Руслан Мельников - Князь-волхв

— А пошто ты, княгиня, с сотником среди ночи бродишь?

«За Черной Костью она идет, Ермолай! — чуть не стонал от немого бессилия Тимофей. — За силой колдовской, упрятанной Угримом!»

— Не спится мне, Ермолаюшка, вот и вышла прогуляться.

— А кровь откуда на рукаве?

Заметил! Молодец!

— Кровь? — Арина растерянно глянула на перепачканный рукав. — Ах, это?

Пальчик Арины коснулся подсыхающего пятна.

— Так… Поранилась немного. Ты только не шуми понапрасну, Ермолай, не надо…

Палец княгини потянулся к губам дружинника. «Тсс», — словно бы говорила она своим жестом. Ну да, конечно, сначала кровь на уста, потом запечатывающий поцелуй. Тимофей через это уже прошел. Теперь, значит, черед Ермолая?

«Не поддавайся! — беззвучно кричал Тимофей. — Не позволяй себя околдовать. Иначе будешь как я, весь в ее власти!»

Ермолай оказался умнее, чем его сотник. Или просто больше страшился княжьего гнева. Отпрянув от протянутой руки, страж вжался широкой спиной в подвальную дверь. Больше отступать ему было некуда. Слева почти вплотную стояла Арина. Справа — Тимофей.

Ермолай прикрылся щитом, будто прячась за ним, нерешительно поднял свой меч.

— Вы бы того… шли бы себе дальше, а? — взмолился несчастный дружинник. — А то ведь тревогу сейчас подниму.

«Ох, давно пора, Ермолай! Ори, ори в голос, не жалей глотки, зови на помощь, пока не поздно!»

Нет, было уже поздно. Слишком поздно.

Ермолай никак не ожидал того, что случилось. Тимофей тоже. Ибо снова он поступал помимо своей воли. Пока бездонные очи и колдовская улыбка ворожеи-гречанки притягивали взгляд стража, Тимофей действовал. Быстро и решительно, как в кровавой сече.

Раз — меч из ножен. Два — взмах. Три — удар.

Ермолая он бил не так, как княгиню. Нещадно бил, в полную силу — не рукоятью меча, а тяжелым лезвием. Своего дружинника сотник рубил насмерть. «Не-е-ет!» — противился разум. Но отчаянного вопля этого не слышал никто. И никто ему не внимал.

Рука и меч Тимофея в тот момент исполняли чужой приказ. Приказ княгини, которая жаждала любой ценой пройти мимо упрямого стража. Обмануть и покорить Ермолая Арине не удалось, а потому была заплачена другая цена. Жизнь княжеского гридя.

Меч Тимофея ударил по-над краем щита. Негромко звякнув, рассек бармицу под правым ухом, разрубил скулу, вошел глубоко в шею. Хлынула кровь. Выпало из ослабевших пальцев оружие стражника. Грохнул скользнувший с левой руки щит. А затем и сам Ермолай, хрипя и царапая дверь окольчуженной спиной, осел на пол. Дернулся, повалился набок. Да так и застыл на пороге. Голова откинута. Под шеломом кровоточащая рана. В широко открытых глазах на рябом лице — испуг, недоумение, боль, немой упрек.

Стекленеющие глаза смотрели на Тимофея. Снизу вверх смотрели.

«Ты за это ответишь, княгиня! — пронеслось в голове Тимофея. — За все ответишь!»

Насмешливая улыбка гречанки.

«Не перед тобой, Тимоша. Не перед тобой».

Он готов был разорвать проклятую ворожею голыми руками. Но не мог. Руки выполняли другую работу. Оттаскивали в сторону убитого дружинника, освобождая путь к двери.

Бедный Ермолай…

«Ты сдохнешь так же, ведьма!»

«Не от твоей руки».

