Предзимье. Осень+зима - Татьяна Лаас
— Я пришла. Ты же звал?
Сосновая лапа подалась ей под пальцы, как домашняя ластящаяся кошка, иней потек по зеленым молоденьким иголочкам, одевая их в праздничный наряд. Лес узнал её и хищно рванул к Тае — её больно впечатало в забор. Даже дышать стало трудно — кажется, ребра хрустнули от удара.
— От… пу… сти… — прохрипела Тая — знала же, что лес — враг!
Она умела уже себя защищать. Иней потек из Таи щедрой рекой — по сосновой лапе, убивая её, в лес. Словно рождественская гирлянда он ледяной ленточкой полетел дальше, с одной заиндевевшей сосны на другую. Тая, руками упираясь в металлические прутья забора, оставившие на ней синяки, изо всех сил рвалась на свободу. Прочь от леса! Прочь от ненасытной гадины, впившейся в нее как ядовитая змея.
Иней петлял по соснам, как заяц, он вырывался из Таи, делая её чуть больше живой, чем она была до этого. Из земли, из трав, из грибов понеслись силы, оживляя Таю и прогоняя слабость. Пахнуло летом и счастьем. Она снова, как в детстве, почувствовала себя хозяйкой этих земель. Тут все было её: леса, поля, речки, родники, даже вонючий пруд у заброшенной свинофермы. Дышать стало легче. Безграничное чувство всевластия овладело ею: прикажи она лесу умереть — он бы умер. Лес испуганно подался назад, отпуская Таю. Та, до этого рвущаяся на свободу прочь от забора, навзничь упала на землю и с удивлением увидела голубое небо, яркое, ласковое солнце, клонящиеся к ней душистые травы, которые волновались за неё.
Абсолютное чувство доверия к миру затопило Таю с головы до ног, чувство защищенности, веры в мир, людей и всех живущих под голубым небом тварей.
Силы натянутой струной звенели в Тае. Она потянулась к промзоне, и земля выплюнула из себя две пули — Вязев пытался убить кого-то, прячущегося в травах. Если учесть, что Зимовский в этот момент уже точно боролся с веретеном, то это не он змеем там крался. Все же в деле запутаны его мать или другие родственницы. Гордей прав: единственная вина Зимовского — его согласие принять Таину жизнь. Его могли получить и обманом.
А Вязев не тварь, продавший веретено. Он тоже жертва, как и Тая. Он пытался остановить ритуал. Так ведь?
На солнце набежала тучка. Её тень промчалась по Таиному лицу. Лес снова зашумел — рыжей опадающей хвоей с заиндевевших ветвей улетели прочь из Таи силы.
Земля оказалась холодной. Копчик — отбитым. Травы пыльными и заставляющими чихать.
Лес снова мрачной стеной замер над Таей, как враг.
Она еле села, стряхивая с себя какие-то колючки, ломкие сухие веточки, мелкие семена. Надо признать, она ошибалась. Крупно ошибалась в лесе.
— Я вернусь. Я сейчас все закончу тут… И приду, — сказала Тая в пустоту. Её услышали. Лес зашумел, бросаясь мертвыми иглами.
Тая, чертыхаясь от поднятой с травы пыли, вернулась в дом — бедный свитер уже не спасти. Он был безнадежно забит намертво вцепившимися в Таю колючими семенами.
Забытый на кухне походник уже ругался на последнем издыхании. Тая бросилась к телефону — она надеялась, что это могли звонить Гордей или Павел. Это был незнакомый номер. Тая задумчиво посмотрела на него и решила не перезванивать.
Ожил молнеграмм, выплевывая сообщение за сообщением.
«Привет, это Карина!»
«Я волнуюсь за Нику.»
«Она зачастила к тебе — вот и сейчас едет.»
«Будь к ней внимательнее — она странная последнее время. Хотя бы тем, что дружит с тобой, а про меня забыла.»
«Помнишь же: ты была с Дашкой, я была с Никой, а Женя вечно пыталась быть со всеми и оказывалась всегда в одиночестве.»
«Можешь не отвечать. Даже лучше не отвечай. Просто позаботься о Нике — ей плохо последние дни.»
«Кстати, в твою беременность я не поверила. А Дашка орала, как ненормальная! Она собиралась усыновить или удочерить твое дитя. Забавно, да?»
«Забавно! Солидная замужняя дама в придворном платье, мантии и кокошнике стоит и орет в истерике. Слуги были в полном ауте.»
Тая не сдержала смешка — Даша в своем репертуаре. И как её Сумароков выносит? Вспомнились слова Зимовского о нем. Может, он и не выносит Дашу… Может, глупой историей с феромонами он подставляет её под удар — Таи и Зимовского. Сумароков же должен понимать, что Илья не просит такой подставы.
Походник снова тренькнул.
«Все, больше не беспокою. Не отвечай!»
«Хотя Даше позвони — она волнуется!»
«И о Нике позаботься!»
«Черт, что за внезапная любовь? За тринадцать лет ни одной встречи, а тут уже третья!»
Тая потерла висок — вот еще Карининой ревности ей до кучи не хватало. Да чтоб вас всех! Тая поставила походник на зарядку и проверила на всякий случай новости про Санкт-Петербург. Новость была одна — новостей нет. Тая стащила с себя свитер, бросила его в стиралку и, передергивая плечами — тонкий топ почти не грел, пошла наверх — за новой кофтой. Гордей, якобы не любивший ходить по магазинам, оторвался вчера по полной: купил шесть свитеров для Таи. Хорошо еще, что все разные. Их объединяло одно — полная безразмерность. В них приятно прятаться, как в уютном теплом домике. Тая вспомнила в последний момент: еще же надо лекарства для Ники захватить и написать как, при каких случаях и по стольку таблеток ей принимать.
Ника приехала, когда Тая уже заварила чай и накрыла на стол. В чем-то Карина оказалась права — Ника сама на себя не походила. Она была привычно заплакана, но при этом сильно взволнована: она то и дело теребила платок, хаотично меняла темы в разговоре, бросалась и проверяла молчащий походник, стучала ложечкой о чашку, когда размешивала сахар в чае, поджимала губы, кривилась, словно хотела что-то сказать и боялась. Это она из-за Разумовской?
Тая поняла, что начинать разговор о том, что тревожит Нику, придется самой — то, что тревожило её: лекарства и их прием, — Тая уже обговорила.
— Ты нервничаешь из-за Разумовской? Я адекватна…
Ника нервно хохотнула и тут же замолчала. Она сделала глоток чая и только после этого выдавила из себя, удивляя Таю:
— Она получила то, что заслуживала. Тебя же предупреждали, что она будет кусать и больно. Хотя упечь тебя в патологию магмодификаций — это странно даже для Разумовской. Надеюсь, Зимовский сможет отбиться от неё.
— Тогда что тебя беспокоит? Ты волнуешься из-за слухов о моей беременности?
Ника бледно улыбнулась:
— Прости, что так подставила тебя. Этот Метелица… Он меня не
