Михаил Кликин - Три легенды

Она была осторожна, так как ждала какой-нибудь подлости, какой-нибудь западни.

Почему умерли люди, могилы которых она видела?

Еще никогда раньше колдун не расставлял ей ловушек, но он был коварен. И «никогда раньше» не значит «никогда в будущем».

Ведьма была готова ко всяким неожиданностям…

В одном из домов, судя по всему, раньше жила женщина. Ведьма нашла здесь множество разнообразной одежды и подумала, что сюда стоит вернутся, чтобы обновить свои лохмотья.

Конечно, нельзя носить вещи мертвеца, но ведьма знала, какие слова надо сказать, дымом каких трав необходимо окурить чужие вещи, чтоб они забыли прошлого хозяина.

Ведьма не боялась мертвых. Она знала, как с ними надо себя вести.

Она ведала многое…

Дом колдуна ведьма почувствовала, едва ступив на крыльцо. Ступени еще хранили отпечаток Силы, хоть и прошло столько лет.

Собравшись с духом, она вошла в сени – вдоль стен висели мертвые пыльные букеты, и ведьма усмехнулась:

– Колдун! – сплюнула она. – Ты опустился до того, что стал собирать травы?

Конечно же, ей никто не ответил. Но она и не ждала этого. Ведьма стремительно ворвалась в открытую дверь и оказалась в небольшой комнате. Тень Силы чувствовалась здесь еще сильней, и ведьма невольно втянула голову в плечи. Сама она не умела использовать Силу. Она была просто ведьмой – не колдуньей. Она умела слушать и слышать, могла заговаривать, наводить порчу, лечить. Она ведала травы и слова, но Стихии Силы были для нее недоступны.

Здесь не было ловушек. Это знание пришло откуда-то извне, и она поверила в это, не могла не поверить. Правда мелькнула мысль: «А что если это и есть ловушка?»

Нет. Здесь чисто.

Вполне возможно, что колдун и вовсе забыл про ее существование. Ведь она потеряла его на несколько лет, не могла догнать. Он забыл. Он перестал бояться.

Но она шла к нему. Искала.

А все это время он, оказывается, жил здесь, в этой глуши, в этой деревне. Сидел и чего-то ждал.

Чего-то? Ее?

Нет!

Он боялся. Боялся, что его демоны придут за ним.

Но он боялся не за себя…

Ведьму вдруг озарило. На какое-то мгновение она словно бы сама превратилась в колдуна. Уловила обрывки его мыслей и эмоций. Услышала слова. Имена.

Кречет. Дварф. Би. Урс. Ланс.

Урс – в этом имени была скорбь.

Би – так звали женщину.

Кречет – он умер после Би.

Ланс – это его дом на дне оврага.

Дварф. Неизвестность.

Старики…

Ведьма покачнулась и едва не упала. Все это время знание было в доме и ждало ее – ведунью, способную воспринять, услышать, усвоить. Теперь же оно ворвалось в нее. Обрушилось.

Заломило лоб и виски, словно от глотка ледяной воды. Голова вспухла.

И тотчас все пропало.

Она вновь стала собой. Все то, что она услышала, вдруг отступило на задворки памяти, истаивая – так истаивает воспоминание об увиденном сне сразу после пробуждения.

Ведьма попыталась удержать уходящее знание. Но запомнила лишь имена. И смутные образы.

Би. Ланс. Кречет. Урс. Дварф.

И Вигор. Ненавистный. Убийца стариков и детей. Родитель демонов.

Он снова ускользнул…

Когда ведьма вышла на крыльцо, в его ступенях больше не было Силы. Дом умер.

Она вернулась в избу, где провела ночь. И вновь поразилась, насколько же чисто внутри.

Кто жил здесь раньше? Дварф? Кречет? Урс?

Почему этот дом не похож на остальные?

Впрочем, они все разные…

Ведьма присела на край кровати. Теперь она точно знала, что постель колдуна не здесь. И потому не боялась.

Хотя, быть может, это постель мертвеца.

Она прошептала заговор и повела рукой, схватив в щепоть воздух. Плюнула на пальцы. Отпустила. Разметала воздух ладонью, разогнала по комнате.

Теперь это была ее постель.

Ее дом.

Ведьма опрокинулась на заправленную кровать – ни единая пылинка не поднялась с одеяла – и, прикрыв глаза, задумалось, что же делать дальше.

Через минуту она вдруг поняла, что страшно проголодалась.

Последние несколько дней она и думать забыла про еду. Она торопилась сюда, в эту деревню, на встречу с колдуном-убийцей. А вот теперь, когда выяснилось, что колдуна уже много лет, как и след простыл, желудок ведьмы проснулся и потребовал пищи.

Ведьма спустила ноги на пол и в который уже раз осмотрела новообретенное жилье.

Она представила, как здесь должно быть хорошо летом, когда в комнате пахнет свежеиспеченным хлебом, и белые занавески на открытых в раннее утро окнах треплет ветерок, и мычит корова на подворье, напоминая о дойке… А зимой вьюга беснуется за бревенчатыми стенами, завывает в печной трубе, швыряет комья снега в закрытые ставни, но внутри тепло и спокойно, пляшет огонь во чреве печи, и мурлычет кот на коленях хозяйки. Тихо. Так мирно…

Но приходит колдун. Демон. И горят дома. Дети кричат, захлебываются плачем. А потом вскрикивают и захлебываются кровью. И кругом тела. Черные, обугленные. Страшные. Кто-то еще жив, скребет землю руками, стонет. Но в тумане идут тени. Жуткие неторопливые тени с серпами в руках. Склоняются. Хватают… Кровь…

Ведьма заскрежетала зубами. Стиснула кулаки.

Кровь уже не уходит в землю. Земля пропиталась ею насквозь. Пресытилась. Кровь бежит ручьями. Всюду кровь. Ноги скользят на ней, а ты бежишь, падаешь, пытаешься встать, ползешь в этой страшной грязи, ковыляешь на четвереньках, обезумев от ужаса. И ужас идет за тобой…

Ведьма вдруг вспомнила все с самого начала. Увидела необычайно ярко, остро, словно все произошло только вчера. Пережила заново.

Таура. Ее звали Таура. Маленькая девочка, босоногая, светлая, вечно растрепанная, с ободранными коленками…

Таура пришла под вечер, когда садилось солнце, и длинные многорукие тени тянулись от голых деревьев. Она легонько стукнула в дверь и торопливо проскользнула в открывшуюся щель.

– Здравствуй, Мама, – ведьму в деревне все величали Мамой, зная, что ведунью нельзя называть по имени.

– Здоровья и тебе, Таура.

– Ты помнишь меня? – обрадовалась девочка.

– Конечно. Я помню и тебя, и твою сестру. С чем ты пришла?

– Наша корова. У нее пропало молоко.

– Давно?

– Уже четыре дня.

– Почему вы сразу не позвали меня? – ведьма нахмурилась, но поняла, что может напугать ребенка и повторила чуть теплее и тише: – Почему вы не позвали меня сразу?

– Мы с сестрой приходили вчера, но тебя не было.

– Я уходила на дальние луга. Вечером я вернулась.

– Но… – девочка смутилась, потупила взгляд. Ведьма поняла: не всякий взрослый решится идти вечером по тонкой лесной тропе, что ведет к избе деревенской ведуньи. Стоит ли говорить про маленькую девочку.

– Не бойся меня, Таура.

– Я не боюсь тебя, Мама, – девочка глянула ведьме в лицо. – Тебя я не боюсь. Но лес…