Свора: Волчьей Тропой - Марк Адамов
Йору двигался перебежками, и колдун не поспевал. Он заставил Артаиса пятиться чередой выпадов, отскочил вбок, закрутился. Укрепление разорвало тряпьё на левом плече изнутри, но от ран защитило. Повторный укол Артаис отвёл посохом.
Топаз в навершии загорелся, и энергия перетекла в плечо, куда только что угодил меч Йору. Свежий слой Укрепления прикрыл кожу. Значит, если уж попал раз, медлить нельзя.
Остатки Хлада оседали вокруг хлопьями талого снега. Йору сжал мысли в тугой ком, напрягся: по его неслышному приказу Пурга взвилась вновь. Иней собрался в одно плотное облако и осел на одежде Артаиса.
Маг отразил один выпад, пошатнулся от следующего. Его топаз вдруг замерцал, а сам он скривился от боли. Пальцы Артаиса заиграли на литом древке, словно ему стало невыносимо держать оледеневший посох. С шипением из приоткрытого рта, он дёрнулся назад и перекинул оружие из правой руки в левую.
Йору выверил удар и подловил посох в полёте. Звякнула сталь, орудие мага отскочило в сторону и воткнулось в землю. Померк топаз, облепленный грязью, а глаза Артаиса, напротив, вспыхнули от ужаса.
Он сорвался с места, но Йору подсёк первый же его шаг, заставил рухнуть. Пинком перевернул Артаиса на спину, вскинул меч. Жёлтая скорлупа Укрепления разорвалась под его клинком на груди и животе мага. Меч свободно вошёл в его плоть и пробрался к рёбрам, оставляя за собой кровящую борону.
Артаис не сопротивлялся. Даже страх улетучился из глаз, пока он завороженно следил за тем, как клинок Йору вспарывает его живот.
— Теперь… Шею, — попросил Артаис, и струйка крови просочилась из угла его рта. — Ты… Победил.
Йору покрутил головой и осмотрел поляну сквозь оседающий снег. Битва затихла, ушёл туман: как настоящий вожак, Артаис уходил последним.
— Мы победили, — Йору приставил меч к его горлу и присел на корточки. — Но я хочу кое-что знать.
Волна дрожи прошла сквозь Артаиса. Он поднёс дрожащие руки к животу и подхватил выползший из раны моток внутренностей, влажных от налипшей крови.
— Наняли в Олони, — выдувал Артаис алые пузыри. — Староста. Ро… Ронао, да. Заплатил херово. Часть — мясом и натурой. Чего ещё хочешь знать?
Он начал задыхаться. Йору прихлопнул охотника по грудине, и из носа его вывалился сгусток кровавой пены.
— Задание, — сказал сотториец. — Убить лично нас?
— Н-нет, — Артаис вяло мотнул головой. — Любых чужаков. От… От Сюзерена. Успеть д-до Солнцехвалы. Потом…
Голос перерос в неразборчивый хрип. Кровь теперь была изо всех щелей: как предусмотренных Единством, так и свежих.
— Говори! — Йору отвесил лёгкую пощёчину и приподнял голову Артаиса под затылок. — Что потом?
— Хозяин К-корней… Станет сильнее, — с трудом выдавил тот. — Лес… Лес захватит Ставку. В-весь пепел: новый, старый. Это его сила.
Йору отпустил голову охотника и встал. Хлад уже забился в нору среди рёбер, и пропустил горечь в его разум. Зато теперь он мог размышлять.
Нотонир говорил о чём-то таком же: сотни душ, испущенных в Роще за века каззитских прощаний, питали иллюзию Хозяина, которую напустил Млерт. А на Солнцехвалу — или Равноденствие — этой силы, похоже, станет больше.
«Лес дорастёт до ставки, и он пойдёт на Сюзерена, — подумал Йору с горечью. — Хуже провала не придумаешь.»
И очень скоро не станет того, кто заплатит Своре остаток награды за нелёгкий путь.
— Уважь н-напоследок… — захрипел Артаис. — Сожги нас тут, не в Роще. Не хочу… Быть его частью.
Меч прокрутился легко, и голова охотника покатилась по поляне. Йору бросил на неё беглый взгляд и зашагал прочь. Пора было выяснить, что там сталось с пособниками Артаиса.
«Блядь, нет! Не сейчас, хватит!»
Земля размякла так, что он даже не ощутил её через подошву. Дыхание перехватило от падения, которое закончилось, так и не начавшись. Йору осторожно открыл глаза и увидел поляну: почти такую же, на которой был мгновением раньше.
Земля здесь скрывалась под ковром выгоревшей на солнце поросли, её не рассекали следы недавней битвы. Деревьев он не видел: одни лишь пожухлые кустарники с жёлтыми от пекла листьями. Точнее, видел всё это Марадо.
Он оглянулся на покосившуюся хижину из грубых валунов. Крыша давно провалилась, а окном служила дыра, из которой когда-то выпал кусок кладки.
Но хижина была важна. Из неё Марадо выбрался мгновениями ранее, перемазанный кровью сельчан из рощи. Туда, кажется, привёл тоннель: тот же, куда его запустила Санги. В его обветшалой утробе он и настиг Борроса, вернул пропажу.
Филактерия приятной тяжестью продавила ладонь, и Марадо не мог отвести от неё взгляд. Кровь замызгала её поверхность, скрыла вырезанные в бронзе символы. Это ничего: скорлупу всегда можно отмыть, был бы мех с водой или ручей. Главным же было то, что внутри — и оно звало его сквозь толщу самого времени.
— Марадо!
Он дёрнулся, схватился за меч. Созерцая находку, Марадо и не заметил, как старый друг подкрался к нему сбоку.
— Нотонир! — он оскалился и потряс филактерией у лица. — Я нашёл её, нашёл! Говорил же тебе!
— Отлично, — Нотонир кивнул. Ни лучика радости не проступило на хмуром лице. — Непростой выдался путь, как я понимаю.
Раздавленный громадой сознания Марадо, Йору всматривался в колдуна. Он был тем же, без сомнений: чуть сгорбленная спина, свободные одеяния и задумчивый серый взгляд посреди шершавого лица. Но лицо это казалось глаже, не так глубоко врезалась в него паутина морщин вокруг глаз, а седина в густых волосах пробивалась осторожно, будто опасаясь, что её заметят.
— Теперь уже плевать, — Марадо потёр бороздки филактерии большим пальцем и ощутил тепло из её недр. — Маалит знала, что я разорву её щенка, и подослала того, кого не жалко. Его я тоже разорвал.
— И пару десятков человек из Долины по пути? — Нотонир хмыкнул.
— На моём пути, — поправил Марадо. — Я предупреждал, что стоять на нём не надо.
— Спесь тебя не красит.
Колдун поднёс пальцы к филактерии, но Марадо тут же дёрнул её в сторону. Сам не понял, зачем.
— Мне похуй, Нотонир, — проронил он. Взгляд опять сковали металлические изгибы сосуда. — Она опять моя. Маалит жуёт грязь вместо члена своего пиздюка. Я выиграл. И плевать на цену.
— Что же, ты выиграл тот бой, верно, — Нотонир положил ладонь ему на спину. Марадо дёрнулся, но колдун лишь надавил сильнее. — Не слишком равный, но выиграл. И всё равно это не повод глумиться над врагом, особенно таким, как Маалит.
