Дочь забытой империи - Чучело Мяучело
Охранники молча и с железной настойчивостью подошли к Галвиэль и Ройдару. Их руки, покрытые латами из метеоритного железа, властно схватили эльфов, запихнув их в железную карету. Двери захлопнулись с глухим звоном, от которого внутри задрожали стены.
Галвиэль ощутила, как её магические способности будто испарились. Она сидела в этом антимагическом ящике и впервые за долгое время почувствовала себя совершенно беззащитной.
Карета мрачно скрипела, катясь по каменистым дорогам, а внутри её железных стен время будто замерло. Ройдар, хмурясь, безуспешно пытался разглядеть хоть что-нибудь за решетчатым окошком, едва уловимо дрожащим на ходу. С каждой минутой его раздражение нарастало: ситуация складывалась совсем не так, как они планировали.
Галвиэль сидела напротив, её лицо искажали подавленность и ярость. Ройдар, не выдержав молчания, бросил:
— Ну и что теперь? Кажется, Малефия нас перехитрила. Я же говорил, надо было вести себя тише, но нет… Вот она сама и нашла тебя, сестра!
Галвиэль сверкнула глазами в его сторону, но удержалась от ответа. Внутри неё бурлила злоба — не столько на Малефию, сколько на собственное бездействие. Антимагия — вот чего она никогда не учитывала. Это была её слабость, фактор, который она всегда недооценивала, полагаясь лишь на магическую силу. Если не считать инквизиторов, которые однажды её уже задержали, ей никто не противостоял так, как сейчас. Её сила, её магия — казалось, она всего этого лишилась в один миг. Она недооценила свою тётю.
«Армия… Да, нужна была армия», — размышляла она, сидя с гордо поднятой головой, в которой уже начали формироваться новые планы — о том, как выйти из этой ситуации и не допустить подобного в будущем.
— Ничего, Малефия однажды ответит за это. Я найду способ опозорить её, как она сейчас пытается опозорить нас, — тихо, но уверенно произнесла Галвиэль, чем вызвала удивление у брата. Он не ожидал услышать от неё столь смелого заявления в подобном положении.
Время тянулось мучительно медленно. Тишина кареты угнетала, казалось, они находились в ней целую вечность. Наконец скрип колёс затих, и карета остановилась. Звук шагов и грохот ключей раздались снаружи. Стража отворила двери, и Ройдар первым ступил на землю. Они оказались во внутреннем дворе, окружённом высокими каменными стенами.
Молодой темный эльф, стоявший у входа, окинул их взглядом. Его глаза загорелись от восхищения, когда он увидел Галвиэль.
— Вот это да! Сама Зеленая Ведьма передо мной! — воскликнул он, и его голос дрожал от уважения или страха — сложно было сказать.
Галвиэль с презрением посмотрела на него.
— Радуйся, это лучший день в твоей никчёмной жизни, — ответила она, вскинув подбородок.
Эльф недовольно скривился, но приказал протянуть руки. Он осторожно надел на её запястья тяжелые кандалы, сделанные из того же метеоритного металла. Галвиэль ощутила их холодный вес, а её магия снова оказалась под замком. Она метнула на молодого эльфа взгляд, полный ненависти, но тот лишь отвернулся. Ройдера оковами не удостоили — он казался менее опасным, чем его сестра.
Пленников провели через массивные железные двери вглубь крепости, где узкие коридоры были освещены лишь редкими факелами, мерцающими в полумраке. Их шаги гулко разносились по каменным стенам. Стража остановилась перед тяжёлой дверью, открыла её, и эльфов завели внутрь.
Это была тюремная камера, но на удивление обустроенная: две кровати, стол с кувшином и несколькими чашками, книжный шкаф. Галвиэль с раздражением оглядела комнату, чувствуя, как оковы на её руках сковывают каждое движение.
— Эй, недоумки! — крикнула она в сторону стражников. — Вы так и оставите меня в этих цепях?!
Но ответа не последовало. Дверь захлопнулась, и глухой звук замка подтвердил, что теперь они заперты.
Ройдар оглядел комнату и заметил, что, несмотря на всю строгость внешнего вида, это место не выглядело камерой для смертников. Он подошёл к столу, налил вина из кувшина, понюхал его и с наслаждением сделал глоток, присев на кровать.
— Ну, по крайней мере, не самое ужасное место для заключения, — бросил он с лёгкой усмешкой. — Не похоже на камеру для тех, кого собираются казнить. Может, всё не так плохо?
— Тебе легко говорить, у тебя нет оков на руках! — раздражённо заметила Галвиэль, покачивая закованными запястьями.
Галвиэль улеглась на жёсткую кровать, звеня тяжёлыми оковами, которые с каждой минутой угнетали её всё больше. Она смотрела на потолок, думая, как оказалась в этой ситуации. Все больше сожалений охватывали её — зачем она поддалась на уговоры Ройдера? Почему покинула своё уютное поместье, которое было так далеко от всех этих проблем? В этом не было никакого смысла — они так ничего и не узнали о магии времени, хотя именно ради этого покинули Аллодию. «А что если это с самого начала была ловушка?» — неожиданно мелькнула мысль.
Галвиэль нахмурилась, проворачивая это подозрение в голове. Ройдар так упорно убеждал её отправиться в Эбонскую Олигархию, хотя она сопротивлялась и не хотела покидать свою безопасную вотчину. А теперь, оказавшись здесь, в лапах Малефии, она начала сомневаться: может ли её брат быть в сговоре с тётушкой? Сама мысль казалась абсурдной, но Галвиэль никогда не исключала ничего полностью. Железо давило на запястья, словно напоминая ей о собственной беспомощности. Впервые за столетия Галвиэль чувствовала себя не принцессой и не волшебницей, а пленницей — куклой в чужой игре.
И как там Маджерина? Она почувствовала лёгкий укол тревоги за девушку. Ей не хотелось терять еще одну ученицу. Маджерина, несмотря на свою юность, спасла ей жизнь, и теперь Галвиэль боялась, что костоломы Малефии могут найти девушку и причинить ей вред. Она надеялась, что та всё ещё в безопасности и ждёт их в той таверне, где они её оставили. «Одну ученицу я уже потеряла… Другую терять не хочу», — подумала она.
Галвиэль повернулась к брату, который всё ещё изучал обстановку камеры, и резко спросила:
— Ну как тебе гостеприимство нашей тётушки-ведьмы? Ты ведь сам уговорил меня сюда прибыть.
Ройдар, почесав нос, ответил спокойно, словно ожидал такого вопроса:
— Я ожидал чего-то подобного, — сказал он. — Малефия — старейшая эльфийка в этом мире, возможно, самая могущественная. Не думаю, что её цель — казнить нас или пытать. Она просто осторожничает. И вполне понятно, почему.
Галвиэль прищурилась, её раздражение нарастало:
— Если мы когда-нибудь доберёмся домой, я закую
