Остров дракона (СИ) - Халезов Виктор Николаевич

— Послушай, дружище, — толстяк остановился и развернулся, вперив в сына Килто колючий взгляд. — Я не думаю, что нам стоит отправляться на Гатвал вместе с маркизом. Мне, отчего-то кажется, что вместо того, чтобы делиться сокровищами, он попытается нас прикончить.

— Экий ты лиходей, Бо. Всех по себе меришь, — махнул рукой карлик. — Капитан мужик порядочный. Парни на «Джакомо» говаривали, барышом всегда делится, да еще на пиво и баб накидывает.

— Почтенный Хилмо, ты, ежели желаешь, можешь отправляться выполнять приказ де Баталья, а я остаюсь здесь, — завидев, что фигура маркиза скрылась за песчаной косой, Бо уселся прямо на гальку.

Какое-то время сын Килто молча топтался подле купца.

— Дурак ты, Бо, — наконец проворчал гном и, развернувшись, потопал к лесу.

Торговец проводил рыжего задумчивым взглядом. Карлик остановился на опушке, сбросил с себя разорванную рубаху, снял и отбросил подальше единственный сапог. После толстые руки гнома деловито разделали одеяние на ворох лоскутов, коими Хилмо обмотал босые ступни.

Купец воздел очи горе: соваться в лес полуголым да еще и со свежими ранами — большей глупости сложно было придумать. Запах крови привлечет хищников со всей округи. А местные твари — не ровня волкам и медведям — все сплошь ядовиты, одного укуса достаточно для того, чтобы окочуриться.

Бо подобрался, подтянул ножны. Похоже, скоро придется принять участие в схватке. В то время как Хилмо, словно заправский дровосек, беззаботно что-то напевая под нос и водрузив топорище на плечо, скрылся в чаще. Спустя полминуты из зарослей донесся стук топора.

— Помоги, Бо! — как и ожидал толстяк, вскоре вылетел из джунглей пронзительный вопль, над вершинами деревьев вспорхнул десяток испуганных пичуг.

Торговец поднялся на ноги, но выполнять просьбу гнома не спешил.

Стремительно, точно выпущенное из катапульты ядро, вылетел из зарослей Хилмо: круглая физиономия искажена в неподдельном ужасе.

Следом за карликом, треща крыльями и щелкая жвалами, выскочила троица жуков — величиной с матерого волка каждый. Ярко-желтые панцири покрывал причудливый черный узор. Блестели на солнце венчавшие головы алые сетчатые буркалы.

Очутившись на открытом пространстве, бестии с удвоенной силой замахали крыльями. Летать, похоже, они не умели, зато молги совершать прыжки на добрые десять саженей.

— Берегись, Хилмо! — вскричал торговец, узрев, как твари взметнулись в воздух, норовя приземлиться на незащищенную спину гнома.

Карлик не внял зову купца и самый удачливый из жуков обрушился точно на загривок сыну Килто. Пещерный житель взвыл, будто его окатили раскаленным металлом, рухнул в песок, пытаясь стряхнуть с себя тварь, но та вцепилась крепко.

Прежде чем Бо успел задуматься, стоит ли ему идти на помощь пещерному обалдую, его тело само рванулось в направлении гнома. Пара оставшихся жуков метнулась наперез купцу. Первую из бестий торговец встретил ударом бракемара, с гулким стуком широкое лезвие ударило в поблескивающую броню. Тварь, вереща отлетела в сторону, но Бо успел заметить, что его клинок не сумел пробить прочный панцирь.

Второй жук атаковал по земле, намереваясь вцепиться толстяку в ногу. Купец встретил его коротким выпадом. Меч на поллезвия погрузился между жвал, из раззявленной пасти полилась густая белесая кровь. Бестия засучила лапами, тщась сорваться с клинка. Бо рванул рукоять в сторону, бракемар с хрустом разорвал твари половину головы. Торговец едва успел вновь отмахнуться от прянувшего на него сбоку второго жука. Тот отлетел на несколько шагов. Толстяк вернулся к бестии с распоротой пастью, рубанул ее по голове, метя в выпученные алые зеницы. Сетчатые буркалы лопнули, исходя карминовой жижей. Тварь завизжала пуще прежнего и, почала слепо кружиться на одном месте, во все стороны выбрасывая передние короткие лапы в бесплодных попытках схватить сделавшегося невидимым врага.

Бо повернулся ко второму чудищу и узрел, как гном раз за разом деловито опускает на голову и туловище бестии обух секиры, выполненный в виде молота круглого сечения. Из-под смятых пластин панциря струилась студенистая кровь.