Ключа у стражника не было, но, чтобы открыть тяжелую дубовую дверь, опытной ворожее ключ и не требовался. Арина прибегла к волшбе. Замки и засовы — не колдовские печати. С ними княгиня расправлялась в считанные секунды.

Легкое движение тонкой изящной длани, тихий шепоток, сухой щелчок, скрип петель… Вход в подвалы детинца был открыт. Кромешная тьма смотрела на них из-за распахнутой двери.

Тимофей полагал, что Арина возьмет светильник или факел, однако княгиня поступила иначе. Шевельнув пальцами и губами, гречанка дунула перед собой. Тут же из воздуха возник язычок желто-красного пламени. И там же, в воздухе, повис. Трепещущий, маленький, но достаточно яркий, чтобы осветить путь, он покачивался над их головами, вырывая из сплошного мрака неровные стены, сводчатый потолок и широкие каменные ступени. От колдовского огня не шел дым и не летели искры. Огонь излучал только свет.

Арина вступила в подземелье. Тимофей тоже сделал шаг вперед. Заставила сделать… Огонек отплыл на шаг дальше. Еще шаг — и новое движение пламени. Это оказалось удобнее, чем бездымный факел Угрима. Магический огонь никейской ворожеи не нужно было даже нести.

Они шли между клетей и порубов. Поворачивали в узких коридорах. Спускались с верхних ярусов вниз. Тимофей и рад был бы блуждать по подвалам детинца без конца, но, увы… Непослушные ноги предательски остановились у стены. У той самой стены.

Колдовской огонек повис над его головой, осветил кладку, запечатанную Угримом.

— Пришли! Наконец-то! — Арина была взволнована настолько, что, забывшись, заговорила вслух. То ли с Тимофеем, то ли сама с собой.

Он не ответил. Ни в голос, ни мысленно. Впрочем, гречанка нуждалась сейчас в его ответах меньше всего.

Тимофей молча стоял между стеной и княгиней. Его правая рука, повиновавшаяся не ему, а ей, легла на холодный камень. Левая коснулась ладони Арины — маленькой и узкой, почти утонувшей в руке Тимофея. Их пальцы переплелись, будто пальцы влюбленных, дотянувшихся друг до друга после долгой разлуки. Арина, прикрыв глаза, что-то сосредоточенно забормотала.

Шла волшба. След Угримовой колдовской печати, оставшийся на Тимофее, должен был взломать саму печать. Так объясняла ему княгиня. Но «должен был» это ведь еще не значит, что взломает?

Запечатанная ищерским князем-волхвом стена пока стояла незыблемо.

У Тимофея зарождалась слабая надежда.

И, едва зародившись, сгинула.

От ладони Тимофея по камням поползли ломаные трещины. Сначала едва заметные, они становились все шире, длиннее. По стене словно били бесшумным тараном с закаленным стальным острием. Мощная кладка начинала разваливаться. Только отваливающиеся массивные осколки не падали с грохотом на пол. Осколки растворялись в воздухе без следа.

Арина не прекращала своего бормотания, Тимофей держал руку неподвижно, хотя ладонь больше не упиралась в камень. Под ладонью теперь зиял провал. Провал ширился. Стена беззвучно осыпалась, исчезала и таяла. Пока проход не открылся полностью.

Магическая печать Угрима не устояла против ворожбы Арины, идущей через Тимофея.

Первым в стену, переставшую быть стеной, вплыл колдовской огонек. Арина вошла следом. Ввела, вовлекла за собой Тимофея…

Потом была знакомая галерея — широкая, извилистая. Галерея закончилась подземным залом, где Угрим встретил Тимофея и Бельгутая. Все здесь было как прежде. Неровный каменный столб, поглотивший черного бесермена. Погасшие факелы, оставленные князем. Неподвижно и нелепо висевший в воздухе Бельгутай, для которого остановлен ход времени. Стена-полог, надежно укрывшая нишу с Кощеевой десницей и вход в тронный зал навьей твари. Хотя так ли уж надежно?