случилось что-то непоправимое. Он верил, что я спасу его, вытащу из любого ада. Лишь бы я была в порядке, лишь бы осталась сама собой. Но его пугала до ступора мысль о том, что я могла измениться, стать такой, как все остальные – прежние хозяева. Он запретил себе об этом думать. Вместо этого стал вспоминать, как мы стояли возле выхода из подвала, и я смотрела на него. Смотрела, как на равного. Смотрела с лаской. С любовью.