Остров дракона (СИ) - Халезов Виктор Николаевич

— Кудулу абу! — остановившись в нескольких шагах от купца, провыл один из камлателей — самый высокий среди пришедших.

— Кудулу абу! — поддержали колдуна остальные.

— Михала кхару абайджа, — паче чаяния поклонился толстяку повелевший остановиться соплеменникам маг. Он, похоже, являлся предводителем отряда.

Торговец недоуменно выпучил глаза.

— Михала кхару абайджа, — повторил шаман более настойчиво и, указав посохом на чащу, мерзко ощерился.

— Что вам еще нужно? — недовольно проворчал купец.

— Они приглашают почтенных чужеземцев к себе в поселение, — раздался сбоку визгливый фальцет.

Торговец недоуменно скосил глаза. Рядом, скрестив руки на груди, стоял де Баталья.

— Ты знаешь их язык? — удивленно вопросил купец.

— Ты забыл добавить сеньоро! — огрызнулся фритониец, но затем соизволил пояснить: — Сталкивался с подобными племенами на других островах.

— Я с ними не пойду! — возмутился Бо. — Они зажарят нас на костре.

— У нас нет выбора, твоему приятелю нужна помощь, иначе к вечеру он преставится, — пояснил маркиз.

Торговец оглянулся на Хилмо. Испещренный алыми полосами ран гном лежал, уткувшись физиономией в лужу крови и надсадно, с бульканьем хрипел.

— Он мне не приятель, — дернул плечом толстяк. — И мне плевать, буде он окочурится.

— А вот мне не плевать, — звякнул сталью де Баталья. — Он еще должен нарубить мне деревьев и сработать плот.

Дикари, выпучив глаза и раззявив рты, наблюдали за перепалкой чужаков.

— Кудулу абу? — растерянно вопросил шаман, переводя взгляд то на купца, то на фритонийца.

— Кудулу абу! — залихватски возопил де Баталья и, обнажив шпагу, острием ткнул в сторону леса. — Идем в ваше поселение.

Обойдя дикарей, маркиз величавой поступью двинулся к чаще. Островитяне разразились ликующими воплями.

Бросив резкий приказ, шаман кивнул нескольким дикарям в сторону Хилмо и те резво бросились к гному. Смуглые ханурики осторожно подняли подгорного жителя под руки и медленно повели следом за фритонийцем.

Торговец все так же сидел на коленях, не желая идти вместе с дикарями. Другой шаман — более низкий, в длинной юбке из мясистых листьев, отчего-то выглядевших так, будто их только что сорвали с дерева, впился в толстяка колючим взглядом.

— Адуму килаф, — указал посохом на торговца камлатель и с полюджины доходяг спорой трусцой направились к Бо.

— А ну отвяжитесь, негодяи! — зарычал купец, взмахнув мечом.

Толстяк попытался подняться на ноги, но те паче чаяния подогнулись и он вновь рухнул на колени.

— Кудулу абу! Кудулу абу! — обступили его дикари. Смуглые худые лица сияли восторженными улыбками. Видимо, мерзавцы предвкушали скорый сытный ужин.

— Проваливайте! — взревел торговец, наконец встав на ноги.

Он вновь взмахнул мечом, доходяги испуганно отпрянули.

— Рубуту хадгай! — шаманы одновременно направили посохи в сторону купца.

Тело Бо внезапно и невероятно стремительно одеревенело. Выскользнувший из руки бракемар со звоном упал на гальку. Толстяк пошатнулся, тщась сделать шаг, но мышцы не подчинялись ему. Оставаясь скованным, он начал заваливаться набок, будто свергаемая с пьедестала статуя.

Купец упал на землю. Шестеро дикарей попытались его поднять, но им не хватило сил. Шаман бросил короткую фразу и на помощь пришли еще столько же хануриков. Натужно пыхтя, они подняли торговца и медленно понесли к лесу.

Спустя час пути по зарослям, островитяне притащили пришельцев на зловонное болото. Над вязкой буро-зеленой жижей, заменявшей здесь землю, клубились миазмы и вились жужжащие рои насекомых. На плоской равнине шириной в поллиги кое-где торчали чахлые деревца с изогнутыми, словно в муке, стволами. Посреди топи темнело несколько десятков построек — крохотных тростниковых хижин, возведенных на сваях.

