Тринадцать жертв (СИ) - "Lillita"

Камилла вспомнила, как не могла понять в самом начале, кто эти двое друг другу. Да, внешне они слишком разные, а о совместном прошлом помнила только Гленда, но чем дольше Ками с ними общалась, тем заметнее становилось их родство. На самом деле, по всем, кто пришёл в замок вместе, было заметно, что они близки.

Дикра часто липла к Сюзанне, как младшая сестра или дочь, а Сью очень сильно о ней переживала и заботилась. Фрейя пыталась уберечь Элеонору от травм, как могла убеждала не бояться каждого шороха и не быть настолько осторожной в словах. Нора сдерживала импульсивность Фрейи и не давала той сгоряча делать то, о чём потом пришлось бы жалеть. Исаак и Лауге почти всегда были вместе и явно понимали друг друга с полуслова, а Эгиль приглядывал за ними, не давая заходить далеко в своих проказах. Только Мейлир и Мейнир пришли одни, но нашли друг друга и теперь тоже были друг другу как родные.

— Интересно, — Камилла сбросила нарезанные овощи в салатницу, — если бы мы все встретились в других обстоятельствах, то сошлись бы? Сейчас мы почти как одна семья, пускай некоторые и противоположности друг друга. Но тут явно не обошлось без того, что общая беда и столько времени рядом сближают.

— Кто знает, — откликнулась Гленда и развела руками. — Есть ли такие ещё такие обстоятельства, которые могли бы нас свести? Из разных мест, статусов… Но, знаешь, — она улыбнулась, хотя во взгляде прослеживалась лёгкая печаль, — я была бы очень рада, если бы, переродившись, мы снова встретились. И подружились. Правда, нормальные перерождения редко когда дают шанс исполнить желания из прошлой жизни.

— О перерождениях говорить пока рано. У нас ещё есть шанс исправить эту жизнь. И прожить её долго и счастливо.

— Ну, долго — это не ко мне. Это прозвучит странно, но я даже рада, что родилась хранительницей. — Слова Гленды заметно удивили Камиллу, она аж чуть нож не выронила. — Да, понимаю твоё удивление, — Гленда усмехнулась и пожала плечами. — Но это так. Просто… Если бы не осколок, я бы, наверное, года четыре назад уже умерла. Чем сильнее его действие, тем лучше я себя чувствую. Здоровее. Боюсь, если наш успех полностью заглушит осколки, долго я не протяну. Поэтому, да, я благодарна судьбе за то, кем родилась. Благодаря осколку, — она положила руку на сердце и, прикрыв глаза, тепло улыбнулась, — я прожила дольше, чем могла бы. Возможно, я и жила только из-за него. У меня была чудесная семья, я повстречала замечательных людей. Я увидела гораздо больше жизни, чем без него. Я очень рада, что осколок выбрал именно меня.

Сложно было понять, влияло ли на мнение Гленды то, что она хранитель надежды, или же малышка по своей природе была настолько доброй и оптимистичной, но её слова сильно впечатлили Камиллу. И ещё стало печально за Гленду — получалось, что при любом исходе её участь несильно менялась. А ведь хотелось, чтобы конец был хорошим для всех.

— Ладно, пора накрывать. Мейнир, проверь, пожалуйста, остальных. Скажи им, что пора ужинать, — попросила Гленда хранительницу, и та, кивнув, вышла из столовой.

Мейнир было очень легко не заметить, но также сложно было к ней привыкнуть. Слишком тихая, словно тень, и сама себе на уме. Здесь многие не вдавались в рассказы о своём прошлом, ведь теперь оно не имело значения, но о Мейнир знали совсем мало. Наверное, только то, что она пришла из другой страны, и до прихода Мейлира языковой барьер был значительной помехой в установке контакта. Он определённо знал о хранительнице больше остальных, но хорошо хранил секреты. Лишь сказал как-то, что с такой жизнью Мейнир и без осколка вряд ли выросла бы другой.

Как более высокая, Камилла начала доставать посуду, а Гленда стала относить еду. Сегодня они накрывали раньше обычного, потому что полагали, что Мейлир и Элеонора могут решить вернуться из города побыстрее и, не тратя много времени на ужин, отправятся осматривать близняшек. Ведь всегда желательно управиться до заката — никто не знал заранее, какие сюрпризы могла преподнести ночь.

