Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

И, развернувшись, Аскер быстрым шагом покинул зал.

Фаэслер была в бешенстве. Аскер нарушал все ее расчеты. Ее чары, чары первой куртизанки Эстореи, на него не действовали! Он, пожалуй, испугался дальнейшего развития событий, но было совершенно незаметно, чтобы знаки внимания Фаэслер оставили след в его душе. Ко всему прочему, он начал восстанавливать свое влияние на короля, едва приехав из Пилора: король говорит ему о своем плохом самочувствии, тогда как Фаэслер, его наперсница, ничего об этом не знает!

Как ни старалась Фаэслер овладеть собой, но это ей не удалось. Галору, подошедшему пригласить ее потанцевать, Фаэслер ответила, что она сегодня не в форме и что, пожалуй, поедет домой.

Но, невзирая на отсутствие первой красавицы, праздник удался. Было очень весело: приглашенные напились до дурноты, натанцевались до упаду и часам к пяти утра свалились без признаков жизни там, где стояли. Наименее выносливая часть общества к этому времени разъехалась по домам с перспективой проспать сутки кряду, чтобы восстановить силы после такого славного вечера.

Глава 15

Первый советник аргеленской королевы Рамас Эргереб сидел за столом в кабинете своего дворца в Аткаре, столице Аргелена, и читал письмо от своего шпиона при эсторейском дворе, прилетевшее на крыльях гаэра сегодняшней ночью. Шпион писал:

«Король Тюфяк устроил нынче бал по случаю взятия Эстореей крепости Фан-Суор. Это веселье меня чрезвычайно раздражает, но ради славы Аргелена я стерплю это унижение.

В предыдущем письме мною было вам доложено о некоем Аскере, который сумел втереться в доверие короля Тюфяка. Быть может, вам уже известно, что этот Аскер — один из главных виновников нашего поражения на острове Заклятом. Поговаривают, что лунное затмение в ту ночь было делом именно его рук.

Полагаю, мне следует объяснить, почему вы не получали от меня известий раньше. У меня была надежда, что на празднике я смогу поговорить с Аскером лично и выведать у него нужные нам сведения. К моему великому огорчению, этой надежде не суждено было сбыться: Аскер не пил, не танцевал, ни с кем особо не разговаривал, — в общем, вел себя очень осторожно и никого к себе не подпускал. Ушел он с бала очень рано: мне кажется, он что-то подозревает.

Никаких сведений о его прошлом мне узнать не удалось. По столице ходит байка, которую он рассказал Тюфяку, когда тот спросил его о его прошлом, но это не более чем байка, не стоящая даже того, чтобы приводить ее в этом письме. Одно могу сказать точно: Аскер провел некоторое время в Валиравине, причем не без пользы для себя. Он хорошо образован, обучен наукам и обладает живым умом. Этот аврин нужен Аргелену в качестве союзника, иначе он может причинить нам много неприятностей.

Жду ваших указаний, и да благословят боги вас и горячо любимый мною Аргелен».

Эргереб откинулся в кресле, подперев шишковатой рукой подбородок.

«Аскер, Аскер… Похоже, его появление при эсторейском дворе сильно изменило тамошний расклад. Мой шпион уже второй раз упоминает его высокое образование, что вполне естественно, если он жил в Валиравинском монастыре. Но гибкий ум, не менее гибкий, чем язык, — это задатки хорошего дипломата. Что ж, если это настолько серьезно, то мы проверим».

Эргереб пододвинул кресло к столу, взял из стопки листок бумаги и написал следующее:

«Не спускайте глаз с этого Аскера. Приступите к решительным действиям: обработайте его так, как можете только вы. Со своей стороны обещаю пересылать вам все сведения, какие удастся добыть. Желаю успеха».

Вложив письмо в конверт, Эргереб хлопнул в ладоши. В дверях появился слуга.

— Вот, возьмите это и отошлите в Эсторею с тем гаэром, который сидит в клетке из карлиэнового дерева с круглой дверцей, — сказал ему Эргереб, подавая письмо. — Да, и еще: позовите ко мне Зилгура.

Зилгур, секретарь Эргереба по тайным делам или, проще говоря, начальник шпионов Аргелена, всегда был где-нибудь поблизости. Вот и теперь не прошло и десяти минут, как он предстал пред светлые очи своего господина.

— Послушай-ка, Зилгур, — сказал Эргереб, слегка прищурившись. — Тут есть тебе одна работка… При эсторейском дворе объявился некий Аскер, Лио Фархан Аскер, и с его появлением обстановка в Виреон-Зоре несколько изменилась. Узнай о нем все, что сможешь, и доложи мне.

— Слушаюсь, господин, — поклонился Зилгур.

— Да, вот еще даю тебе зацепку: этот Аскер жил в Валиравине, так что прежде всего поищи там. Есть у тебя в Валиравине надежный агент?

— Найдем, господин.

— Вот и ладно. Поторопись: этот Аскер, говорят, остер умом, так чтобы у нас из-за него каких-нибудь неприятностей не вышло.

— Все будет исполнено в кратчайшие сроки, господин.

— Кстати, что там у тебя по поводу того дела?

— Продвигается, господин, причем весьма успешно. Наши броглонские агенты в Айларолле установили, что интересующий нас предмет у короля Лиэрина Клавигера имеется, и теперь идет работа в том направлении, чтобы этот предмет заполучить.

— Хорошо, Зилгур. Если будет что-то новое, — доложи мне. Можешь идти.

Зилгур поклонился и вышел.

«Ну держитесь, эстеане, — подумал Эргереб, прикрыв бледные глаза. — Потеря Фан-Суор — большая потеря для Аргелена, но не она решает исход войны. Мы постараемся ее отбить, но не сейчас, а чуть позже, когда предмет будет доставлен в Аргелен. Ох, не позавидую я тогда тем, кто живет по ту сторону пролива!»

Аргелен готовил Эсторее сокрушительный удар.

Широкими шагами, почти бегом Аскер вышел из дворца и направился к загону. Слуги, в обязанности которых входило подавать экипажи и берке господ к подъезду, не ожидали, что кто-то из придворных пожелает уехать с бала так рано, и при виде Аскера засуетились, выведя Сельфэра из стойла и оседлав в мгновение ока.

Проезжая через Дворцовую площадь, Аскер то и дело должен был останавливаться: вся площадь была заставлена столами, за которыми пировали простые граждане Паорелы. Аврины сновали туда-сюда с подносами, уставленными яствами и вином, отовсюду раздавались застольные песни и здравицы в честь победы Эстореи и того господина, который сделал возможной эту победу. Горожане веселились вовсю, но веселились умеючи: нигде не было видно пьяного лица, за столами царил образцовый порядок. При виде богато одетого всадника на породистом скакуне, с трудом находящего себе дорогу между столами, горожане удивленно оглядывались, но потом приветливо улыбались, давая ему проехать. К счастью, Аскера мало кто знал в лицо, а если кто и знал, то был слишком занят едой или пением, так что ему удалось проехать через площадь неузнанным.