Остров дракона (СИ) - Халезов Виктор Николаевич

— Да помолчи ты, — торговец, не кичась, пихнул фритонийца локтем в бок. — Что, интересно, там происходит? Кажется, дерутся.

Из отделенного толстой стеной кубрика доносились звуки возни и хриплые крики. Раздавались и глухие шлепки, свидетельствовавшие о том, что в ход пошли кулаки и ноги.

Через некоторое время звуки свары стихли. Затем хлопнула дверь и шум борьбы послышался уже из коридора. К карцеру волокли еще одного провинившегося. Бо усмехнулся, поняв, кого решили наказать моряки.

Скрипнул засов, поднялась крышка. Желтый свет тусклой лампады резанул по глазам, аки острейший нож. Торговец болезненно сощурился. Сверху прянуло нечто громадное и тяжелое, походившее на мешок с камнями. Однако оный мешок отчего-то фыркал, хрипел и яростно брыкался.

— Что вы делаете, изверги? — завыл свалившийся на головы людей ком. — Я ж ваш сородич, гном, как и вы!

— Закрой хайло, морда, пока еще тумаков не отвесили, — злобно буркнули сверху и с хлопком опустили крышку.

— Как же так? — в недоумении пролепетал брошенный в темницу гном.

— О, любезный Хилмо! — ехидно протянул торговец, несколько отойдя от тяжелого удара. — Как же тебя угораздило попасть к нам?

— Тебя хотел выручить, шельма неблагодарная, — огрызнулся в ответ рыжий.

Дюжий карлик явно не помещался в тесную камеру. Сын Килто громоздился сверху, давя на плечи и головы узников. Гном, не переставая, ворочался, тщась высвободить себе побольше пространства и устроиться поудобнее.

— Полегче, приятель, — толкнул елозивший сверху зад гнома Бо. Шея торговца начала докучливо ныть под столь тяжким бременем.

— Слезь с меня, пещерный ублюдок, — зло возопил де Баталья. — А то я…

— Что ты? — хохотнув, перебил его Хилмо. — У тебя теперь ни корабля, ни команды, ни шпаги.

— Да я тебе! — в неистовстве воскликнул маркиз.

Бывший капитан и рыжий оболтус взялись яростно толкаться.

— Прекратите бучу, полудурки! — в свой черед, зарычал купец, тщась отпихнуть подальше от себя товарищей по несчастью.

Силы довольно скоро покинули узников, и они успокоились, лишь изредка постанывали да тяжело вздыхали.

Всю ночь гномы в кубрике и на палубе кричали и распевали песни, видно, справляя тризну по сгинувшему Ражему.

В столь неудобной позе, когда сверху довлеют необъятные телеса гнома, Бо не смог уснуть. Обездвиженные члены налились болью. Судя по тяжелому дыханию, кряхтению и частым стонам, сокамерники торговца испытывали такие же мучения.

Спустя несколько часов сознание купца помутилось. Он уже не соображал, где находится и что происходит, а затем и вовсе провалился в забытье.

Глава 28

Заслышав тяжелое буханье, толстяк даже не понял, что это за звуки. Крышка вновь поднялась и в камеру ворвался свет. Торговец ощутил его сквозь закрытые веки.

— Наконец-то уразумели, что меня надобно освободить, — сварливо бросил пришедшим Хилмо, кой чувствовал себя несколько лучше, нежели купец и маркиз.

— Освободить? — ядовито усмехнулись сверху. — Мы пришли исполнить приговор.

— Негодяи! Подлецы! — вскричал сын Килто. — Я вам живым не дамся!

Рыжий почал брыкаться, но его споро успокоили парой тяжелых ударов.

Их по очереди вытащили из каземата. Хилмо поставили на ноги и он побрел на палубу сам. Толстяка и фритонийца гномы потащили волоком.

В глаза ударил яркий и горячий, отнюдь не утренний свет. Несколько пришедший в чувства торговец заключил, что они провели в узилище часов двенадцать, а быть может и вовсе несколько дней.

Толстяк без особого интереса смотрел по сторонам. Возле обломанной мачты, на квартердеке, собрались моряки, гномы и дунфаи. Ныне на притороченном к расщепленному концу балки рее болтался куцый и многократно латанный запасной парус.

Посреди толпы с важным видом застыл Колченогий. Бо заметил прикрепленную к правому борту длинную, протянувшуюся более чем на сажень доску, что нависала над равнодушно шумящим морем.