Всё было уже почти готово, когда на кухню вбежала Ирмелин, которая ещё явно не заходила в комнату, так как была с сумкой и в уличной одежде. Она подошла к Камилле, пристально её рассмотрела и после крепко обняла.

— Как ты? Как самочувствие? С тобой-то хоть ничего больше не случилось?

— Ты меня сейчас удушишь… — со смешком ответила Ками, потому что объятия сестры были ну очень крепкими. Ирма ослабила хватку и тоже улыбнулась. — Я вполне. Разве что, хех, понервничать пришлось.

— Да, мне Эгиль рассказал. Бедные девочки…

Ирмелин вздохнула. Ей всегда становилось особенно грустно, когда страдали дети, и хотя близняшкам было шестнадцать, они тоже воспринимались детьми. И вообще таковыми казались все, кто были младше Камиллы. После Ирма отпустила сестру и убежала в комнату, пообещав сильно на ужин не опаздывать.

А вот Мейлир и Элеонора уже пришли в столовую и, позволив себе в сложившихся обстоятельствах не дожидаться остальных, приступили к еде. Они явно хотели как можно скорее сменить на посту близнецов, чтобы надолго не оставлять хранительниц одних. Даже если сейчас, по словам Хальдис, обстановка была спокойной. В то же время, от близнецов спокойствием не веяло вот ни разу: они всё ещё выглядели очень взволнованными, особенно Исаак — непривычно подавленный, растерянный и дёрганный.

Наблюдая за близнецами, Камилла понимала, что и ей далеко до полного спокойствия. Чем ближе была ночь, тем хуже становились нервы. Она понимала, что, оставшись одна, снова вспомнит события дня. Во всех подробностях. Как после такого уснуть — загадка. Страшно быть одной, когда, закрыв глаза, пугающе ясно видишь разорванную кожу, а в коридоре как обычно завывают неупокоенные души. Да, обычно. С этим удалось свыкнуться, но в момент расшатанных нервов такая атмосфера снова начинала давить.

Хотелось, как маленькой, попроситься на ночь к сестре, но слишком неловко было так поступать. Всем сейчас было нелегко, неспокойно, пусть же хоть у кого-то будет шанс выспаться, тем более перед работой. Камилла знала, что из-за плохого сна у Ирмы легко начинала болеть голова, и нечестно так подставлять сестру.

Близнецы и Фрейя тоже ушли достаточно быстро, Эгиль явно ждал Ирму, а Эрланн, когда начали убирать со стола, подозвал Гленду и Ирмелин о чём-то поговорить, но Камилла как раз тогда ушла мыть посуду и ничего не слышала, а вернуться было бы слишком подозрительно. По возвращении девушки ничего не сказали, но обменивались подозрительными улыбками. И было видно, что на расспросы честно не ответят, из-за чего становилось любопытнее. Это даже на время отвлекло от неприятных мыслей.

После душа Камилле снова стало неуютно. И холодно. Пришлось для перерыва на чтение завернуться в плед. Дома к этому обязательно добавился бы ещё и горячий чай, но здесь ходить за ним было далеко и не всегда безопасно. Заметное упущение, которое, между тем, спасало от ночных перекусов: никому не хотелось пострадать из-за полуночного бутерброда. Зато графин для воды Ками в комнату всё же раздобыла.

Чтение шло плохо — никак не получалось сосредоточиться на книге, размышления постоянно уходили не туда, и в итоге терялась мысль. Приходилось снова и снова перечитывать одни и те же предложения, чтобы вникнуть в написанное. Это начинало утомлять и раздражать. И историю надо было выбрать более весёлую, а не про осиротевшую во время охоты ведьмочку, но книга о задорных морских приключениях осталась в гостевой, где Ками заменяла Хальдис «прошлой» ночью. Сегодня забрать время было, но она забыла.

Стук в дверь удивил и одновременно напугал, вмиг заставив сердце забиться очень быстро, тем самым спугнув даже ту немногую сонливость, что успела настичь. Камилла, настороженно прислушиваясь, медленно встала с дивана и отложила на столик книгу. В прошлый раз чужой ночной визит закончился купанием в ледяной реке.

«Но ведь сейчас здесь никого чужого. И ещё не стемнело. Чего я так паранойю?» — попробовала сама себя образумить Ками и уже бодрее подошла к двери, чтобы открыть.