Михаил Кликин - Три легенды

Туман – туман? – уже подбирался, подползал к кровати.

И вдруг она поняла – узнала, почувствовала – что это не просто туман. Не туман вовсе.

Она затравленно огляделась – куда? – окна были залеплены мглой, в дверях клубилось ужасающее облако. Туман был всюду.

А еще эти приглушенные туманом звуки. Крики. Негромкое и оттого еще более жуткое рычание под окнами. Чавканье.

Она зажмурилась, боясь увидеть нечто такое, что способно в одно мгновение помутить рассудок, соскочила на пол – босые ступни утонули в седых волокнах, ногам сразу стало нестерпимо холодно – и ринулась прямо в дверь, выставив перед собой руки.

У туман был странный аромат и вкус.

Ведьма едва не остановилась, сделав первый вдох-глоток. Ей показалось, что она сейчас задохнется. Но она сдержала поднимающуюся к горлу панику, нащупала дверной косяк и метнулась наружу, прочь из избы.

И тотчас упала на пороге, обо что-то запнувшись, подскользнувшись на чем-то. Онемел ушибленный локоть.

Ведьма попыталась встать, отползти, но падение оглушило ее, и она, потеряв ориентацию, все натыкалась на какую-то стену, слепо шарила руками вокруг, и под ногами ее было что-то мягкое. То, обо что она споткнулась.

Труп.

Кровь.

Таура. Это была Таура. Маленькая девочка с личиком, похожим на солнышко.

Ее тело лежало на пороге.

Таура.

И у нее не было головы…

Ведьма вздрогнула. Сдавила виски кулаками, заскрежетала зубами.

Маленькая девочка, которая называла ее Мамой. Маленькое тельце под ногами. Кровь…

Есть расхотелось.

Ведьма встала и долго бесцельно бродила по дому, пытаясь забыть то, что только что так необычайно ярко привиделось ей в воспоминании.

Ночью она проснулась и долго лежала, уставившись в темноту, туда, где должен был быть потолок. Она размышляла, что же теперь ей надлежит делать. Где и как искать ненавистного колдуна. Куда пойти, на что надеяться…

Когда забрезжил рассвет, она забылась чутким сном.

Через час ведьму разбудил дикий голод.

3

Утро выдалось зябкое – чувствовалось приближение осени. Пласты тяжелого низового тумана вылизывали траву, медленно стекая в овраг. Не было видно ни леса, что рос вокруг холма, ни протекающей внизу реки – все вокруг утопало в непроглядном седом облаке.

Ведьма спустилась с крыльца, погрузившись в туман по пояс, и направилась к сараю. Она шла осторожно, боясь оступиться, плыла, вытянув перед собой руки, готовая смягчить падение.

Сарай был битком набит дровами.

Ведьма набрала охапку сухих березовых поленьев и так же осторожно вернулась в избу. Свалив дрова возле печи, она отряхнулась, присела на корточки и стала сдирать с поленьев тонкие локоны бересты. Она не торопилась. Пока туман не рассеется, идти все равно некуда.

Некуда идти…

Развести огонь в печи – это значит оживить дом. Согреть его, дать ему Силу.

Только хозяин растапливает печь. Или хозяйка.

Где теперь искать колдуна? Неужели придется остаться здесь? Пережидать зиму.

А колдун тем временем уходит все дальше, и слабнет память, и ненависть уже не та, что была раньше. Время дорого, задерживаться нельзя.

Но куда идти?

Хоть куда! Лишь бы идти!

Нет, пока надо отдохнуть. Иначе свалишься на полдороге, или, еще хуже, рухнешь в тот момент, когда приблизишься к колдуну. Когда захочешь обратить на него свою ненависть, протянешь руку, чтобы коснуться пальцем, чтоб передать проклятие и тотчас свалишься в голодный обморок. То-то он посмеется!

Надо отдохнуть, поесть, набраться сил.

