Не все мухи попадают в Ад - Владимир Сыров
–Игнатьев нервничает, — доложил Ярослав графу во время последней тайной встречи в загородном имении Воронина. Они сидели у незажженного камина, глядя на хмурый рассвет сквозь высокие стрельчатые окна. — Просит дополнительных гарантий. Боится, что Сомов и Ржевский не успеют подойти вовремя, и его дивизию просто раздавят верные Императору полки и Служба Безопасности.
Граф Воронин потер переносицу. – Гарантий… В нашем деле не бывает стопроцентных гарантий, Ярослав. Игнатьев это знает не хуже нас. Передай ему… передай, что его опасения беспочвенны. Каналы связи с округами надежно защищены. И не забывай напоминать ему о цене его лояльности – и о последствиях нелояльности. – В голосе графа прозвучал металл. Колебания сейчас были недопустимы.
Еще одной головной болью была Служба Безопасности. Компромисс с частью ее руководства был достигнут – они обещали «не заметить» первых признаков переворота и саботировать приказы о немедленном подавлении. Но в СБ хватало и идейных сторонников Императора, и просто карьеристов, готовых утопить кого угодно ради лишней звездочки на погонах. Ярослав задействовал свою агентурную сеть внутри службы, пытаясь выявить и нейтрализовать наиболее опасные фигуры. Это была тихая, грязная работа – шантаж, подкуп, дезинформация. То, что он всегда презирал, но что сейчас было необходимо для успеха общего дела.
Император… Николай Александрович оставался в неведении. Или делал вид, что остается. Разведка доносила, что он проводит время в своей загородной резиденции, занимается охотой, принимает послов, словно ничего не происходит. Эта его отстраненность, его погруженность в иллюзорный мир дворцовых ритуалов на фоне разваливающейся страны, одновременно и облегчала задачу заговорщикам, и пугала. Что, если он не так прост? Что, если это ловушка?
Но отступать было поздно. Механизм был запущен.
В последний вечер перед отправкой семьи Ярослав сидел с женой в гостиной их особняка. Амма была встревожена. Ярослав сказал ей, что в столице неспокойно, возможны провокации, и что ей с Владом лучше на несколько дней, а может, и на пару недель, уехать в их семейное имение на южном побережье. Чистый воздух, море, смена обстановки – это пойдет Владу на пользу после пережитого стресса. Для прикрытия он организовал для себя «срочную инспекционную поездку» в западные гарнизоны.
– Я не понимаю, Ярослав, — Амма смотрела на мужа широко раскрытыми глазами, в которых плескалась тревога. — Что происходит? Сначала этот ужас на полигоне, теперь ты говоришь о провокациях… а вчера Виталик Кречетов пропал! Его мать звонила вся в слезах… Это как-то связано?
Ярослав мысленно выругался. Пропажа мальчишки была крайне некстати. Это порождало лишние вопросы, нервозность. Но он не мог посвятить жену в детали заговора. Ради ее же безопасности.
– Амма, дорогая, не волнуйся, — он взял ее руки в свои. Ее пальцы были холодными. — Это просто… стечение обстоятельств. Напряженная обстановка в стране, сама знаешь. Аномалии, сектанты… Лучше вам с Владом переждать это неспокойное время подальше от столицы. В имении безопасно, я удвоил охрану. Наши люди будут с вами. – Он имел в виду не просто слуг, а бойцов из его личной гвардии, абсолютно преданных дому Экронов.
– А ты? — в ее голосе прозвучали слезы.
– Я скоро приеду. Закончу дела – и сразу к вам, — солгал он, глядя ей в глаза. Он не знал, когда сможет к ним приехать. И сможет ли вообще.
В этот момент в гостиную заглянул Влад. Он слышал конец разговора. Лицо у мальчика было серьезным не по годам. Ярослав с болью отметил ту самую тень в его глазах, появившуюся после Северска.
– Пап, мам… А можно… можно Катю с нами взять? — неожиданно спросил Влад. — Ей сейчас… плохо. После того, как Витька пропал. Может, ей тоже смена обстановки поможет?
Ярослав удивленно посмотрел на сына. Катя? Дочь мелкого чиновника? С каких пор Влад так о ней заботится? Хотя… мальчик всегда был не по годам чутким.
– И… и Софью Миллер? — добавил Влад чуть тише, не глядя на отца. — Она совсем одна осталась. И после полигона тоже… сама не своя. Ей бы тоже отдохнуть.
Амма удивленно переглянулась с мужем. Брать с собой в семейное имение не самых близких детей… это было странно. Но Ярослав вдруг увидел в предложении сына определенный смысл. Кречетовы – семья свидетеля пропажи мальчика, их лояльность или хотя бы молчание могут быть полезны. А Софья Миллер… дочь предполагаемого предателя (или козла отпущения?), вокруг которой тоже наверняка будут ходить слухи. Увезти их из столицы на время переворота… Да, это имело смысл. Устранить лишние факторы риска, потенциальных свидетелей или объекты для манипуляций со стороны СБ.
– Хорошая мысль, Влад, — кивнул Ярослав, стараясь, чтобы голос звучал естественно. — Думаю, это возможно. Я поговорю с Кречетовыми. А с опекунами… ну, или кто там сейчас присматривает за Софьей, решит Амма.
Влад коротко кивнул и вышел. Ярослав проводил его долгим взглядом. Мальчик взрослел слишком быстро. И этот его новый, странный взгляд… Словно он знает больше, чем говорит. Гораздо больше.
Утром следующего дня черный лимузин с гербом Экронов увозил Амму, Влада, бледную и заплаканную Катю, молчаливую и отстраненную Софью и, конечно же, пса Доге из столицы. Их сопровождал эскорт из двух внедорожников с вооруженной бойцово-магической охраной. Ярослав стоял на крыльце особняка, провожая их взглядом, пока машины не скрылись за поворотом. На его лице не дрогнул ни один мускул. Он сделал все, чтобы обезопасить семью. Теперь оставалось только одно – сделать то, что должно. Ради них. Ради Империи.
Он вернулся в кабинет. На столе лежали карты. Часы тикали, отсчитывая последние мирные часы старого мира. Трое суток до рассвета.
***
Дорога на юг была долгой и странной. Мы ехали в огромном лимузине отца, больше похожем на корабль на колесах. За окном проплывали сначала унылые пригороды столицы, потом – леса, поля, редкие деревни. Погода хмурилась, небо было затянуто низкими серыми тучами. Иногда начинал накрапывать мелкий, противный дождь. В таком осознанном возрасте я не ездил на большие растояния.
Внутри машины царило напряженное молчание. Мама сидела впереди, рядом с водителем – одним из наших охранников в строгом костюме. Она почти не оборачивалась, делая вид, что смотрит на дорогу, но я чувствовал ее тревогу даже спиной. Отец уехал в какую-то там «инспекционную поездку»,
