Костёр и Саламандра. Книга третья - Максим Андреевич Далин
Ждали, когда я тут закончу и его им оставлю.
— Ладно, — сказала я. — Спасибо на добром слове, мессир гнида. Я, пожалуй, пойду.
Отчаяние и ужас у него перехлестнули через край, но на лице ни один мускул не дрогнул. Тренированный аристократ был. У нас как-то немного таких… но, в общем, и кровной аристократии в семьдесят седьмом колене сравнительно мало… то-то ж эта перелесская спесь нас зовёт рыбоедами, а считает, небось, нуворишами. Да и пусть.
— Неужели вы не хотели бы взглянуть на мою работу, леди Карла? — спросил он таким небрежным тоном, будто предлагал мне карандаш — цветочек в альбомчик нарисовать.
— А что тут такого уж интересного, — фыркнула я. — Подумаешь, дерьма тоже… Мы такое в Чащобье сожгли и здесь сожжём. Можешь бежать и докладывать своей Хаэле.
В стенах уже ворошились так, что Тяпка подошла ко мне и прижалась к ногам. Похоже, не дали бы они ему бежать, это я сгоряча резанула. А он обхватил себя за плечи крепче — вот буквально в руках себя удерживал. И еле выговорил:
— Леди Хаэла… будет очень огорчена. И я… делаю… очень сложный выбор, прекраснейшая леди Карла…
И взглянул на меня, как больная собака — просительно.
— Ты что, думаешь, мне не наплевать на тебя вместе с твоим выбором? — сказала я. — Ты шёл меня убивать. И друзей моих. Я таких, как ты, уже видела, что тебя ждёт — хорошо себе представляю… и знаешь, что? Ты это честно заслужил.
Он больше не мог. Всплеснул руками — и бухнулся на колени. Не преклонил колено, как вампир, а прям…
— Можешь не ползать, — сказала я. — Мерзко.
— Леди Карла, — сказал он, заглядывая снизу, а от стен уже потихоньку тянулись дымные щупальца, — я им недоплатил. Просто не успел.
— Твои неприятности, — хмыкнула я.
— И не исполнил приказ Хаэлы, — признался он, аж голос осип. — Ваш кадавр…
— Мой брат, урод.
— Ладно, леди, ваш брат убил меня — и не позволил… связь прервалась… — и всё, нервы сдали. Разрыдался. — Отпустите меня отсюда ради всего святого, леди бесценная! Пожалуйста! Я вас очень прошу! Хаэла скормит… душу…
И лицо закрыл руками, весь трясся. Ну да, я понимаю. Скормит, конечно. И правильно сделает на своём месте: операцию-то ты провалил, баранище.
— Ладно, — сказала я. — Я сейчас уйду, и гончие тебя возьмут. С адом будешь сам расплачиваться, без посредников.
Он руки отдёрнул от лица. Нет уж, в ад ему тоже не хотелось. Он видел себя в аду не в виде корма для адских гончих, явно.
— Леди Карла, милосерднейшая, вы ведь не скормите аду несчастную душу, которая в том только и виновата, что устала от мук и поверила в обещания…
— Да фу! — гаркнула я. — Ты думаешь, я не понимаю? Тебе очень, очень много пообещали, да? Сладенького? Не устоял? Сам надеялся ад надуть — а надули тебя, оставили в долгах, теперь будут рвать на части. Бывает.
— Я не верю, — проговорил он, рыдая, — просто не верю, что вам доставят удовольствие такие жуткие муки… человека… пусть даже по вашим меркам и дрянного, но человека, леди Карла… Я ведь мёртв, я выбыл из игры. Я не могу… вы сами понимаете, я уже не противник вам! Что вам стоит просто меня отпустить? Несчастного голодного духа, у которого не будет пристанища, но хоть душа…
Неужели они знают про Валора, подумала я и пришла в тихую ярость.
— Ага, — сказала я. — Сейчас ты тянешь время, а потом я отпущу тебя — и ты немедленно явишься к своей хозяйке, будешь уже ей ноги лизать и обо всём доложишь, верно? Неужели я так похожа на полную дуру?
Он медленно поднялся. Его трясло, как живого, и заметно тянуло опять обхватить себя руками, но вот просто железной выдержки человек: каким-то образом он сумел выпрямиться и сделать приличный вид.
— Смотрите, леди Карла, — сказал он мёртвым голосом, подойдя к рабочему столу рядом с зеркалом. — Вот это — звезда призыва малых стражей, тех, что на лошадиной туше. А вот это — для больших, летающих. На металле, чтобы можно было переносить. Жертвенная кровь капается сюда и сюда. Вы слова призыва стражей из верхних кругов знаете? Без «впускаю в мир».
Смотрел на меня единственным уцелевшим глазом — и из глаза слёзы текли. И трясся. Здорово же, подумала я, он боится ада, если так мощно сейчас вламывает своих. По полной программе предаёт же.
Если не пытается меня подставить.
— Почему без защиты? — спросила я. Брезгливо, как у лебезящего лакея.
— Потому что они… уже в мире целиком… — еле выговорил он. — Защита… не нужна… потому что их ведь держит договор.
— То есть, обращается только тот, кто заключал договор? Ты, значит, сейчас пытался их на меня навести, да?
Он изменился в лице:
— Нет! Нет! Просто… я не подумал! Весь ближний круг — с личными договорами, а те, кто попроще — заклинают именем старших!
— И как тебя зовут?
— Индар из дома Сирени, только это вам не надо, леди: я уже мёртвый, хуже того — я нарушил договор. Лучше вы сами…
— Договор с ними заключить? Ха! Ладно, я поняла.
— Вы отпустите меня, леди Карла? — спросил Индар, заглядывая мне в лицо.
Ну да, гончие уже теряли терпение. Намекали мне: тени сгущались в углах, тёмные теневые щупальца змеились уже на ладонь от стен. Индар взглянул на них — и снова грохнулся на колени, взмолился:
— Скорее, леди Карла, пожалуйста, скорее! Я чувствую, Хаэла уже послала сюда… — и голос у него сорвался от дикого ужаса.
— А почему у тебя следов порезов на запястьях нет?
— Я резал ладони! — выкрикнул он. Всё, уже паника. — Вот так!
И показал, как резал, клал ладонь на звезду — руки тряслись, губы тряслись.
— Что мне ещё сказать, леди Карла?
— Если сделаю — все придут? — спросила я.
Индар замотал головой:
— Нет! Только те, что на хуторе! Остальным надо приказывать через зеркало, свечу и козью кровь!
А щупальца уже тянулись к его ногам — и, похоже, он чувствовал их приближение. Может, как боль, потому что просто не знал, куда деваться.
— Леди Карла, я вас умоляю! Заклинаю всем, что для вас свято! Может, вам нужно золото? Деньги? Вот, смотрите, вот — отправите серого, вот заговор, серый вам доставит из моего…
— Да заткнись ты! — рявкнула я. —