Жук, сбивший Хилмо с ног, валялся неподалеку, обратившись в груду измятых члеников, судорожно подрагивали изломанные лапы.

На теле карлика прибавилось несколько свежих порезов, однако, подгорный житель, похоже, даже не обратил на них внимания.

Глава 29

Бо опустил меч. Как только Хилмо расправился с последней бестией, от леса донеслось звонкое жужжание, будто из чащи вырвался целый рой исполинских мух.

Торговец повернул голову. На них неслись с полдюжины зеленых похожих на ос тварей величиной с крупную собаку. Заместо жал вытянутые брюшки чудищ оканчивались изогнутыми хитиновыми клинками, длиной и шириной не уступавшими бракемару купца. Бо не сомневался, что подобное лезвие без труда распорет толстую бычью шкуру его курты.

Не долетев до торговца и гнома четыре сажени, бестии взметнулись в небо, а затем резко обрушились вниз. На купца одновремнно бросились три твари. Толстяк порскнул в сторону. Два клинка чудищ вонзились в гальку, подняв в воздух брызги каменной крошки. Третье лезвие Бо отразил мечом. Осы не дали торговцу опомниться, вновь кинувшись в атаку. Купец одним движением отбил два метивших в грудь и голову клинка, третья тварь, выпятив хитиновое жало пронеслась мимо, поскольку толстяк успел вовремя сделать шаг в бок.

Следующий наскок для лесных страхолюдов сложился более удачно. Костяные лезвия рассекли штанину и рукав торговца. Задетые конечности обожгло болью. Рядом неистово ревел Хилмо, похоже, для гнома схватка складывалась не менее скверно.

Вновь уходя от хитиновых клинков, купец сообразил, что долго супротив столь проворных чудищ ему не продержаться. Единственную возможность спастись от наседающих тварей он видел в том, чтобы кинуться в море и уплыть подальше от острова. Бо рванулся к воде, но осы своевременно бросились ему наперерез. Теперича две бестии преграждали путь к накатывающимся на берег бурунам, а третья без устали атаковала то сверху, то сбоку, то со спины.

День едва перевалил за полдень, посему жара стояла неимоверная. Одежда Бо вмиг взмокла, во рту сделалось болезненно сухо, а глаза заливал едкий пот. Помимо его воли движения купца потеряли былые скорость и ловкость. Твари же бились все так же яростно и стремительно, будто накрывший остров раскаленный воздух и обжигающие, словно языки пламени, солнечные лучи не оказывали на них никакого воздействия. Костяной клинок полоснул по спине, обдав тело жгучей болью.

От леса донеслись пронзительные крики. Беспрерывно наседавшие чудища не позволили ему бросить на заросли даже мимолетный взгляд. По пляжу потек мерзкий смрад — настолько нестерпимый, что из глаз торговца брызнули слезы, а нос и глотку наводнил докучливый зуд, словно их усиленно драли острейшие когти.

Заперхав, купец повалился на колени. Рука с мечом безвольно опустилась. Он ожидал, что сейчас его пронзят хитиновые клинки, однако, твари раздраженно защелкав жвалами, понеслись куда-то прочь. Бо не видел этого, лишь понял по удаляющемуся гудению крыльев.

Несколько секунд он так и сидел, задыхаясь от нестерпимого зловония, пока на опушке не раздался новый крик. Подул ласковый прохладный ветерок и тяжелый дух вмиг рассеялся без следа.

Толстяк поднял голову. Где-то сбоку хрипло рычал Хилмо. Сквозь пелену слез торговец разглядел два десятка бежавших от леса щуплых фигур. Гоблины, подумалось купцу. Сердце Бо сжалось, ему вспомнилось, как подобные низкорослые дикари едва не зажарили его на костре два года назад. Тогда толстяку удалось спастись, лишь отдав на съедение островитянам капитана Махатру. Ныне, похоже, придется пожертвовать Хилмо.

Взор его исподволь прояснялся. Он различил, что на самом деле к ним приближаются не гоблины, а низкие смуглые люди, облаченные в сплетенные из стеблей и листьев набедренные повязки. Тощие руки местных сжимали короткие копья с каменными оголовьями и круглые щиты из панцирей крупных насекомых. Имелась среди дикарей и парочка шаманов: эти выделялись вымазанными белым физиономиями и обилием украшений на телах и головах. Оружием колдунам служили короткие посохи, сверх всякой меры унизанные косточками, камушками, волосами, частями растений и прочим мусором.