Любовь Пушкарева - Утраченный покой

– Ха! Кого ты задумал провести, инкуб? Думаешь, до нас новости не доходят? Сгинула белая!

И они захихикали как стая гиен. Играли, знали всё с самого начала. Шона переполнила горечь от того, что Тони не удалось спасти. Его-то они будут жрать долго, остается надежда на спасение, а пса разорвут прямо здесь, на заплеванном асфальте.

Вдруг все вампы как один подняли глаза к небу и опустили взгляды за спины своим жертвам. И Шон, и Тони быстро оглянулись.

Франс.

– Что происходит? – прорычал он.

Совсем не слабак и не мямля – отметил Шон.

– Они убили Аманду и Анду.

– Я, я убил, – влез Шон. – Пса отпустите.

Франс опять издал разъяренный рык и он прозвучал сигналом к атаке. Их схватили за долю мгновения.

– Стоять!

И клыки зависли в миллиметрах над кожей.

– Пса отпустить!

– Отпустить, я сказал, – это прозвучало тихо…

Но тут же Тони с кряканьем упал на землю.

– Пшел вон!

Оборотень молча ловил взгляд инкуба и Шон постарался кивнуть и взглядом передать «Вали! Быстро!»

– ПШЕЛ!

– Иду. Уже иду, – и Тони похромал в темноту.

– Ты! – князь приблизил свое совершенное лицо к распятому в каменных мертвых руках инкубу, – Былое вспомнить захотелось? – с ужасающей ласковостью спросил мертвяк. И Шон даже зажмурился от страха. Он знает! Мгновение – и страх переплавлен в холодную ярость. Шон с вызовом посмотрел в эту холодно-прекрасную, но мерзкую физию.

Тони вырвался, значит Пати жива! И в порядке! Франс ее боится. И пока меня не укусили, пока я еще сам себе хозяин – не видать вам, мертвякам, моего страха.

– Мы пришли поговорить с тобой, а она напала на нас. Часовой втолковывал ей кто мы такие, но она наплевала и набросилась. Негр тоже набросился. Мне просто повезло, что он был такой тупой, – произнес Шон.

– Он не был тупой.

– Ну значит отупел. Временно…

– Знаешь, что я сделаю, корм? Я пошлю тебя в подарочной упаковке с извинениями в Детройт! Заносите!

32

И его потащили внутрь. Страха не было. Самый страшный кошмар его долгой жизни воплотился вновь – он снова попался вампам, но страха не было. Была уверенность. Пати, Свет мой, вытащит меня. Вытащит и из Детройта.

Его заволокли под землю в длинный зал. С троном. Большим, изукрашенным, черным и жестким троном.

»Ничтожества, всё играют в королей» – мелькнула его мысль.

Шона бросили на пол с такой силой, что вышибло дух, а голову пронзило болью, но он поднялся, тяжело, с трудом, но поднялся на колени, раздумывая: встать в полный рост или не нарываться на новую трепку.

Вампы как-то нехорошо оживились.

»Кровь, со лба течет кровь, – с тоской подумал инкуб. – А… Всё равно.»

Пати вытащит. Надо держаться, надо дождаться ее.

Показался Франс, хищно раздувая ноздри, прошел мимо пленника и устроился на троне. Приняв изящную позу – поставив одну ногу на сиденье и, опершись на подлокотник, другую руку положив на согнутое колено – вамп впал в задумчивость. Стояла почтительная тишина.

»А иначе на этом канцелярском стуле-переростке и не сесть» – подумалось Шону, и вдруг, размывшись, Франс оказался перед его лицом.

– Что тебя веселит, корм?

Шон вздохнул, раздумывая: ответить или поберечься… А… терять уже нечего.

– Да вот думаю, трон у тебя неудобный, небось долго пришлось учиться на нем сидеть.

В глазах вампа закрутились смерчи ярости, Шон явственно понял, что сейчас улетит, брызгая кровью, но… Франс лизнул его в лоб, собирая кровь и озорно улыбнулся

– Нет, деликатес, я сразу же устроился на нём удобно, – как ни в чем не бывало, ответил вамп, но Шон не спешил расслабляться: уже сталкивался с подобной тактикой. Только взрыва действительно не последовало, Франс вернулся на свое место и в этот раз перекинул одну ногу через подлокотник.

– Мы ведь не этой ночью его отправим? – тихо и вкрадчиво поинтересовался Пудель.

– Нет, – обронил Франс. – Объявляю мобилизацию. Всем быть готовыми сражаться! Этой ночью позволяю кормиться. Но избавляйтесь от трупов, сучьи дети, и берите люмпенов! Если мне придется цапаться с главой божков или чистить мозги полиции, я высушу придурка, доставившего мне хлопоты. Ясно?

– Да, князь, – раздались радостные голоса.

– Свободны…

И, тихо шурша, вампы покинули зал за секунду, остались только Пудель и маленькая изящная блондинка, да еще вамп-охранник, тенью застывший возле трона.

»Сгинула моя сабля», – вдруг подумал Шон с горечью. – «Одно хорошо, раз вампы здесь и заняты мной, значит, не вредят Ей».

– Если Лорел де Детройт начнет войну из-за Аманды и Анду, значит, вовсе не обязательно отдавать деликатес ей, – все так же вкрадчиво произнес Пудель.

Франс усмехнулся.

– Не будь жадным, малыш. Если мы сможем им откупиться, то откупимся. Но боюсь, Лорел будет мало, и она захочет мстить.

– Но ведь она сама виновата, Аманда приехала занять твое место! Приехала свергнуть тебя, повторить маневр Алехандро, – с жаром воскликнул мертвяк.

– Мало ли чего она хотела, свои намерения она никак не выдала. Мы не поймали ее за руку, и открыто она не выступала, – бросил князь.

– У нас был шанс избежать войны, – раздраженно продолжил он, – Был шанс победить дипломатией. Теперь его нет.

Но раздражение схлынуло, и он задумчиво продолжил, глядя на Шона.

– Превратить в падаль трехсотлетнюю вампиршу, вскормленную на честной живой крови и мохнатых… Герострат ты…

Пудель вежливо засмеялся шутке своего господина, блондинка неприязненно окинула его взглядом и сердито глянула на инкуба. Она понимала ситуацию куда лучше курчавого, и скорая война страшила ее.

– Но раз уж мы его пока придержим, – гнул свое Пудель, – то что же ему, без дела сидеть? – лукаво продолжил он.

Франс схватил его за затылок и вплотную притянул к себе

– Хочешь сладкого?

– Да, – и курчавый попытался изобразить избалованного ребенка. Князь впился в него долгим поцелуем, а потом оттолкнул от себя.

– Бери, – бросил он, и снова устроился на троне, приготовившись любоваться спектаклем.

Шон не испугался, он знал, что сейчас потеряет себя. Превратится в подвижную вещь. Пусть последним воспоминанием будут Ее глаза. Она всегда смотрела или с лаской, или с сочувствием. Иногда с нежностью, как тогда на крыше, когда твердо сказала «Ты достоин». Разве рабу так скажут? Нет.

Пудель попытался напугать, подавить своей аурой, вздернул сидевшего на полу Шона на ноги, но тот почти не заметил этого. Он погрузился в воспоминания, как камнем идущий на дно смотрит, не отводя взгляда, на солнце сквозь толщу воды, прощаясь с ним навсегда.