Гоблины и карлики расступились, освободив пространство перед хромым. К бывшему первому помощнику, а ныне, судя по всему, капитану. подтолкнули пленников. Де Баталья и Бо, отпущенные конвоирами и неспособные держаться на ногах, тотчас плюхнулись на доски.

— Поднимите их, — сурово молвил Колченогий. — Приговор надлежит выслушивать стоя.

— Будь ты проклят, Громур, — Хилмо без обиняков харкнул в физиономию боцмана.

— Ах ты, кальмар распутный, — хромой отвесил сыну Килто оплеуху, настолько тяжелую, что тот наверняка плюхнулся бы навзничь, не окажись позади него парочка сородичей. — А я-то, краб безмозглый, хотел тебя помиловать. Что ж, теперь отправишься на прокорм акулам вместе с энтими подлецами.

Толстяка и фритонийца ухватили за шивороты и резко вздернули, поставив на шаткие, норовившие подогнуться ноги. Пара тяжелых тумаков заставила людей стоять тверже.

— Ты, недостойный лжец, подлец и негодяй, рекомый маркиз Селестино де Баталья, — начал боцман, уперев взгляд во фритонийца. — Ты, гнусный мерзавец, вор, плут, мошенник и прощелыга торговец Бо Хартсон, — карлик перевел взор на толстяка. — И Ты, чревоугодник, прелюбодей, лодырь и осквернитель великой доблести предков Хилмо, сын Килто, — Колченогий повернулся к рыжему. — Обвиняетесь в поругании чести подгорного народа и за все вами содеянное приговариваетесь к спуску по доске в воды Файат хра Аишам, Великого Моря.

— Здорово сказал. Истину глаголешь, — поддержали вожака радостными возласами гномы.

— И все-таки мы, благородные гномы, — тем временем продолжал хромой, гадливо ухмыляясь. — Не обезумевшие от крови палачи и мучители. Даже столь мерзким лиходеям, коими вы являетесь, мы решили дать возможность спастись и искупить свою вину, отшельнической жизнью на далеком острове, в лишениях и одиночестве, — облаченная в толстую перчатку длань указала на край окоема, где темнел изломанный абрис суши. — Вестимо, буде боги позволят вам доплыть дотуда.

— Дайте мне шпагу и принесите одежду, — прохрипел де Баталья, показательно растягивая изорванный подол ночной рубашки, в коей его бросили в узилище.

— Энто можно, — благосклонно молвил Колченогий. — Воина надлежит хоронить с оружием и в полном боевом облачении.

Моряки вокруг разразились сардоническим гоготом.

Хромой взмахнул рукой и Дошлый умчался к юту.

— А мне верните клинок, — процедил купец.

— Нет, энтот меч принадлежит мне! — тотчас взвился Дебелый.

— Отдай жулику энту дрянь, пузатый, — грозно вскричал Сивый. — Сам же говорил, в нем демон сидит.

— Тем паче надлежит выбросить, — согласно кивнул хромой, величаво поглаживая бороду.

Дебелый с неохотой протянул ножны купцу.

— А мне несите секиру, доспех и шлем, — встрял Хилмо, вызвав новый всплеск смеха.

— Дуралей, ты же до берега не доплывешь! Бехтерец тебя на дно утащит! — возопил Мешкотный, с насмешливой заботой похлопав рыжего по плечу.

— Энто тебя морской дракон в пучину уволочет, — зло пробурчал в ответ сын Килто.

Спустя минуту приговоренным принесли скарб. Перед де Баталья помимо убранного в черные с серебряным тиснением ножны клинка очутились: снежно-белая сорочка, красные шоссы и щегольские сапожки из карминового сафьяна, расписанные золотым узором.

Хилмо же приволокли еще и заплечный мешок, кой рыжий обалдуй, не кичась, водрузил на плечи, будто собирался не в морскую пучину, а на прогулку по тракту.

— Где моя шляпа?! — возмутился маркиз. — Верните мне шляпу!

— Она теперича принадлежит мне, — выступил вперед Мешкотный. — Негоже столь славной вещице гнить на морском дне.

— А я не собираюсь тонуть, — вскинул подбородок фритониец и, схватившись за рукоять клинка, сделал шаг в сторону гнома.

— Сейчас мы энто проверим, — преградил де Баталья дорогу Колченогий. — Ты пойдешь первым, — хромой подтолкнул разжалованного капитана к нависшей над морем доске.

Маркиз с высокого поднятой головой прошагал по узкому, скрипящему мостку, остановился на кромке, оглянулся на бывшую команду.