День-два. Быть может неделю.

Не больше.

А потом… Куда?

Ведьма засунула ворох бересты в печь. Поверх положила четыре полена. Достала из рукава толстую спичку, чиркнула о половицу и какое-то время задумчиво смотрела на огонек, подбирающийся к пальцам…

Нельзя останавливаться. Иначе погаснешь, растеряешь пыл. Надо идти, идти, идти. Стремиться к своей цели. Чтоб ожечь, опалить ненавистью. В этой ненависти вся сила…

Ведьма поднесла спичку к растопке, и огонь перекинулся на сухую бересту. Затрещал, разгораясь. Черный дым потянулся в глубину печи. Занялись сухие поленья.

Ведьма протянула руки к пламени. Прикрыла глаза, наслаждаясь теплом.

Но что-то мешало полностью расслабиться. Что-то настораживало, какое-то едва уловимое воспоминание. Ощущение…

Что-то не так.

Что-то…

И вдруг она вздрогнула.

Стул!

Она обернулась, чтоб убедиться.

Стул, который вчера был опрокинут, сейчас стоял посреди комнаты. Кто-то поднял его, поставил, когда она спала. Кто-то был здесь. Рядом с ней. А она даже ничего не почувствовала.

Стул. А еще этот неестественный порядок в избе. В нежилом, заброшеном доме.

– Эй! – ведьма огляделась. Сердце набрало обороты и гулко колотилось в груди. – Кто здесь? Покажись!

Как же она не заметила сразу? А может сама вчера подняла его?

Нет! В доме кто-то побывал.

Хозяин?

– Дварф! – наугад позвала ведьма. – Я знаю, ты здесь. Выйди, тебе нечего бояться.

Ей показалось, что где-то за печью кто-то негромко захихикал.

– Дварф!

Под печью прошуршало, сдавлено пискнуло, и ведьма вспомнила о мышах.

Она поднялась, подошла к стулу, потрогала его, словно желая убедиться, что он на самом деле стоит на четырех ножках, а не валяется на боку, опрокинутый.

– Зачем ты это сделал? Ты хочешь, чтобы я тебя заметила? Тогда почему ты прячешься?

Никто не отозвался. Даже мыши – мыши ли? – смолкли. Только трещал огонь в печи.

– Кто здесь?

Комната постепенно разогревалась.

Примерно через час, когда солнце и ветер разогнали остатки тумана, ведьма вышла на улицу. Она тщательно обследовала почву вокруг дома. Изучила траву, сухие ветки, осмотрела каждый сколь-либо заметный камешек…

И ничего не нашла. И не почувствовала.

Но кто-то же был в доме! Кто-то поднял стул.

И он пришел, не оставив ни малейшего следа. Либо прилетел, либо пробрался под землей.

Или же… или он всегда был в доме. Даже сейчас там.

Но кто? И где?

Ведьма отступила на несколько шагов. Заслонилась ладонью от солнца, подняла голову, рассматривая избу.

Спрятаться можно на чердаке или в подполье. Можно укрыться и во дворе, допустим, наверху, на сеновале.

Ведьма еще раз обошла вокруг дома – вдруг все-таки где-то что-то пропустила, не углядела – а потом вернулась в избу. Прошла на кухню, взяла с полки большой кухонный нож, сжала его в кулаке и громко объявила, глядя прямо перед собой:

– Эй! Я иду искать!

Никого она не нашла.

Только в просторном пустом подполье, где было сыро и темно, где тенета паутины висели по углам, а в крошечные вентиляционные окошечки врывались острые как лезия лучики света, ведьма спугнула здоровую крысу. Серая хвостатая тень скользнула прямо из-под ног, пронзительно пискнула и шмыгнула куда-то в темь, блеснув на прощание злыми бусинками глаз. Ведьма сотворила рукой защищающий знак, хотя чувствовала, что это обычная нормальная крыса и опасности нет никакой.