Дикари уверенно зашагали по зыбкой, хлюпающей земле прямиком к деревне. Несколько отошедший от магического паралича, торговец попытался было вырваться, но на него накинулся едва ли не весь отряд.

— Кудулу абу! Кудулу абу! — навстречу пришедшим с радостными воплями высыпали из халуп женщины и дети.

С десяток девиц — все как одна обнаженные по пояс, весело улыбаясь почали обсыпать гостей пестрыми лепестками.

— Отличное местечко, Бо! — при виде полуголых юниц тотчас приободрился Хилмо.

— Вот и оставайся здесь жить на веки-вечные, — проворчал торговец, не разделяя восторга гнома.

От домов протянули сработанные из нетесаных стволов сходни. Гостей провели в середину селения. Тут находился круглый дом с соломенной крышей, отличавшийся от прочих лишь более крупными размерами.

Довольно осклабившись, самый высокий из шаманов подошел к занавешивавшей вход циновке.

— Угтай мауру хабус, — не прекращая скалить крепкие желтые зубы, молвил дикарь, после чего приподнял край портьеры и развернулся к гостям, видимо, предлагая войти внутрь.

Скупо, с истинно дворянским высокомерием кивнув, де Баталья важно прошествовал мимо согнувшегося в раболепном поклоне камлателя. Следом в халупу занесли купца. Как успел заметить Бо, Хилмо увели в другую лачугу — верно, служившую лазаретом.

Внутри жилище представляло собой единственное круглое помещение. Здесь застыл душный и влажный полумрак, наводненный запахами, раскиданных по полу и развешенных на стенах кореньев и цветов. Посреди залы размещалось слаженное из нескольких исполинских листьев ложе. На нем величаво раскинул внушительные телеса грузный дикарь. Лысую голову украшала костяная диадема, коя наряду с кичливой миной говорила о том, что оный человек является если не владетелем селения, то по меньшей мере одним из главных заправил.

— Кудулу абу, — поклонился пузану шаман.

— Латаку сухур удаш, — важно изрек лежащий.

Камлатель коротко кивнул и сел на пол. После небольшой заминки за колдуном последовал де Баталья. Дикари положили торговца чуть подальше и, учтиво кланяясь, исчезли за циновкой.

— Хакало, — переглянувшись с вождем, молвил колдун и толстяк ощутил, что заклятье отпустило его члены.

Звучно выдохнув, Бо сел. Поводя затекшими плечами, купец уже было собрался выложить все что думает о пленивших его дикарях и их построенном посреди зловонной трясины селении. Однако, в этот самый миг в хижину по очереди вошли пятеро молодых женщин. Каждая из них несла на голове чашевидный лист, наполненный чем-то напоминающим еду. Пришедшие поставили своеобразные миски перед вождем и гостями, после чего почали танцевать вокруг, тряся бусами и обнаженными грудями. Несмотря на то, что все явившиеся женщины были молоды и стройны, широкие угловатые лица, чрезмерно толстые губы и немытые лохмы делали их не слишком привлекательными.

Не впечатлившись красотой юниц, Бо перевел взгляд на яства. Торговца едва не вырвало, когда в первой из мисок он узрел шевелящихся белых личинок. Еще два листа оказались наполнены сушеными лягушками и жуками. В оставшихся плошках находились вполне безобидные на вид плоды: красные, ранжевые, желтые и зеленые, разного вида и размеров.

Пухлая ладонь вождя зачерпнула внушительную горсть черных коленчатых телец и отправила мерзкое брашно прямиком в рот. Дикарь довольно захрустел лакомством. К горлу Бо подкатила рвота, и торговец поспешно отвернулся в сторону от чавкающего вождя.

Прожевав снедь, пузан начал что-то рассказывать де Баталья. Маркиз с деланным вниманием слушал дикаря, с жадностью уплетая один фрукт за другим.

Заметив насколько охотно поглощает плоды фритониец, купец взял из листа красную ягоду с толстой морщинистой кожурой. Яство оказалось весьма приятным на вкус, посему, покончив с первым, торговец сразу же протянул руку за следующим.

Наконец вождь и маркиз закончили длившуюся столь долго беседу.

Бывший капитан, пузан и камлатель устремили взоры на купца.

— Что? — подозрительно нахмурился торговец.

— Велепочтенный вождь Шилумба, — начал да Баталья, учтиво кивнув в сторону ботелого дикаря. — Нижайше просит нас освободить святыню его племени — храм Абгул от нечестивцев из народа вортанов.